Чумные - Максим Сиряченко

Теперь самое время думать над словами отца.

«Она возненавидит меня». — Подумал Филипп так ясно, как будто уже видел свое будущее. Так же четко он вспомнил и про угрозу в лице Церкви, вспомнил Церковный бунт во дворце, но эта угроза показалась ему смутной и далекой.

«Она возненавидит меня. — Думал он. — Но не за то, что я дал ее отцу умереть.

Она возненавидит меня за то, что я чужак и увидел ее горе, увидел ее слабость и готов принять ее с улицы, став ее опекуном.

Она возненавидит меня, потому что я проявлю к ней милость и доброту, сострадание и все отцовские чувства. Дам ей защиту, без которой она погибнет. Ведь по-другому я не могу поступить.

Дея, Богиня, что мне делать??»

* * *

Скоро моряки начали расходиться. Через час, когда у могилы не осталось никого из друзей и родных Солта, священник Мартин сказал гробовщику, что можно закапывать, и пошел прочь от могилы. Он шел в храм, чтобы там помолиться за покойника. Гробовщик с распухшей рожей плюнул вслед священнику, встал рядом с могилой и принялся забрасывать гроб землей.

Все то время, что могильщик провел на похоронах, он держал правую руку в кармане и постоянно теребил там что-то, довольно ухмыляясь. Вот и теперь, после двух полных лопат земли, брошенных вниз, он сунул руку в карман. На его распухшем лице вновь появилась улыбка. В кармане лежала монета, золотой талер, который гробовщик подобрал на пристани в густой толпе. У него как раз кончились деньги, было нечем платить за водку в местном кабаке, а тут такой подарок! Без сомнений, боги были милостивы к нему в тот день.

Но теперь вместо монеты пальцы могильщика схватили пустоту. Внутри у него сердце рухнуло куда-то вниз, и тут же со дна поднялась злость. Ну, где эта монета? Где этот чертов золотой талер!? Не напиться в такой день…

Гробовщик не успел подумать, какой сегодня день. Впрочем, сам Мартин, способный во сне перечислить все святые праздники, не смог бы сказать ничего, кроме «вторник». Пропажа нашлась быстро и совершенно не там, где этого хотелось бы хозяину злотого талера. Наверное, все же выпала монета из той дырки в кармане. А как иначе она могла оказаться в могильной земле?

Гробовщик воткнул лопату в кучу свежей земли, крякнул и спрыгнул в могилу на изголовье гроба. Деревянные доски громко треснули под ним. Вопреки всему, выдержали. От встряски кучка земли присыпала монету, скрыв ее от глаз гробовщика. Но талер все еще был где-то в земле, в кучке на другом конце гроба, там, где находились ноги покойника, и его нужно было достать. Бесплатно и святым не наливают. Гробовщик сделал решительный шаг вперед. Тут же раздался треск на порядок громче предыдущего. Звук разламывающихся досок.

— Ах ты, черт! — Вскричал гробовщик, чувствуя, как его нога проваливается в гроб. Ботинком он почувствовал мягкое тело того, кого должен был хоронить. Поняв, что произошло, гробовщик рванулся, выдернул ногу из гроба, сгреб рукой кучку земли, в которой поблескивало ребро монеты. Он вылез из могилы так же быстро, как спрыгнул туда, проявив прыть, поразительную для престарелого пьяницы.

Выбравшись, гробовщик с распухшим лицом, еще более красным от напряжения, раскрыл ладонь. Там среди земли блестела золотая монетка с профилем короля на одной стороне и гербом правящей династии на другой. Несколько секунд он любовался монетой, потом положил в другой карман, проверив, что в нем нет дыр.

Тут что-то больно кольнуло гробовщика в голень.

— Аэх, сучьи блохи! — Выругался он и встряхнул штанину на той ноге, в которую его укусила блоха. Потом почесал укушенное место, выругался еще раз и продолжил закапывать гроб. Ничего, он закопает этого чертового покойника, а потом пойдет в кабак и напьется вдрызг. Благо, у него есть, на что пить. И даже это маленькое приключение, страшное до мурашек на заднице, не могло испортить этот прекрасный вечер. Как и укус какой-то блохи, хоть блох на Зеленом берегу отродясь не было.

Да, сегодня определенно был его день.

VII

На корабле Филипп провел почти три часа. Он сошел обратно на берег, когда солнце уже близилось к своей высшей точке, скрываясь за большими облаками. Под его плащом, свернутый в трубку, покоился исписанный лист бумаги, и Филипп нес его бережно, как птенца малиновки. На главной дороге поселения было людно. То и дело попадались женщины, несущие воду от колодца, мужиков видно не было — все либо работали в поле и в лесу, либо сидели в кабаке. Маленькие девочки и девицы помогали матерям. Мальчики разных возрастов визжали, галдели, носились, дрались, швыряли камни в гусей и куриц. Самые младшие проводили время менее изощренно. Например, выискивали что-то необычайно интересное у себя в носу либо в свежей, дышащей паром лошадиной куче. В целом Зеленый берег ничем не отличался от большинства поселений на Большой земле, разве что своим размером. Населения здесь вполне хватало для какого-нибудь небольшого городка. Но Филиппа местное течение жизни волновало меньше всего.

Лекарь шел к храму Деи, что располагался на другом конце поселения от кладбища, и где совсем недавно хоронили Солта… Кропотливая работа над свертком в его плаще, требующая ювелирной точности и концентрации, несколько развеяла горечь после смерти друга и отца Ванессы. Но не полностью. Пока алхимик шел к храму Богини жизни, любви и милосердия, он думал, что, может быть, там он успокоит душу, отпустит мрачные мысли.

Храм не впечатлял исполинскими размерами, колоннами, арками и парапетами, а внутри не было огромного алтаря из священного камня, как в больших городах. Конечно, алтарь присутствовал, как и священный камень, но священный камень можно было увидеть только в виде инкрустации. Тем не менее, храм был большим, гораздо больше тех церквушек, которые он так часто встречал в обычных селах и деревнях. Построенный из обычного серого камня, добротно вытесанного, не поросшего мхом, храм внушал уважение. В тех местах, где крыша не уходила верх почти отвесно, она была крыта черепицей или чем-то вроде черепицы. Такие крыши Филипп видел только в больших городах и у знатных господ. Прямые стены переходили в плоскую крышу, которая ближе к центру возвышалась, изгибалась и переходила в довольно высокий по меркам многих поселений каменный шпиль. Кроме него постройку венчали четыре каменные башни, имевшие форму неправильных конусов, немного раздутые и округленные, по одной на каждом углу здания. Башни язык тоже не поворачивался назвать скромными или сдержанными, и все-таки помпезности в них было немного, наверняка потому, что булыжник, из которого обычно складывали крепости и возводили валы, не выглядел так торжественно. Глядя на все это великолепие, впечатлявшее даже при относительно небольших размерах и сером камне вместо белого мрамора, Филипп думал, что здесь он найдет понимание, и ему не придется пускать ход крайний вариант. Как оказалось, он ошибался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});