Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

‒ Да как же это?

Место, которое он представлял похожим на родной Бьеннтестад с раздавшимися вширь и похорошевшими домами, с каменным Большим Домом, простирающимся на добрую сотню крафуров что в одну, что в другую сторону, с утоптанным кругом для общих собраний, каменными скамьями и высокой смотровой башней, оказалось нагромождением дряхлых и покосившихся строений, которые язык не поворачивался назвать жилыми. Между худых бревен, а то и жердей зияли щели, солома и дранка тонули под ядовито-желтым мхом. Совсем большие прорехи были замазаны глиной. Узкая тропка вела к черному, обгорелому остову, не имеющему ни дверей, ни крыши.

Большой Дом?

‒ Тааливисто, ‒ сказал Унномтюр.

‒ Не верю, ‒ прошептал Фьольвир.

‒ Другие места еще хуже, арнасон. Ага!

Унномтюр ухватил тонкую серебристую нить, блеснувшую в воздухе, и намотал ее на палец. Когда он чуть поддернул нить на себя, еще множество нитей, связанных с пойманной, затрепетав, проявились над путниками. Мерцающей рекой, ведя в сторону черного остова, протянулся серебристый узор.

‒ А я думал, выход в другом месте, ‒ пробормотал Унномтюр.

‒ Тааливисто…

Фьольвир все еще не мог поверить своим глазам.

‒ Иди за мной, арнасон, ‒ проговорил Унномтюр.

Тропка была сплошная глина, грязь и нечистоты. Фьольвир сначала берег босую ногу, потом, вздохнув, принялся ступать со всей силой. Грязь выворачивалась из-под подошвы, влажно чавкала и лезла между пальцев.

Тааливисто встречало их тишиной.

‒ Эй, Тюр, ‒ позвал Фьольвир.

‒ Да, ‒ на мгновение обернулся Унномтюр.

‒ Откуда здесь дерьмо? ‒ спросил Фьольвир, перескакивая на участок посуше. ‒ Я ведь вижу, что дерьмо. Но души же не могут гадить. А кто тогда гадит?

‒ Дорогой мой арнасон, ‒ сказал Унномтюр. ‒ Все, что не имеет должного присмотра, со временем превращается именно в ту субстанцию, что ты упомянул. Она появляется сама по себе, потому что также вечна и пронырлива, как изначальная тьма. Но, в отличие от тьмы, ею можно удобрить будущее.

‒ Не понимаю.

‒ Ну, вот ты…

‒ Я?

‒ Ты, арнасон, ‒ кивнул Унномтюр. ‒ Поскакав по этому дерьму, ты перестанешь думать, что наличие или отсутствие богов тебя не касается. И из героя поневоле на этом дерьме в тебе взойдет самый настоящий герой по убеждению.

‒ Я и так уже…

‒ Тссс!

Не дав Фьольвиру договорить, Унномтюр поднял ладонь в упреждающем жесте. Он заоглядывался на теснящиеся дома. Вместе с ним завертел головой и Фьольвир.

‒ Что? ‒ прошептал он.

‒ Кажется, арнасон, к нам гости. Точнее, к тебе.

‒ Где?

Фьольвир переступил. Грязь чавкнула. В проемах близких строений проявились вдруг смутные, белесые тени, в щелях и дырах, как огоньки, зажглись глаза.

‒ Маттиорайс, ‒ зашуршал отовсюду шепот, ‒ Маттиорайс.

‒ Фьо-ольвир! ‒ пропело из-за наклонившейся, обомшелой ограды.

‒ Фьоли!

‒ Хейвиска! ‒ крикнул Фьольвир, услышав знакомый голос.

‒ Фьоли.

‒ Я здесь! ‒ крикнул Фьольвир, поворачиваясь и пытаясь разглядеть любимую в свете солнца.

Унномтюр отошел в сторону и принялся ковырять грязь носком штира. Если кто-то осмелился бы и заглянул в его опущенное лицо, то обнаружил там грустную улыбку.

‒ Фьоли.

‒ Да где ты? ‒ отчаялся Фьольвир, крутясь на месте. ‒ Я не вижу!

‒ А ты не смотри, ‒ пришел шепот.

‒ Как не смотри?

‒ Я изменилась, Фьоли.

‒ И чего? ‒ спросил Фьольвир. ‒ Я тебя мертвую видел. И живую видел. И которая Ульфха ‒ видел. Мне никакая ты не страшна.

‒ Все равно.

‒ Да что у вас тут? ‒ закричал Фьольвир.

‒ Фьоли.

Он почувствовал, как чужие пальцы легли на плечи. Фьольвир попробовал повернуть голову, но был остановлен прикосновением ладони к щеке. Кожу обожгло холодом.

‒ Не надо, Фьоли.

‒ Почему?

‒ Я тебя увидела ‒ это главное, ‒ сказала Хейвиска.

‒ А я?

‒ А ты просто говори со мной.

‒ Хорошо, ‒ кивнул Фьольвир, проглатывая набухший в горле ком, ‒ я не против. Будем говорить.

