Призрачный путник - Эрик де Би

— Ты сделаешь кое-что для меня?

— Может быть, — ответил Путник.

— Спой.

* * *

Посланница-друид придержала свою кобылу и нахмурилась.

На дороге не было ничего необычного, по крайней мере, ничего такого, что она могла бы заметить. Светило солнце, неподалеку журчал ручей. Да и ветер сегодня был не слишком холодным — это была, пожалуй, первая оттепель в Куэрварре за долгое время.

— Не волнуйся, девочка, — обратилась Пелетара к своей лошади на друидическом наречии. — Мне просто показалось, что я что-то услышала.

Гнедая фыркнула.

Арбалетный болт, выпущенный откуда-то из листвы дерева чуть дальше вдоль дороги, попал прямо в глаз лошади. Животное погибло сразу же, и, завалившись на бок, придавило собой друида. Огромный вес обрушился на её ногу, сломал кость, и Пелетара закричала от боли. Она огляделась в поисках нападавшего, пытаясь достать свой серп.

Черный сапог наступил на её руку.

Девушка посмотрела вверх, скользнув взглядом по черным штанам, затем по серо-зеленой накидке, до сих пор отлично маскировавшей носителя среди древесной листвы.

Пелетара узнала его.

— Господин… — произнесла она. — Господин Мерис?

Он улыбнулся. Вынимая меч из ножен, юноша склонился и провел пальцем по щеке девушки.

Прикосновение смерти.

* * *

Путник сжался, как будто его ударили. Арья потянулась к нему, но Путник покачал головой.

Он повернулся к ней со смущенным видом.

— Что?

— Спой для меня, — повторила девушка.

Путник поколебался. Затем помотал головой.

— Моя песня закончилась, — сказал он. — Пятнадцать лет назад.

Арья поцеловала его, когда мужчина отвлекся. Её губы коснулись его холодных уст, сначала нежно, затем страстно и нетерпеливо. Она чувствовала жар, притаившийся за этими холодными губами, чувствовала, как этот жар просит об освобождении.

Девушка отстранилась, посмотрела Путнику в глаза и прижала ладонь к его щеке:

— Я хочу услышать песню, которую они пытались прервать.

А потом они снова оказались не рядом. Путник отстранил её.

— Я не могу, — произнес он. Голос был печален. — Не сейчас. Никогда.

— Путник, но… — начала Арья.

И тогда, будто не в силах отвечать, он запел. Голос хрипел, пение звучало грубо и немелодично, но в нем слышалась какая-то красота, в том, как музыка постепенно становилась сильнее и громче. Арья не то, чтобы увидела, скорее услышала человека, которым он мог быть, золотого бога, который однажды пел в этих лесах, а нынче блуждает во мраке.

Миг спустя она осознала, что в песне есть слова, слова, звучащие и утихающие вместе с мелодическим диссонансом, который казался необъяснимо гармоничным. Это был эльфийский, и она понимала его, но не на уровне сознания — слова проникали в ее душу.

Там звучали боль, ненависть, жажда мести. Путник пел о своей смерти, и в сердце Арьи рождались образы, от которых по телу бежал холодок. Не отдавая себе отчета, она склонилась к Путнику, чтобы взять за руку и утешить его.

Он так резко выдернул свою руку из её ладони, что с его пальца прямо в руку девушки соскользнуло серебряное кольцо. Путник не заметил этого, поглощенный пением, и она тоже не заметила, поглощенная песней.

Арья чувствовала, как мелодия его голоса окутывает её. Грубая и прерывистая, мечущаяся по нотам, которые вместе не сыграл бы ни один бард, и прекрасная. Чарующая песня окутала её подобно тёмному, холодному одеялу, и чувства рыцаря парили отдельно от тела.

Голос Путника смолк, но Арья, растворившаяся в его искусстве, едва ли заметила это. Её сердце трепетало и разрывалось. Это была самая прекрасная песня, которую ей доводилось слышать, и самая ужасная трагедия, какую только можно было вообразить.

Когда наконец она подняла взгляд, то сквозь застилавшие глаза слёзы заметила, что Путник пристально смотрит на нее.

— Разве это не отвратительно? — спросил он, неверно истолковав реакцию девушки.

— Путник… — начала Арья.

— Я потерян для тебя, — перебил её Путник. — Все что у меня есть — это моя цель, и когда я её достигну…

Он замолчал. Наступила почти осязаемая тишина.

Девушку переполняла горькая пустота.

— Путник, — произнесла она. — Это же не твоё имя? Скажи, как тебя зовут, чтобы я могла хотя бы…

Издав возглас отчаянья, Путник со всей силы обрушил кулак на землю, и хотя Арья была уверена, что слышала хруст костей, он, казалось, сам даже не заметил удара. Путник зашелся таким сильным кашлем, что Арье захотелось заткнуть уши. Показалась кровь — старые раны напоминали о себе. Арья взволнованно коснулась его руки, сомкнув пальцы. Если Путник и заметил, то не подал виду.

Когда он заговорил, его голос был спокойным и грустным.

— Я его не знаю, — сказал он. — Откуда эти песни? Я не знаю. Почему я их помню? Я не знаю. Если бы я и помнил своё имя, оставалось бы оно по-прежнему настоящим? Оставался бы я до сих пор… собой…

Последние слова звучали тихо и беспомощно.

Казалось он вот-вот откроется перед ней, словно…

И ничего. Он снова замолчал.

В Арье росло огорчение, и вместе с ним — глубокое чувство сопереживания. Как долго этот измученный человек жил в таком состоянии? Он не мог раскрыться, не мог бороться с демонами своего прошлого, с чувствами настоящего, со страхом будущего. Всякий раз, когда он пытался, когда подходил близко, он начинал кашлять с такой силой, будто собираясь разорвать себя надвое. Когда-то в прошлом Путник забыл, что такое чувства. Он был человеком без страха, без надежды, без любви.

Но нет, дело было в другом.

Её сердце не могло с этим смириться. Оно подсказывало рыцарю, что Путник не смог открыться не потому, что забыл, а потому, что не мог принять то, что за этим последует.

Доверившись чувствам, Арья склонилась к нему и взяла его за руку.

Путник отстранился.

— Путник, — произнесла Арья. Она снова потянулась к нему, на этот раз он оттолкнул её — осторожно, но уверенно. Он высвободил руку в перчатке из ее руки.

— Не делай так больше, — прохрипел он, с угрозой и болью в изломанном голосе.

* * *

Где-то в древесной листве над ними улыбались призрачные губы.

— Да, — сказал женский голос.

Произнеся эту удовлетворенную реплику, лицо стало лицом дрозда. Птица расправила крылья и упорхнула.

* * *

Арья отвернулась, и он увидел, как подрагивают её плечи, от страха или от облегчения — он не знал. Что ж. Он сделал это. Путник лишь поступил так, как его учили. Всё, что Гилтер'йель вколотила в него по поводу жизни в одиночестве, всё, что он узнал об опасности вовлекать кого-то в свое полное жестокости существование, всё, чему он научился за эти пятнадцать лет, вновь осуществилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});