Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майка недоверчиво хмыкнула.
– А чего он от тебя хочет? Зачем вот это? – она протянула ему свою ладонь, перепачканную черным.
– Это я сам придумал, – Коля бросил беглый, смущенный взгляд на ее руку. – Я же уже говорил. Хотел, чтобы ты перестала ко мне ходить. За жизнь твою, вообще-то, боялся. Он от меня не отстанет теперь. Зациклился на воспитании. Сначала он хотел, чтобы я рос честным человеком и знал только хорошее в жизни, занимался виолончелью, стал великим музыкантом и непременно был передовым пионером, комсомольцем, в партию вступил. Каждый день только об этом и твердил. Еще в усадьбе начал. «Никогда не становись таким человеком», – и показывал на своих бандитов. Но надолго его не хватило. Видно, заскучал по временам, когда верховодил своей собственной маленькой армией, и по своему синему мундиру и оттого переменился. Подозвал раз к себе…
Коля замолчал, скривил губы и долго ничего не говорил, уставившись перед собой пустым взглядом, очевидно, вспоминая какую-то неприятную подробность.
– И? – не выдержала нетерпеливая Майка.
– Ничего, – отвернулся Коля, передумав говорить, но тут же спохватился: – И сказал, что музыки и пионерства недостаточно, чтобы выжить, грядут тяжелые времена и я должен уметь за себя постоять.
– И что, для этого нужно было ударить человека?
– Когда руки в крови, душа черствеет, сердце становится холодным, а ум – острым.
– Это он так считает?
– Да.
Майка запыхтела, как чайник, возмущение переполняло ее и готово было вырваться из ушей горячим паром.
– А как же совесть? Она честного человека замучает.
– Вот меня и мучает, – с горьким вздохом ответил Коля. – Я, наивный, некоторое время считал, что меня никогда не коснется вся эта грязь, в школе учился, в театре играл, музыку сочинял, поэмы. Забылся совсем… Но день расплаты пришел.
– Я, я… – начала она. – Да я бы его сдала! Ты же столько ценного знаешь, во всем разбираешься. Пойди да открой весь этот его заговор.
– Не сдала бы, – возразил Коля, посмотрев на Майку как-то странно, с холодной уверенностью человека, знающего, что смертельно болен, и уже смирившегося с этим. – Ты своего отца хорошо знаешь? Вся его жизнь тебе известна? Скольких он людей на войне убил? А может, он тоже грабил? В те годы все грабили, у кого было оружие. Ты бы его сдала, что ли, если б узнала про него что-то ужасное?
– Нет, не говори ерунды. Папа никого не грабил. И ему не нравилось… убивать на войне, – обиделась Майка.
– Не обижайся, – вздохнул Коля. – Я об одном только и думаю – убежать, спрятаться.
– Это только трусы бегут и прячутся. Ты же не трус. Ты это доказал, когда вызвал Киселя на дуэль. Надо найти в себе силы и все это открыть.
– Ничего ты, Майка, не понимаешь! Как мне с этим всем быть? – громким шепотом вспылил Коля, отстранившись от нее. – Я его кражами всю жизнь живу, его воровством, даже статью стерпел.
– Раньше ты был бессознательным ребенком!
– А сейчас? Есть во мне такая черта, когда что-то неприятно – глаза закрывать и притворяться, будто все хорошо. Ты меня три года знаешь. Хоть раз подумала, что я вовсе не обычный школьник, что в душе не пионер, что я воспитан разбойником, а?
– Честно, нет.
– То-то и оно. Я – лживая тварь, и на моих руках кровь. Притворщик! Мне сказали быть хорошим человеком и пионером, я им был.
– А сказали убивать – будешь убивать?
Коля потупился.
– Не выходит.
– И не выйдет. Ты хороший, и не потому, что тебе быть таким велели, а потому что ты такой и есть. Я же вижу. Не стала бы дружить с убийцей. А этот Степнов, он как выглядит? Он молодой или старый? Страшный, как Бармалей и Атилла, как дядь Леша говорит, или все-таки красивый?
– Он… он всякий… – Коля отодвинулся. – Майка, нет, не спрашивай, и так столько рассказал.
– А он в море выходил там, на войне, или только в сухопутных войсках?
– Майка, это нечестно, ты как следователь себя ведешь. Нет, на море он не выходил, пиратом не был, если ты об этом…
Майка еще долго расспрашивала, Коля рассказывал о своей жизни в усадьбе, что стояла недалеко от села Задубровья, о странном покровителе. Если бы он не был слишком жесток, расчетлив и переменчив, то Майка нашла бы его очаровательным и благородным разбойником. Но что-то проскальзывало в нем двуликое, лицемерное, он менял принципы как перчатки – так себя благородные разбойники не ведут. Невольно она стала замечать, что видит эти качества и в Коле. Он был преданным товарищем, хорошим и верным другом, мягким, незлобливым, только иногда нервным из-за того, что жить приходилось как бы меж двух огней и притворяться. Но в то же время он будто одной ногой оставался на стороне зла, признавал его власть над собой, смирялся с ним. В его близости таилась какая-то чернота, непредсказуемость человека, который столько убийств по детству видел. А вдруг в конце концов пойдет по стопам своего благодетеля? Ведь атаман от Коли именно этого требует.
К пятому часу ночи дверь отцовской спальни внезапно распахнулась.
Майка едва успела сигануть за диван. В темноте, как привидение, мимо проплыла Ася, которую неподвижно сидящий и почти не дышащий Коля проводил взглядом округлившихся глаз.
– Ты чего не спишь? – сонным голосом проговорила она, убирая за ухо прядку взлохмаченных и торчащих по сторонам волос, и, не дождавшись ответа, ушла куда-то, наверное, в общую кухню за водой.
Утром, еще не рассвело, явился Швецов и Колю забрал.
Глава 12
«Малинка»
Управдом Филипп Семенович Сацук толкнул подъездную дверь и шагнул во двор. Хлестал дождь, с улицы дохнуло сырым, промозглым воздухом, за воротами пронесся, раздавая во все стороны брызги, извозчик с крытым верхом. Сацук поежился, подняв воротник куртки повыше, хотел было идти, но тут на него, словно откуда-то с небес, свалилась эта студентка с растрепанной светлой косой через плечо и васильковыми глазами. Чего она опять хочет? Чего все вынюхивает? На суде свидетельствовала против Киселя и, видно, продолжает копать. Убрать ее нельзя, муж – судебный медик, владеет гипнозом, въедливый, противный, всю душу за жену вытрясет, если узнает, что ее хоть
- Полицейский [Архив сыскной полиции] - Эдуард Хруцкий - Исторический детектив
- Полицейский - Эдуард Хруцкий - Исторический детектив
- Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай - Исторический детектив
- Павел и Авель - Андрей Баранов - Исторический детектив
- Ликвидация. Книга вторая - Алексей Поярков - Исторический детектив
- Воспоминания русского Шерлока Холмса. Очерки уголовного мира царской России - Аркадий Францевич Кошко - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Исторический детектив
- Хрусталь и стекло - Татьяна Ренсинк - Исторический детектив / Остросюжетные любовные романы / Прочие приключения
- Заводная девушка - Анна Маццола - Исторический детектив / Триллер
- Наган и плаха - Вячеслав Белоусов - Исторический детектив
- Семейное дело - Олег Мушинский - Исторический детектив