Русский романс - Антология

НИКОЛАЙ НЕКРАСОВ

(1821–1877)

331. «Ты всегда хороша несравненно…»[340]

Ты всегда хороша несравненно,Но когда я уныл и угрюм,Оживляется так вдохновенноТвой веселый, насмешливый ум;

Ты хохочешь так бойко и мило,Так врагов моих глупых бранишь,То, понурив головку уныло,Так лукаво меня ты смешишь;

Так добра ты, скупая на ласки,Поцалуй твой так полон огня,И твои ненаглядные глазкиТак голубят и гладят меня, —

Что с тобой настоящее гореЯ разумно и кротко сношуИ вперед — в это темное море —Без обычного страха гляжу…

1847

332. «Еду ли ночью по улице темной…»[341]

Еду ли ночью по улице темной,Бури заслушаюсь в пасмурный день —Друг беззащитный, больной и бездомный,Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!Сердце сожмется мучительной думой.С детства судьба невзлюбила тебя:Беден и зол был отец твой угрюмый,Замуж пошла ты — другого любя.Муж тебе выпал недобрый на долю:С бешеным нравом, с тяжелой рукой;Не покорилась — ушла ты на волю,Да не на радость сошлась и со мной…

Помнишь ли день, как, больной и голодный,Я унывал, выбивался из сил?В комнате нашей, пустой и холодной,Пар от дыханья волнами ходил.Помнишь ли труб заунывные звуки,Брызги дождя, полусвет, полутьму?Плакал твой сын, и холодные рукиТы согревала дыханьем ему.Он не смолкал — и пронзительно звонокБыл его крик… Становилось темней;

Вдоволь поплакал и умер ребенок…Бедная! слез безрассудных не лей!С горя да с голоду завтра мы обаТак же глубоко и сладко заснем;Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —Вместе свезут и положат рядком…

В разных углах мы сидели угрюмо.Помню, была ты бледна и слаба,Зрела в тебе сокровенная дума,В сердце твоем совершалась борьба.Я задремал. Ты ушла молчаливо,Принарядившись, как будто к венцу,И через час принесла торопливоГробик ребенку и ужин отцу.Голод мучительный мы утолили,В комнате темной зажгли огонек,Сына одели и в гроб положили…Случай нас выручил? Бог ли помог?Ты не спешила печальным признаньем,      Я ничего не спросил,Только мы оба глядели с рыданьем,Только угрюм и озлоблен я был…

Где ты теперь? С нищетой горемычнойЗлая тебя сокрушила борьба?Или пошла ты дорогой обычнойИ роковая свершится судьба?Кто ж защитит тебя? Все без изъятьяИменем страшным тебя назовут,Только во мне шевельнутся проклятья —      И бесполезно замрут!..

1847

333. Маша[342]

Белый день занялся над столицей,Сладко спит молодая жена,Только труженик муж бледнолицыйНе ложится — ему не до сна!

Завтра Маше подруга покажетДорогой и красивый наряд…Ничего ему Маша не скажет,Только взглянет… убийственный взгляд!

В ней одной его жизни отрада,Так пускай в нем не видит врага:Два таких он ей купит наряда,А столичная жизнь дорога!

Есть, конечно, прекрасное средство:Под рукою казенный сундук;Да испорчен он был с малолетстваИзученьем опасных наук.

Человек он был новой породы:Исключительно честь понимал,И безгрешные даже доходыНазывал воровством, либерал!

Лучше жить бы хотел он попроще,Не франтить, не тянуться бы в свет, —Да обидно покажется теще,Да осудит богатый сосед!

Всё бы вздор… только с Машей не сладишь.Не втолкуешь — глупа, молода!Скажет: «Так за любовь мою платишь!»Нет! упреки тошнее труда!

И кипит-поспевает работа,И болит-надрывается грудь…Наконец наступила суббота:Вот и праздник — пора отдохнуть!

Он лелеет красавицу Машу,Выпив полную чашу труда,Наслаждения полную чашуЖадно пьет… и он счастлив тогда!

