Кровь фей - Дамина Райт (Вера Дельвейс)

деревянный чурбан, а не живого человека.

«Лэн, ты уверен, что не пожалеешь об этом? – мрачно поинтересовалась Айя. – Ведь начав однажды, можно не остановиться. И стать не лучше, чем сторонники Мааль».

Лэннери обдумал её слова. Да, недавно он говорил Беатии почти то же самое. Но ведь Кэаль – справедливость, а разве это несправедливо – воздать ученику черномага по заслугам? За Наставницу. За фей, которых он наверняка убивал вместе со своим учителем, атакуя Школу Белой Звезды. За всех невинных людей, которым эта мразь успела причинить вред. Если Гарлигану было жалко, потому что её изуродовали, покалечили тело и душу, превратив в хибри, то Мард – человек, выбравший свой путь сам.

«У нас в любом случае будет важное отличие от сторонников Мааль, – ответил Лэннери своей палочке. – И оно заключается в том, что мы не трогаем тех, кто ни в чём не повинен. Не отбираем детей у их матерей и отцов, а сестёр – у братьев. Мы – служители Кэаль Справедливой».

– А-а-а-а! – Теперь это был не боевой клич, а крик боли. Лэннери отвлёкся от Айи и обратил свой взгляд на Марда – Беатия не только резала его лучами, но и жгла, как огнём. – Хва-а-а-тит!

Беатия подскочила к нему, схватила его за подбородок, заставляя смотреть на неё мутными красными глазами.

– Расскажешь нам что-нибудь, а? Как зовут твоего учителя, точно не знаешь? А какие у него слабости? Ты знаешь, я ведь не дам тебе умереть. Я вырву тебе все зубы, выжгу глаза, сломаю пальцы на руках и брошу здесь, в лесу. А потом скажу в Гурунье, кто ты, чтобы они продлили твои мучения, насколько это возможно. Ну, говори! Говори!

Мард стонал, дёргался, но молчал. Тогда на глазах у Лэннери Беатия стала вырывать пленнику зубы один за другим, делая это как можно более неторопливо. Она выбирала те зубы, которые сидели поглубже во рту – без передних Марду станет тяжелее разговаривать. Охрипнув от крика и лишившись пяти зубов – Лэннери видел, какие они большие и здоровые, – Мард заговорил. Он рассказал о новом изобретении учителя – порошке, призванном разрушить купол вокруг Школы Золотой Звезды. В истолчённую кость чёрной ящерицы добавили высохшую фейскую кровь и волосок Белой Наставницы как мощнейшие ингредиенты. Теперь можно было не искать новых предателей среди фей – хватит и порошка, чтобы создать в куполе брешь!

А потом Мард заговорил о себе.

– Я… я помогал ему готовить нападение на вашу Школу… и вас отвлекал… Надеялся, что кто-нибудь сдохнет… выполняя задание! Хейгри… я там был…

– Значит, это ты превратил дочь мэйе в хибри? – Лэннери вспомнил девушку с длинными чёрными волосами и волчьей мордой вместо лица; её мать с опущенными руками, из ещё полной сил женщины превратившаяся в сгорбленную старуху; отец, который дрожащим голосом повторял: «Найди этого черномага!»

И он, Лэннери, дал слово, что найдёт. Вот только думал не на того черномага.

Да какая разница! Все они заслуживают одного – смерти. И, как теперь решил Лэннери, медленной и мучительной – во имя настоящей справедливости.

– Я, – простонал Мард. – Учитель велел… отвлекать вас, ослаблять… я и пытался. И мертвецов поднял… с помощью той хибри… Это было трудно, сложно… но я справился, – остатки былой гордости промелькнули в его голосе. Нет, ещё не сломлен, ещё недостаточно прочувствовал боль своих жертв.

– Это всё ясно, – зло, возбуждённо проговорила Беатия. – А твой учитель? О нём что-нибудь расскажешь?

– Я… ничего не знаю, – мотнул головой Мард. – Могу… в своих прегрешениях признаться… и так, и так убьёте…

– Червей в замке рейгела Эйзека Гервелекского ты выпустил? – поинтересовался Лэннери, хотя и так подозревал, что больше некому.

– Я… и не черви это, а тин-ниа… Учитель сказал: убьёшь рейгела самого… я решил не мелочиться… веселье так веселье… устроил мёртвый замок и не жалею…

Беатия не вынесла и хлестнула его палочкой по лицу, задев и без того пораненный рот. Мард охнул от боли. Лэннери отвернулся и слышал, как за его спиной Беатия истязает пленника, твердя: «Говори! Не может быть, чтобы ты ничего не знал!»

Навалилась тяжёлая, пасмурная усталость, когда всё, чего хочешь – это забыться, но забытья не будет никогда. Как и надежды – только вера. И ещё кое-что тревожило, но что именно, Лэннери не хотел разбираться.

– Беатия, довольно, – не глядя на неё, Лэннери поднял палочку и приблизился к стонущему пленнику. – Он ничего не скажет. Ему нечего сказать.

Беатия – взлохмаченная, вся в чужой крови, судорожно сжимающая пальцами палочку, – вскричала:

– Откуда ты знаешь?! Вот откуда, Лэн?

Пауза, а потом он ответил искренне:

– Я чувствую.

Мард обмяк в путах – кажется, лишился сознания, и тем лучше для него. Айя сдержанно одобрила решение Лэннери прервать пытку; обессиленная Беатия отошла в сторону и уселась на траву.

– Я обещал, – произнёс Лэннери вслух. Палочка в его руке сделалась тяжёлой, от взгляда на изуродованное лицо Марда мутило. Но юный фей заставил себя собраться с силами, прицелился в единственное нетронутое место на лбу пленника... Мард даже не шелохнулся. Возможно, Беатия перестаралась и он умер, а не просто лишился чувств. В любом случае, Лэннери было всё равно. Он выполнил обещание и свой долг фея, остальное его не касалось. Ещё несколько мгновений, и труп ученика черномага сгорел в белом пламени, обратился в кучку пепла, которую скоро развеет ветром. Так ему и надо. Он не заслуживал и капли сожаления.

– Беатия? – Лэннери присел рядом с ней. Фея смотрела куда-то вбок и казалась такой несчастной, будто это не она только что с наслаждением пытала человека. Как в одной Беатии может уживаться столько разных… существ?

– Нам нужно идти в Гурунью. Уверен, люди слышали шум из леса, но зная, что тут мы, поостереглись вмешиваться. Расскажем, что произошло, немного отдохнём и полетим дальше.

– Лэн, – Беатия сжала его руку, не отпуская, – твой особенный талант… он опять не пробудился, да?

Вот она, не оформившаяся мысль, которая не давала ему покоя! Лэннери кивнул и решился на откровенность, хотя говорить стало тяжело:

– Я теперь не уверен… есть ли он у меня вообще.

Их взгляды встретились, Беатия заморгала и осторожно спросила:

– А случалось ли такое, чтобы у феи – или фея – вовсе не