Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы потеряли солнце, – говорит Фиа, ее лицо залито светом. – Мы отдали его, мы убили его. У нас все серо. Нам пришлось чинить небо, чтобы справиться с потеплением. Постоянные облака, постоянные тучи. Постоянная серость. Это серый мир. Я думаю, надо бы всех заставить побывать у вас, посмотреть на солнце, чтобы не принимать серость как должное. – Она издала сдавленный смешок. – Я сижу здесь, смотрю на свет и думаю: «Загоревшая Фиа, загоревшая». В университете я была членом велоклуба, и каждый год мы устраивали настоящее безумство: голые велогонки. Все участники ехали по маршруту от Либердаде до Соборной площади и обратно голышом, на теле была лишь краска. Мы рисовали друг на дружке самые безумные узоры. Но я никогда не загорала. – Она склоняет голову к коленям. – Я тут подумала: они же все будут спрашивать, что со мной случилось. Я просто исчезла. Пропала. Ушла и не вернулась. Ах, Фиа Кисида, интересно, что с ней произошло? Я даже не попрощалась с ними. Это жестоко. Это одна из самых жестоких вещей, которые только можно сделать, – уйти и не оглянуться. Но я тут могу пойти к ним, постучаться в двери, я ведь знаю, где они живут, только они меня не узнают.
Эдсон замечает:
– Ты так говоришь, как будто никогда больше их не увидишь.
Фиа смотрит на священное солнце:
– Переход работает только в одну сторону. Оттуда сюда.
Он думает: где-то там существует умный выдающийся креативный Эдсон, который ответит на этот вопрос. Но здесь ничего, кроме утра. Все упираются в стену там, где заканчивается их компетенция. Импресарио не в состоянии решить проблемы квантового программирования. Но хороший импресарио, как и любой деловой человек со связями, знает того, кто может их решить.
– Пойдем, – он протягивает руку. – Нам нужно кое с кем увидеться.
Внизу раздаются звуки голосов. Преодолев пять холмов, Эдсон ныряет в кусты и ползком пробирается вперед, стараясь не выходить на открытое пространство. Из-за сваленного бревна он и Фиа наблюдают за бандой из восьми мальчишек из фавелы, которые разбили лагерь вокруг старой запруды. Вокруг сгоревшего до белого пепла костра, обложенного камнями, раскиданы пустые банки из-под «Антарктики»[191]. Трое подростков плескаются с голыми задами в пруду, а остальные сидят, развалившись, на надувных матрасах, раздевшись до трусов, и болтают о футболе и сексе. Они симпатичные, красиво сложенные и улыбчивые: боги секса, застигнутые на отдыхе. Как и положено божествам, это капризные создания.
– Хорошенькие, – шепчет Фиа. – А почему мы прячемся?
– Смотри. – Один из парней перекатывается на бок. Невозможно не заметить ручку пистолета за поясом. – Маландру постоянно приходят сюда, чтобы залечь на дно, скрываясь от полиции. У копов нет шансов поймать этих парней, поскольку все они учатся навыкам выживания в джунглях во время армейской службы.
– Даже ты?
– Бизнесмен не может себе позволить провести два года в армии. Я получил медотвод через два месяца. Эти пацаны нас ограбят и легко могут убить. Мы пойдем дальше, но только двигайся очень медленно и тихо.
Они двигаются бесшумно. Они двигаются медленно. Голоса парней постепенно растворяются в шуме леса. Солнце восходит высоко, проливая тепло и свет через листву. В нескольких минутах ходьбы по обе стороны от холма появиляются шоссе, закусочные, кофе и сплетни. Утренние новости доступны на айшэдах, но Эдсон чувствует себя старым и смелым бандейрантом, покоряющим незнакомые новые миры.
– Если я буду тебе помогать, то должен кое-что знать, – говорит Эдсон. – Про священников, Орден, кто тот парень с квант-ножом и капоэйриста?
– Как бы так сказать, чтобы ты не счел меня конченой психопаткой? Существует организация – скорее, даже тайное общество – она контролирует квантовое сообщение между вселенными.
– Типа полиции, правительства?
– Нет, намного больше. Она охватывает множество вселенных. Правительства ее не трогают. Система работает на двух уровнях. Есть местный – в каждой вселенной свои агенты, которых называют сесмариа, обычно эта должность передается по наследству. Одни и те же люди играют одинаковые роли в разных вселенных.
– Как это можно передавать по наследству?!
– Я же говорю, звучит как чистое помешательство. Иногда это очень старые и респектабельные семьи. Но агенты-сесмариа – лишь малая часть целого. Я говорю об Ордене.
– Я слышал это слово уже дважды за день. От тебя и от той капоэйристы. То есть человек, который напал на нас в игреже, был из Ордена, да?
