Чумные - Максим Сиряченко

Филипп вспоминал, как по-хорошему втайне завидовал Солту, прекрасному отцу, женатому на восхитительной женщине и воспитавшему столь необычную дочь. И вот теперь такая возможность есть. На чужом несчастье счастья не построишь, верно… И все-таки ему очень хотелось, чтобы Ванесса согласилась с последним желанием Солта, чтобы он, Филипп, смог оказаться в роли отца, хоть и приемного. Может, в нем неожиданно заговорил отцовский инстинкт, дремавший на протяжении многих лет, может, все-таки проснулось в нем желание заботиться о ком-то, воспитывать, учить, наставлять и вести за собой. Лекарь знал только одно: он был бы счастлив иметь такую воспитанницу и ученицу, как Ванесса, и надеялся, что девушка придет к тому же. Казалось бы, ничего страшного — как отвык от заботы о любимом человеке, так и привыкнешь, и будет тебе счастье.

Но Филипп понимал, что все не так просто, и из-за этого и возникал главный страх насчет Ванессы. Его волновал не сам факт неизбежности ошибок в его опекунстве, но последствия этих ошибок. Ванесса сейчас переживает очень трудное время, и Филипп боялся, что своим неумением усугубит положение девушки, боялся, что та из-за дефицита родительской ласки и недостатка внимания, либо наоборот, его избытка, будет чувствовать себя чужой и поздно оправится от горя. Чем грозило затяжное переживание, Филипп знал, и от этого его тревога только росла. Любая ошибка с его стороны подбрасывала бы дров в эту печь, поддерживая ее горе, сжигая ее изнутри.

«И это если она согласится. А ведь она может и отказаться. Ванесса — девушка волевая, гордая, упрямая, сильная характером… Вполне может уйти из дома или сбежать. Но куда она пойдет? Она ведь действительно может бросить все, лишь бы не чувствовать ужасного прошлого, может и сделает, обязательно сделает… Это ведь именно та причина, по которой она не хочет возвращаться в Десилон, она не хочет возвращаться туда, где разрушилась ее прежняя жизнь, даже если там она сможет начать новую. Бессмертные, пожалуйста, пусть она согласится».

Он шел по дороге и смотрел вперед, не себе под ноги, а туда, куда он шел. Смотрел на дорожку между домами, которая с окончанием построек не исчезала, а переходила в маленькую тропинку. Тропинка уходила дальше, к рощице, в которой располагался дом Ванессы и ее покойного отца… теперь уже просто дом Ванессы.

Поэтому Филипп тут же заметил, как на этой дорожке появилась знакомая человеческая фигура. Она не сразу заметила Филиппа, а когда заметила, направилась к нему широкими быстрыми шагами, очень быстро превратившимися в бег. Лекарь узнал эту фигуру, и внутри у него все похолодело и вскипело одновременно. Похолодело от страха, а вскипело от злости на самого себя и того, кто должен был быть с Ванессой, но какого-то черта рассекал по главной дороге как ошалелый от страха заяц.

— Филипп! — Крикнул Нил, подбежав к алхимику на достаточное расстояние. — Филипп!

— Какого черта, юноша? Почему ты не с Ванессой? Я же просил тебя…

— Ванесса пропала!

— Как это — пропала?

— Пропала. — Тупо повторил Нил, кажется, не расслышав вопроса Филиппа. Алхимик подумал, что еще немного, и он взорвется от злости. Однако его пыл значительно гасил страх. Тот самый страх, от которого появлялась слабость в конечностях, который холодным ручейком стекал за шиворот и как-то проникал в самую душу, сковывал все ледяным холодом. То, что испытал Филипп, граничило с ужасом.

Но лишь граничило. Злость продолжала трещать в нем костром, а зубы скрежетали так, что едва искры не летели.

— Пропала, говоришь. И как это произошло?

— Когда я пришел к ней домой, дверь была открыта. Она просто сидела на кровати и плакала. Я сел рядом и попытался ее успокоить, а потом, потом… — Нил отдышался. В этот момент Филипп подумал, что ударит юношу, если тот скажет то, что он подумал. Даже если ему потом придется стараться и сращивать перелом.

— А потом я сам уснул.

Филипп не понял, что сорвалось с его губ. То ли это был стон отчаяния, то ли рык ярости, то ли смех. Наверное, от всего было понемногу. Нил посчитал это презрительной усмешкой. Потому его следующие слова были тяжелыми от чувства вины и стыда, юноша их не проговаривал, скорее ронял, не в силах удержать при себе.

— Когда я проснулся, Ванессы уже не было. Ни ее, ни кого другого…

— А когда ты понял это, то тут же кинулся ее искать. — Издевательским тоном закончил за него Филипп. Нил еле заметно вздрогнул, и лекарь понял, что уже не в первый раз повторил мысли юноши. В точности. Опять.

Недолгое время Филипп стоял на дороге, скрестив руки, глядя на Нила. Тот смотрел то на него, то в землю.

— Как давно это произошло?

— Только что. — Поспешно ответил Нил.

— Ну что, пошли искать даму твоего сердца. — Сказал Филипп уже без насмешки, даже несколько примирительно, решив для себя, что вредно и бессмысленно дальше стыдить юношу. Но Нил удивил его своей реакцией. Он смутился, отвел взгляд. Уши его еле заметно покраснели.

«Ага…» — подумал Филипп и мысленно усмехнулся.

— Ты идешь или прибежал ко мне только для того, чтобы сообщить эту потрясающую весть? Это ведь ты повинен в том, что она встала и ушла куда-то.

— Знаю, сударь.

— Я знаю, что ты знаешь, но это не снимает с тебя ответственность за допущенную оплошность. Пойдем. Заодно излагай свои мысли, куда могла бы пойти Ванесса. Ты ведь ее хорошо знаешь, я прав?

— Ну, да. Знаю.

Однако Филипп чувствовал только сомнение и затруднение, которые волнами шли от Нила.

«Ну, парень. От тебя вообще польза есть? — Мысленно спросил его лекарь и тут же усомнился в своем обвинении. — Ты судишь его только по одному его проступку, — сказал алхимик самому себе, — кто знает, сколько раз он выручал твою новую подопечную?»

Что-то, что волнами шло от юноши, подсказывало Филиппу: да, часто, иногда очень сильно и очень вовремя. Только вот теперь, когда по-настоящему нужна была его помощь, Нил терялся.

«Я так легко узнаю, что творится в душе у этого парня. — Подумал Филипп и неожиданно для себя почувствовал легкий стыд. — Все его мысли, в том числе и сокровенные. Что с ним не так? Или что со мной не так?»

— Пристань.

«Ну да, пристань. — Подумал лекарь без удивления, не ощутив той надежды, которую испытал юноша от своей догадки. — Теперь я тоже знаю, почему».

— Идем.

Несмотря на то, что Филипп только что был у моря, он все-таки шел туда вместе с Нилом, уже не удивляясь самому себе. В этом даже был какой-то смысл. Во-первых, до пристани было недалеко. Во-вторых, он шел туда, глядя по сторонам, и надеялся по пути увидеть Ванессу. В конце концов, у поисков должен был быть пункт отправления, без разницы, какой, и этим пунктом стала пристань.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});