Шаман - Кристофер Сташеф

Бреворо, наливая кузнецу вино, пожал плечами.

— Пока я не слыхал, чтобы ваньяры нападали на города. Но с другой стороны, я и о ваньярах только с месяц назад узнал. — Он печально покачал головой. — Нас, торговцев, очень печалит то, что Кашало грозит беда. Хороший там народ, торговцев встречают гостеприимно, и к тому же люди там честные, хотя порой с ними приходится и поторговаться.

Огерн уставился на торговца.

— Горожане — и ты говоришь «хорошие»? Что, не такие, как в Куру?

— Нет, совсем не такие. Тут все дело в том, какого бога в городе почитают — почитают сердцем, а не на словах. Куру предан Улагану — сердцем, губами и душой. Но в Кашало Багряного не жалуют.

Огерн сидел не шевелясь, очень удивленный. Он видел воинов в Байлео, но Манало говорил, что к людям в Кашало стоит отнестись уважительно. Чтобы горожане были добрыми, хорошими — вот это у него никак в голове не укладывалось. Он даже рассердился — в нем проснулось жгучее желание своими глазами повидать этих горожан и понять, действительно ли они добрые или просто не такие злые, как те, которые живут в Куру.

— Жалко видеть, как добрых людей совращают и портят, — вздохнул Бреворо. — Но еще хуже думать о том, что их могут искалечить или убить. Но что может сделать один человек?

— Вот именно! — Огерн бросил быстрый взгляд на Лукойо. — Что может сделать один человек?

— По меньшей мере, — неторопливо отозвался Лукойо, — такой человек мог бы поведать горожанам о грозящей им беде, чтоб они успели приготовиться к осаде. — Полуэльф обернулся к Бреворо. — А в городах действительно так здорово, как расписывают?

— Ну… улицы там золотом не вымощены, — усмехнулся купец. — Да и вообще ничем не вымощены большей частью. Кое-где — каменные мостовые.

— Улица — это что такое?

— Вроде дороги, но только между домами. Люди в Кашало — чистюли, каждый житель улицу перед своим домом метет, а отходы закапывает. Бывают города, где всякий мусор валяется где попало, гниет, кишит мухами и их личинками. Воняет жутко.

— Ну а женщины, женщины как? — заинтересованно спросил Лукойо. — Такие доступные, как говорят, или нет?

Огерн в ужасе уставился на своего спутника. Неужели это он чуть не умирал от тоски по своей возлюбленной Эллуэре всего несколько дней назад?

Но скоро Огерн понял, что Лукойо просто прячет свою тоску, и, наверное, он из тех, кому для этого нужно мягкое женское тело и жаркие ласки. Если бы Огерна ранили в бою, он бы не стал ждать, покуда заживет рана, он бы снова бросился в бой. Примерно так Огерн понял Лукойо.

— Слухи преувеличены, — негромко проговорил торговец. — Но зерно истины в них есть, хотя вокруг него вырос плод обмана.

— Плоды — это почти всегда вкусно. Но я люблю не только мякоть, но и зерна. Какое же зерно внутри того плода, о котором мы говорим?

— Кашало поклоняется Ломаллину и его подруге, богине Рахани, — объяснил Бреворо. — Но кроме них, в городе почитают многих богов. Среди прочих — Хандранин. Это богиня, преданная только телесным усладам, и в день ее праздника женщины-жрицы ее культа — готовы отдаться любому мужчине, который попросит их об этом. Они верят, что тем самым ублажают богиню.

— Я тоже готов ее ублажить! И когда же ее праздник?

— Через месяц. — Бреворо нахмурился, перевел взгляд с Лукойо на Огерна. — Значит, вы идете в Кашало?

— Теперь — да, — ответил Огерн.

Наутро они попрощались с торговцами и отправились к реке Машре, которая текла к югу, мимо Байлео, к тому морю, чьи волны били о пристани Кашало. До реки было меньше дня пути, поэтому еще засветло Лукойо с Огерном успели набрать дерева для постройки коракля. На следующее утро они обтянули каркас будущей лодки кожей, спустили ее на воду около крутого, обрывистого берега и принялись грести. Лукойо волновался: он до сих пор чувствовал себя неуверенно в легком суденышке, но все же не так, как в первый раз. Поэтому он сумел совладать со страхом и вскоре уже довольно уверенно работал веслом. Лукойо не сомневался: если бы Огерн не потратил время на то, чтобы обучить его гребле, они бы уже проплыли вдвое больше. Поэтому полуэльф греб яростно и старательно, пытаясь наверстать упущенное. Огерну приходилось сдерживать его, объяснять, что такой страсти вовсе не требуется.

Близился рассвет. Or воды поднимался туман. Новорожденное солнце окрашивало мелкую рябь в розовый и золотистый цвет. Лукойо поглубже вдохнул прохладного воздуха, потрясенный красотой мира, бескрайностью реки, темной зеленью далекого леса и еще больше тем, что его душа откликается на эту красоту. Он сердито тряхнул головой — еще чуть-чуть, и он точно так же уверует в доброту Ломаллина, как Манало!

Ближе к вечеру они увидели на горизонте струи дыма.

— Что там такое? — спросил Лукойо.

— Люди, — ответил Огерн, хотя это и так было понятно. — Когда мы в прошлый раз плыли этим путем, они напали на нас в каноэ.

— Неужели мы уже так далеко заплыли? — Лукойо положил весло и приготовил лук. — Будем надеяться, что за это время они не научились лучше управлять с лодками.

Но он ошибся. Научились. Не блестяще, правда, но все же получше, чем прежде. Огерн повел коракль один, а Лукойо приготовился к бою.

— А плывут быстрее, чем тогда.

Огерн бросил быстрый взгляд на преследователей.

— Ничего удивительного. Они не сами гребут.

Лукойо помрачнел. Гребцов погоняли хлыстами. Он уже слышал, как свищут эти хлысты, как они бьют по спинам этих несчастных. Лица гребцов были опустошены или испуганы. Их было всего двое на огромное каноэ, где запросто уместилось бы еще четыре воина.

— Думаю, — нахмурился Лукойо, — мы напоролись на ваньяров.

— Лишь бы они не напоролись на нас, — сквозь зубы проговорил Огерн и погнал коракль вперед, работая своими железными мускулами.

Бири пересекли то место, где ваньяры, по их расчетам, должны были их нагнать. В воздухе стало темно от стрел, но стрелы до коракля не долетали. Лукойо выпрямился, натянул тетиву, но Огерн удержал его:

— Еще… рано. Не стреляй… пока они не угрожают нам… напрямую.

Предостережение не пришлось Лукойо по душе, однако лук он все же опустил. Подстрелить ваньяров не представляло труда, но Огерн был прав: нечего показывать лук… пока. И потом, подстрели они хотя бы одного из варваров, остальные, желая отомстить, гонялись бы за ними до скончания веков.

Огерн греб и греб, а каноэ отставали все сильнее и сильнее. В конце концов ваньяры, видимо, поняли свою ошибку: они соединили лодки и обменяли двух воинов на двух гребцов. Теперь убивать надо было только одного, потому что другой занимался тем, что щелкал бичом. Видимо, двое гребцов, только что пересевших в каноэ, были совсем неплохи, потому что лодка начала догонять коракль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});