Если дни его полны печали,То минуты порой хороши,Но и самая радость едва лиНе вредна для усталой души.

Скоро в гроб его Маша уложит,Проклянет свой сиротский удел,И, бедняжка, ума не приложит.Отчего он так скоро сгорел?

1851

334. «Давно — отвергнутый тобою…»[343]

Давно — отвергнутый тобою,Я шел по этим берегамИ, полон думой роковою,Мгновенно кинулся к волнам.Они приветливо яснели.На край обрыва я ступил —Вдруг волны грозно потемнели,И страх меня остановил!Поздней — любви и счастья полны,Ходили часто мы сюда,И ты благословляла волны,Меня отвергшие тогда.Теперь — один, забыт тобою,Чрез много роковых годов,Брожу с убитою душоюОпять у этих берегов.И та же мысль приходит снова —И на обрыве я стою,Но волны не грозят сурово,А манят в глубину свою…

1855

335. Прости[344]

Прости! Не помни дней паденья,Тоски, унынья, озлобленья, —Не помни бурь, не помни слез,Не помни ревности угроз!

Но дни, когда любви светилоНад нами ласково всходилоИ бодро мы свершали путь, —Благослови и не забудь!

1856

336. Тройка («Что ты жадно глядишь на дорогу…»)[345]

Что ты жадно глядишь на дорогуВ стороне от веселых подруг?Знать, забило сердечко тревогу —Все лицо твое вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливоЗа промчавшейся тройкой вослед?..На тебя, подбоченясь красиво,Загляделся проезжий корнет.

На тебя заглядеться не диво,Полюбить тебя всякий не прочь:Вьется алая лента игривоВ волосах твоих, черных как ночь;

Сквозь румянец щеки твоей смуглойПробивается легкий пушок,Из-под брови твоей полукруглойСмотрит бойко лукавый глазок.

Взгляд один чернобровой дикарки,Полный чар, зажигающих кровь,Старика разорит на подарки,В сердце юноши кинет любовь.

Поживешь и попразднуешь вволю,Будет жизнь и полна, и легка…Да не то тебе пало на долю:За неряху пойдешь мужика.

Завязавши под мышки передник,Перетянешь уродливо грудь,Будет бить тебя муж-привередникИ свекровь в три погибели гнуть.

От работы и черной и труднойОтцветешь, не успевши расцвесть,Погрузишься ты в сон непробудный,Будешь нянчить, работать и есть.

И в лице твоем, полном движенья,Полном жизни, — появится вдругВыраженье тупого терпеньяИ бессмысленный, вечный испуг.

И схоронят в сырую могилу,Как пройдешь ты тяжелый свой путь,Бесполезно угасшую силуИ ничем не согретую грудь.

Не гляди же с тоской на дорогуИ за тройкой вослед не спеши,И тоскливую в сердце тревогуПоскорей навсегда заглуши!

Не нагнать тебе бешеной тройки:Кони крепки, и сыты, и бойки, —И ямщик под хмельком, и к другойМчится вихрем корнет молодой…

1846

337. <Из стихотворения «Похороны»> («Меж высоких хлебов затерялося…»)[346]

Меж высоких хлебов затерялосяНебогатое наше село.Горе горькое по свету шлялосяИ на нас невзначай набрело.

Ой, беда приключилася страшная!Мы такой не знавали вовек:Как у нас — голова бесшабашная —Застрелился чужой человек!

Суд приехал… допросы… — тошнехонько!Догадались деньжонок собрать;Осмотрел его лекарь скорехонькоИ велел где-нибудь закопать.

И пришлось нам нежданно-негаданноХоронить молодого стрелка,Без церковного пенья, без ладана,Без всего, чем могила крепка…

Без попов!.. Только солнышко знойное,Вместо ярого воску свечи,На лицо непробудно-спокойное,Не скупясь, наводило лучи;

Да высокая рожь колыхалася,Да пестрели в долине цветы;Птичка божья на гроб опускаласяИ, чирикнув, летела в кусты,

1861

338. <Из поэмы «Коробейники»> («Ой, полна, полна коробушка…»)[347]