Чумные - Максим Сиряченко

Долго ждать не пришлось. Мартин подозвал монаха, чтобы тот передал ему кадило и благовония, достал из сумы стеклянную бутыль с чудовищно толстыми стенками — святую воду. Священнику не пришлось долго готовиться к своей работе. Ритуал с молитвами тоже не занял много времени. Мартин водил и тряс кадилом прямо над постелью Солта, и девушке казалось, что один из крошечных угольков вот-вот выпадет из чаши и упадет на простыни. После него остался сильный, приятный, сладкий запах ладана, от которого Ванессу к ночи начало немного мутить. Когда священник с монахом-прислужником покидали ее дом, произошло невиданное — переступив порог, Мартин поклонился лекарю. Филипп также ответил поклоном и распрощался с ним.

После ухода священника Филипп проверил доваренный Ванессой препарат и остался доволен. Ванесса поставила свою работу на полку с краю: партию, которую вчера приготовил Филипп, еще не израсходовали полностью.

Лекарь дал капитану еще порцию препарата. Потом снял с него рубашку и осмотрел грудь и спину. По тому, как он покачал головой, Ванесса поняла, что все отнюдь не так хорошо, как ей казалось с утра. Отец выглядел лучше — вены больше не топорщились под кожей, жар несколько спал, бред стал не таким тяжелым и шел с перерывами в несколько часов. То, что увидел Филипп, снова уверило ее в коварности болезней.

— Бубоны. — Ответил лекарь на немой вопрос девушки. — Старые. Почему-то не лопаются и не размягчаются, по краям мертвая кожа. Черная.

— Это что, гангрена? — Ванесса почувствовала, как внутри у нее разлился жидкий лед.

— Не должно ее там быть, бубоны либо рассасываются, либо вскрываются сами. А тут — омертвение кожи. Это не бубоны, это что-то другое. Кожа сгнила только по краям от них, гниение неглубокое. И все же, я думаю, лучше вырезать это сейчас, а не ждать, пока гниение распространится дальше. Я не люблю этого делать, предпочитаю лечение препаратами тому, чтобы резать пациентов… Но это и не бубоны, это черт пойми что. И эта др… вещь прямо над сердцем с легкими, у лопаток. Ванесса, я бы посоветовал вам выйти на то время, пока я буду оперировать. Зрелище будет неприятным, а со всем непредвиденным я сам справлюсь. Боюсь, тут вы мне ничем помочь не сможете, вы лекарь, а не врач-хирург.

— Так вы еще и хирург?

— Первая практика — на поле битвы. Раненных в лазарет тащили каждую минуту. Место, где все мои препараты бессильны, так что я смог научиться сносно оперировать. Хоть какая-то польза от этих войн. Ладно, Ванесса, берите свою книгу и идите, поработайте в саду, погуляйте, сходите на торговый ряд за покупками. Я не хочу, чтобы вы видели, как я режу вашего отца.

— Это больно. У меня есть препарат для погружения раненного в глубокий сон.

— У меня есть свой. Но все равно, покажите, пока вы еще тут.

Он вместе с Ванессой подошел к полкам с препаратами, с интересом поглядывая на флаконы и пытаясь угадать, как которому из них потянется девушка. Она протянула руку к зеленому пузырьку на верхней полке, привстав на цыпочках, чтобы лучше видеть один из ее любимых препаратов. В этот миг Филипп заметил, как маленькая черная точка молнией сорвалась с его рукава и приземлилась на белоснежную скатерть стола. Рефлекс лекаря сработал быстрее мысли. От сильного удара по столу, от которого загудело внутри пустых флаконов и пузырей, Ванесса едва не выронила препарат из рук.

Алхимик отнял руку от скатерти, глядя на раздавленное насекомое, с трудом оторвал глаза от черного, налитого кровью Солта пятнышка и столкнулся взглядом с Ванессой. Та смотрела на него с недоумением и легкой злостью, вызванной тихим кратковременным испугом.

— Блоха. — Пояснил лекарь. — Терпеть не могу блох.

Страх, который Ванесса испытала при виде гангрены, был все же слишком сильным. А испуг от резкого звука стал той соломинкой, что сломала хребет верблюду. Девушка поддалась бурлящим в ней чувствам и выплеснула их, обрушив на Филиппа короткую тираду:

— Обязательно так барабанить по мебели? Эти козявки что, всадники апокалипсиса? Или вы хотите, чтобы от вашего стука передохли все блохи на свете? Черт, да я смерти боюсь меньше, чем вы боитесь блох!..

Она замолчала, поняв, что дальше говорить не стоит, да и испуг уже прошел. Однако Филипп нисколько не сердился и не обижался.

— Не сердись, я не хотел тебя пугать. — Его голос только еле заметно изменился. В нем чувствовалась крошечная доля омерзения, страха и, возможно, жестокости по отношению к убитой блохе. — Просто блохи, эти мерзкие кровопийцы, они… Они на самом деле опасны.

— Не опаснее вампиров из сказок.

Филипп пристально посмотрел на нее.

— Я еще не знаю ни одного вампира, который разносил болезни и хоронил в пепле костров эпидемии целые города. Оставь свой скепсис, об этом ты не прочитаешь больше нигде. Один из всадников апокалипсиса — Мор, чума, а блоха — ее разносчик. Это мерзкое насекомое — стрела, летящая днем, язва во мраке, зараза, опустошающая в полдень, по сравнению с которой любой ужас ночи вроде вампира — детский лепет. И если здесь есть блохи, то шанс распространения эпидемии через их укусы и кровь увеличивается в разы.

— Вы хотите сказать, что мой отец может быть… Причиной эпидемии? Которую разносят блохи? — Спросила Ванесса с тревогой в голосе. Да, думала она, у каждого есть свои страхи, может, Филипп даже несколько параноидален на сей счет. Но он никогда не стал бы переливать из пустого в порожнее, так заостряя внимание на невозможных вещах. И если он так говорит…

«В конце концов, что-то же распространяет чуму. Почему блохи? Не знаю. Это тоже надо принять к сведению. И узнать».

— Я хочу сказать, — отвечал Филипп, — что вам нужно принести на обратном пути побольше воды. А я растоплю печь.

— Зачем?

— Перетряхнем здесь все, прокипятим здесь каждую тряпку. Чтобы каждая чертова блошка сдохла. На самом деле, я не слишком верю в возможность эпидемии, ведь ночи здесь очень холодные, блохи просто передохнут. Но перестраховаться не помешает. Любую эпидемию нужно душить на корню.

— А если не сработает? Если она все же начнется?

— Будем молиться, чтобы не началось. Я ведь зачем-то звал сюда священника…

Филипп оборвал сам себя, помолчал. Затем бросил Ванессе:

— Иди. Я скоро начну работу.

Как только девушка вышла, он развернул скатерть со скальпелями и откупорил обезболивающий препарат.

Еще несколько часов он пребывал в задумчивом и мрачном состоянии.

* * *

Ванесса вернулась домой только после полудня. Пока девушка шла обратно к дому с ведрами в руках, она сильно волновалась, боялась, что придет в совершенно ненужный момент, что Филипп все еще будет занят. Наконец, она боялась увидеть то, что так насторожило Филиппа, даже если это уже вырезано. Но о том, что лекарь может допустить ошибку, что от стороннего вмешательства Солт может погибнуть, Ванесса не думала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});