Университетский детектив - Оксана Александрова

Услышав эти слова, Тома довольно фыркнула: очень уж высказанная оценка была похожа на ее собственное мнение.

— Вот поэтому и бегает постоянно в наш медпункт — давление измерять.

— А что, проблемы? — стараясь скрыть ехидство, спросила Тома.

— Проблемы, — подтвердила медсестра. — А все почему?

— Почему? — с готовностью откликнулась Тома.

— А все потому, что современная молодежь никаким спортом не занимается — одни бани, сауны да секс у них на уме.

Говорила она это таким голосом, словно «молодежь» — это не про нее. Хотя самой медсестре на вид можно было дать от силы не более тридцати лет. Но, очевидно, ее работа позволяла относиться ко всему прочему населению — то есть к потенциальным больным — свысока, по-матерински.

— Вот и Валера — тоже слабачок, — продолжила она. — Нет, он, конечно, рассказывал, что когда-то увлекался и карате, и на лошадях скакал. Но это ведь когда-то. И, подозреваю, недолго эти его увлечения продлились. А сейчас он просто рад, что можно чем-то похвастаться. А где результаты этих его карате и скачек, я вас спрашиваю? Давление у него скачет, а не лошади — то высокое, то низкое. А это — еще хуже, чем обычные гипотония и гипертимия. Вот так.

— А про Никиту Розана что Вы можете сказать? — деловито осведомилась Тамара, довольная продуктивным началом беседы.

— Никиту? Розана? Не знаю такого…

— Что, совсем не знаете? — расстроилась историня.

Медсестра помолчала. Полистала свои аккуратненькие тетрадочки, поводила взглядом по просторной светлой комнатке, в которой располагался медпункт. Посмотрела на беленький шкафчик с лекарствами, оглядела уютненькое кресло для пациентов, внимательно изучила бодренький фикус в чистеньком горшке. Озарение пришло к ней в момент созерцания кактуса, нелепо торчащего засохшими иголками из майонезной баночки. Стукнув себя по коленке, медсестра воскликнула:

— Нет же, знаю, слышала!

— Что знаете? — с надеждой спросила Александра.

— Сама я его лично не знаю, но слышала сплетню, что Никита этот, вроде, зарезал кого-то — то ли двух профессоров, то ли крестного отца местной мафии!

Подивившись про себя тому, что народная молва одного крестного мафиозного отца приравнивает к двум профессорам, Александра продолжила "интервью":

— А что Вы можете сказать про Наталью Маркушкину?

— Какую? — медсестра полистала тетрадочку. — Как вы сказали — Маковкину?

— Маркушкину, — поправила Тома.

— Не знаю такую.

— А со студентами биолого-почвенного факультета Вы не работаете?

— Я за весь университет отвечаю, — гордо ответила медсестра, расправляя плечи.

— Как зд?рово! — льстиво воскликнула Тома.

— Зд?рово, — согласилась медсестра, еще больше расправляя плечи. — Но про вашу Морковкину все равно не помню. Да и в моих тетрадях ее нет. Может, у нее просто проблем со здоровьем не было? Я ведь только таких помню. Проведу медицинский рейд на каком-нибудь факультете — и все. А потом те студенты, у кого есть какие-то проблемы со здоровьем, сами ко мне приходят. Или о них из больниц, в которых они лечатся, сообщают, чтобы мы их на контроле держали. А вот я сама, между прочим, кроме университета, в психиатрической больнице подрабатываю, — не совсем к месту похвасталась она.

— Только подумайте: как интересно, — вежливо протянула Тома.

— Да-да. А еще в университете у меня в подчинении несколько медсестер. Нет, я, конечно, тоже медсестра, но — старшая, а они — младшие.

— Неужели?

Пока Тома упражнялась в вежливости, Александра вспомнила крепкую сбитую фигуру Маркушки и про себя согласилась с тем, что у той, пожалуй, проблем со здоровьем никаких не было и, очевидно, в ближайшее время не предвидится. И, пожалуй, у Никиты Розана проблем тоже не было. Пока — не было.

— Ну, а Лизу Гурицкую Вы знаете? Или тоже в болезнях, порочащих ее, замечена не была? — скаламбурила Александра, вспомнив "Семнадцать мгновений весны".

Но тут же осеклась: медсестра захихикала и голосом заядлой сплетницы поведала своим собеседницам столь пикантную информацию о том, в каких именно болезнях в свое время была замечена Лиза, что Александра пожалела о столь обтекаемой формулировке, в которой задала свой вопрос.