‒ Да.

‒ О чем будем говорить?

‒ О чем хочешь, ‒ сказала Хейвиска.

‒ Ладно.

Фьольвир ощутил, как к нему прижались со спины. Затылок ‒ к затылку, лопатки ‒ к лопаткам, ягодицы ‒ к ягодицам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Холодно.

‒ Как ты? ‒ спросил он, унимая дрожь.

‒ Плохо, ‒ сказала Хейвиска. ‒ Все так быстро меняется. Мы изменились. Это уже не Тааливисто, Фьоли. Даже лодка, которая нас привезла, едва не затонула. Я думала, что Тааливисто ‒ это вечный праздник…

‒ Это боги…

‒ Да, боги покинули нас.

‒ Нет-нет! ‒ сказал Фьольвир. ‒ Они не покинули! Это Мтаг! Макафик. Он заключил их в шкатулку и сейчас несет ее к вахенам, к изначальной тьме.

‒ Разве такое может быть? Боги же всесильны.

‒ Так случилось, милая.

‒ Не понимаю.

‒ Мтаг хочет заключить с тьмой сделку.

‒ А боги?

‒ Боги в шкатулке, милая.

‒ Но зачем они забрались туда?

‒ Они не забирались. Это Мтаг заманил их.

‒ А Мтаг ‒ бог?

‒ Нет, человек. Макафик, ученик Хэнсуйерно.

‒ Как же он смог, если человек? Ты обманываешь меня, Фьоли? ‒ В голосе Хейвиски зазвенела обида. ‒ Почему ты обманываешь меня?

‒ Я не обманываю!

Фьольвир попробовал развернуться, но почувствовал, что не может этого сделать. Спина его намертво примерзла к Хейвиске.

‒ Что ты…

‒ Не оборачивайся, Фьоли. Я не хочу, чтобы ты видел меня.

‒ И кто кого обманывает тогда? ‒ крикнул Фьольвир, вздергивая голову. Он зашевелил плечами. ‒ Что это вообще за…

‒ Не надо, Фьоли!

‒ Я хочу видеть!

Фьольвир задергался. Многочисленные синие, красные глаза следили за ним из окон, щелей и дверных проемов. Человеческие фигуры казались изменчивыми, беспрестанно оплывающими и формирующимися заново, будто пар или туман, поднимающийся от земли.

‒ Маттиорайс, ‒ шептали они. ‒ Сын Магнира.

‒ Иди к нам, Маттиорайс! ‒ звали они.

‒ Фьоли!

Хейвиска стонала, но Фьольвира это остановить уже не могло. Он выкрутился из рубахи, раздался треск, спину дернуло болью, словно прихваченная холодом кожа отстала вместе с одеждой.

‒ Не-ет!

‒ Арнасон, не стоит, ‒ подал голос Унномтюр.

Впрочем, было поздно. Фьольвир развернулся. Глазам его предстало скособоченное и странное образование, угадать в котором человека было едва возможно. От Хейвиски остались лишь глаза и ладони, все остальное казалось наспех слепленной из грязи, веток, коры и мелких камней фигурой.

‒ Хейвиска…

‒ Не смотри!

Существо подняло нелепые, одна толще другой, подобия рук, пытаясь закрыть лицо, сложенное из двух булыжников, комков глины, обозначивших лоб и нос, и ветки, согнутой в дугу-улыбку.

‒ Хейвиска.

‒ Отвернись!

Хейвиска согнулась, лоскут рубахи забелел на ее земляном боку. Фьольвир шагнул ей навстречу.

‒ Хейвиска.

Он обнял то, что было его любимой.

‒ Фьоли!

Хейвиска зарыдала, затряслась в его объятьях. Фьольвир, успокаивая, гладил колючее от сухих травинок плечо.

‒ Ну-ну-ну, Виса, Височка моя.

‒ Я ‒ другая!

‒ Ничего. Мы это исправим. Я же герой. Ты знала, что я ‒ герой?

Земляная крошка просыпалась, когда Хейвиска мотнула головой.

‒ Эх, арнасон, ‒ услышал Фьольвир Унномтюра, ‒ многие выглядят еще хуже.

Фьольвир повернул голову.

‒ Я понял, ‒ сказал он, ‒ ты это сделал с умыслом!

‒ Каким умыслом?

‒ Мы же могли попасть не сюда!

‒ Да нет, почему? ‒ удивился Унномтюр. ‒ Тааливисто же. Мы и должны были пройти через Тааливисто, я тебе это сразу сказал, арнасон.

‒ Я про Вису! ‒ выкрикнул Фьольвир. ‒ Ты же все боишься, что я передумаю, плюну на все или договорюсь с Мтагом! Тебе же надо, чтобы я окончательно… Чтобы я был совсем герой. Так, да?

‒ Что-то не улавливаю, ‒ Унномтюр сцепил руки на груди. ‒ Нам в любом случае через Тааливисто…

‒ Да-да-да! ‒ захохотал Фьольвир. ‒ Именно через эту часть острова!

Унномтюр вдруг оказался совсем рядом.