– Нет, он, наверное, всего лишь рядовой сесмариа. Они не особо хороши. Им разрешено контактировать друг с другом, но не пересекать границы вселенных. Я надеялась, что сесмариа там, откуда я прибыла, не смогут отследить, куда я направилась. Ошиблась. Но Орден может отправляться куда угодно по всей мультивселенной. У него есть свои агенты – адмониторы. Когда они куда-то посылают адмонитора, то им приходится сообщать о своем решении всем: от президента Соединенных Штатов до папы римского.
Эдсон прижимает руки к вискам, словно так можно выдавить безумие из головы или, наоборот, запихнуть туда реальность.
– А кто тогда эта капоэйриста?
– Никогда ее не видела и не слышала о ней. Но одно знаю точно.
– Что?
– Она на нашей стороне.
«Ну хоть какая-то радость», – думает Эдсон, но тут какой-то порывистый звук заставляет его поднять голову, и в сердце снова заползает ужас. Но это не полицейские дроны осторожно продвигаются между ветвями. Эдсон широко улыбается: высоко над верхушками деревьев вращаются ветряные турбины.
* * *– Оставайтесь сколько нужно.
– Ты не понимаешь.
– Понимаю. Оставайтесь сколько нужно.
Когда мистер Персик увидел Эдсона на экране с камеры безопасности, а за его спиной девушку, то понял, что теперь ничего не будет простым, как раньше. Под украшенным херувимами потолком в барочной гостиной Сестинью и девушка растянулись без чувств на огромном диване, невинно переплетаясь телами, как котята из одного помета. Сестинью… нет, теперь он не может так его называть. Молодая женщина на его диване – это беженка из другой части поливселенной. Стоит проглотить эту идею, и все остальное приложится. Разумеется, они попали в разборку между ритуальными убийцами тайного общества, действующего между измерениями, и загадочными спасителями. Разумеется, нужно предложить им убежище, хотя так он сразу попадет в игру.
Что-то выпало из кулака Эдсона. Мистер Персик поднимает предмет. Уродливая фигурка Эшу, ширпотреб. Перекрестки, пересечения, врата. Он улыбается, поставив статуэтку на подлокотник дивана: «Позаботься о нем хорошенько, маленький владыка». Девушка спит на спине, закинув руки назад, топик задрался. Мистер Персик нагибается, рассматривает татуировку. Жидкая протеин-полимерная схема. Безгранично податливая и изменчивая. Наверное, это самоорганизующиеся наноструктуры. Квазижизнь. Экстраординарная технология. Прямой нейронный интерфейс, нет необходимости в громоздких пластиковых айшэдах и смартматериях. Какой была история в ее части поливселенной, если породила аналогичное общество, но радикально другую технологию? Однако все миры сосуществуют одновременно. Есть вселенная для любого возможного квантового состояния в Большом взрыве: некоторые похожи на наши, вроде мира этой девушки, некоторые настолько иные, что там физически невозможна жизнь.
Эдсон проснулся, один глаз открыт, смотрит.
– Привет.
– Привет. Я приготовил завтрак.
1–2 октября 1732 года
– Какой замечательный проект и такой оригинальный. Да-да, я так и вижу применение этому приспособлению в моей работе. – Отец Диегу Гонсалвеш повернул рычаг Механизма Управления, наблюдая, как после щелчка цепочка карт подается в устройство, и ремни ходят вверх-вниз. – Упраздняется тяжелая работа, а просто механическая изменяется. Люди освобождаются от колеса.
– Или попадают в еще более изощренное рабство. – Через изящную резную деревянную решетку Квинн смотрел на реку. Личные покои отца Гонсалвеша расположены в задней части плавучей базилики, достаточно высоко, чтобы сюда доходило свежее дыхание реки. Но не сегодня – сегодня только удушающая жара и далекий рык грома. Квинн прижал голову к защитному экрану. – Кто-то должен-таки тащить на своем горбу это колесо, кто-то должен пробивать отверстия в перфокартах, а еще кто-то должен писать последовательность этих отверстий.
Квинн наблюдал, как маленький мальчик, присев в хвостовой части, направляет свое легкое, как листик, суденышко между большими каноэ из свиты отца Диегу. Младшая сестра мальчика, крошечное круглолицее создание, безвольно сидела в средней части лодчонки, прижав руку ко рту. Уже три дня Квинн наблюдал за тем, как мальчик плывет из черной воды Риу-Негру в белую Риу-Бранку, кормит малышку лепешками из маниоки, которые осторожно достает из свертков, сделанных из широких листьев. Снова тихое щелканье адской машины.
- Инквизитор Тьмы 4 - Алексей Семенович Шмаков - Альтернативная история / Прочее
- Записки хроноскописта - Игорь Забелин - Альтернативная история
- «Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин - Альтернативная история
- «Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Патриарх - Виктор Серов - Альтернативная история
- Страна Гонгури. Полная, с добавлениями - Влад Савин - Альтернативная история
- Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев - Альтернативная история
- Пражская весна (СИ) - Маринос Елена Сергеевна - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история