— Но это — не проблема, — закончила свой поток сплетней медсестра. — Ну, подумаешь — полечилась маленько, теперь строже к мужикам относиться будет… Но вообще-то от этих болезней кто только ни лечится! Я бы вам такое могла порассказать…

— Спасибо, — быстро перебила ее Александра. — А про Лизу — все?

— Про Лизу — не все, — неожиданно серьезно ответила медсестра. — Как я сказала, эти болезни — ерунда. Современная медицина лечит многое. А вот то, что у бедной Лизы есть еще — наверное, вылечить невозможно…

Главное, по словам разговорчивой медсестры, сводилось к тому, что Лиза была… чересчур открытым человеком. Открытым для новых людей, новых идей и новых психологических комплексов. То есть она общалась со многими людьми (главным образом, с мужчинами), принимала на веру чужие мысли и оценки, и — постоянно чего-то боялась.

Комплексы просто ходили за Лизой по пятам. Причем это были не общераспространенные, стандартные комплексы — такие, как примитивная клаустрофобия или банальная боязнь высоты, а весьма изощренные, отборные комплексы, которые даже представить себе сложно. Самым простым из них был комплекс боязни уличных грабителей. Лиза почему-то вбила себе в голову, что, как только она выйдет на улицу, к ней сразу же привяжется отвратительный маньяк. Причем домашних грабителей она не боялась и могла неделями не закрывать входную дверь ни ночью, ни днем, даже когда уходила из дома. Но это, как уже было сказано, был самый простой комплекс.

Остальные были сложнее. Так, Лиза ужасно боялась, что ей приснится ее умершая бабушка и скажет ей какое-нибудь неприятное предсказание о будущей жизни. Боялась, что ночью заснет, не выключив телевизор, и он непременно взорвется. Боялась, что забудет поздравить кого-нибудь из друзей с днем рождения, друг ужасно обидится и сделает ей какую-нибудь пакость; поэтому во всех блокнотах, тетрадях и просто на листочках, раскиданных по всему дому, у нее стояли памятки о праздничных датах. Боялась порезаться ножом или вилкой, а потому ела только ложкой и со временем перешла исключительно на супы. Боялась кататься на колесе обозрения, так как думала, что, когда ее кабинка достигнет максимальной высоты, колесо сломается и остановится, и Лизе придется весь день торчать наверху. Еще она боялась в одиночку переходить проезжую часть улицы, и всегда ждала на тротуаре, когда дорогу станет переходить хоть кто-нибудь, будь то даже малолетний ребенок.

Но самым страшным из ее комплексов была боязнь выйти на улицу неодетой. Или одетой не полностью. Или с бигудями на голове. Или… продолжать этот список можно было бы долго. И хотя Лиза не меньше часа простаивала у зеркала перед каждым выходом из дома, на улице она чувствовала крайнее неудобство. Ей все время казалось, что она не застегнула замок на брюках, или где-нибудь в волосах застряли ею незамеченные бигуди, и встречные люди смеются и за спиной показывают на нее пальцем. Пока она ехала в университет на общественном транспорте, она, не переставая, с ног до головы оглядывала себя на предмет наличия полного комплекта одежды на своем теле. А вдруг она забыла одеть юбку? Или обула разные туфли? Или напялила кофточку задом наперед? Или не заметила огромного кофейного пятна на спине своего белого плаща? И она не успокаивалась до тех пор, пока не встречала какую-нибудь добрую подружку или хорошего знакомого парня, которые могли бы сказать ей о том, что все в порядке.

Кому-то, возможно, все это покажется надуманным. Однако люди страдают от комплексов гораздо чаще, чем может представиться на первый взгляд. Просто никто не говорит об этом окружающим, и часто боится признаться даже самым близким людям. Ну, разве не странно было бы узнать, что весьма серьезный преподаватель университета, профессор, почетный член различных академий и т. д., и т. п., боится, что во время чтения лекций у него незаметно развяжется шнурок и, наступив на него, светило науки грохнется перед студентами на пол самым постыдным образом?! Или разве не смешно было бы узнать, что, например, крупный олигарх, обладатель мощной системы концернов, красотки жены, нескольких Мерседесов и черного пояса по карате, до дрожи в коленях боится собак?! И не только бездомных, но и вполне мирных домашних, передвигающихся по двору в сопровождении хозяина, в наморднике и на поводке… Но никому, даже собственной супруге или доброй старой нянечке, которой он привык с детства поверять все свои секреты, не расскажет он этой страшной тайны. Почему? А потому, что неловко, не достойно такого солидного человека, каким он хочет казаться перед окружающими.