Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Услышав его фразу, оживился четвертый мужчина в их компании.

Ну, как оживился… Сперва осмотрел ее с ног до головы внимательным цепким взглядом, затем удивленно вскинул брови и, обращаясь явно к Марату и Виктору, многозначительно присвистнул:

— Что, серьезно? Завидую черной завистью, мужики!

— Чему? — весьма резко отреагировал Серп.

— Такие кадры готовите в этом своем институте!

— Какие?

— Отменные!

— Осторожнее, Егор! — дико загоготал Назимов. — Марат у нас на взводе в последнее время. Лишний раз слово ему не скажи!

— Я заметил!

Прокашлявшись, Юля поспешила вмешаться:

— Вы уже готовы сделать заказ? Если нет, я позже…

— Я готова! — подала голос единственная женщина в этом мужском царстве.

Приглядевшись к ней внимательно, Попова наконец сообразила:

«Да это же его жена! Жена Назимова!»

Вежливо улыбнувшись, она принялась фиксировать ее заказ.

И стала невольным свидетелем задушевной беседы четырех приятелей.

— Ну что, Витек? Все же решился?

— Да. Проанализировал ситуацию на рынке. Есть шанс реанимировать бизнес. Мизерный, но есть.

— Давно пора!

— То же самое твержу ему хрен знает сколько времени!

— Всегда можешь рассчитывать на нас! Не сомневайся!

— Это даже не обсуждается! Только так! Все вместе!

— Не, мужики! Благодарен за поддержку, но сперва попробую своими силами.

— Ох, не ищешь ты легких путей, Витя!

— Не говори! Такой, сука, правильный… аж отпинать его хочется!

— Звоните Мазуру! Он с радостью присоединится!

— Правильный? — загоготал Каримов. — Есть у нас в институте одна юная особа, с которой он… про свою правильность напрочь забывает!

— Уж кто бы говорил! — незамедлительно фыркнул Макаров.

В тот же миг Юля буквально почувствовала на себе чей-то взгляд.

Тяжелый. Пронизывающий. Испепеляющий. Голодный.

«Господи! Что-то мне… жарко!»

Так смотреть на нее мог только он. Только Серп.

Чувствуя невероятный трепет, девушка уставилась на него в ответ.

Зачем? Сама не понимала! Но и оставить данный жест без должного внимания тоже не могла. Однако в следующую секунду все изменилось.

На сцене началось представление. Новая танцовщица вышла покорять публику. Никто из присутствующих не уделил данному событию должного внимания. Никто, кроме Марата. Мужчина расслабленно откинулся на спинку дивана и демонстративно вперился скучающим взглядом в почти обнаженное женское тело. А Юля… Юля забыла, как дышать.

Ее горло сдавил болезненный спазм. В глазах предательски защипало.

«Не смотри на нее! Не смотри! Не надо! Не хочу…»

Попову затрясло от нестерпимого желания немедленно завязать ему глаза.

Она тяжело задышала и часто-часто заморгала, дабы не разреветься, пребывая почти на грани нервного срыва. На грани истерики.

«Нет! — хотелось вопить, надрывая глотку. — Нет! Ты же совсем недавно меня целовал! Ты… мы… Боже! Почему мне так паршиво?»

В свой взгляд она вложила всю ярость, на которую только была способна.

Будто почувствовав это, Марат вновь посмотрел на Юлю. Сложно сказать, что именно он увидел в глубине ее глаз. Да только помрачнел внезапно.

И в лице поменялся. Вскоре девушка догадалась, в чем дело.

К своему собственному ужасу, обнаружила, что по ее щеке все же стекла одинокая слеза. Одна-единственная. Едва заметная.

Но Каримов вздрогнул. Прямо дернулся всем телом.

Тяжело дыша, стиснул руки в кулаки и холодно бросил:

— Тебе больно?

— М-м-м? — недоуменно.

— У тебя… болит что-то?

— А у вас?

— Не дерзи мне, Попова! — грозный рык.

— Сдались вы мне! — огрызнулась Юля, пытаясь обуздать свои эмоции.

— Я задал тебе вопрос!

— Я тоже!

— Попова? — внезапно вмешалась жена Назимова. — Та самая, которую ты любовницей моего мужа считал? Бедняжка!

— Чего? — глаза от изумления на лоб полезли. — Ме… меня?

Начиная задыхаться и полностью теряя над собой контроль, девушка подлетела к нему подобно разъяренной фурии. Ее глаза метали молнии.

— Ну, знаете ли, Марат Евгеньевич!

— Что?

— По себе людей не судят, вот что! Если вы перетрахали здесь половину заведения, это еще не значит, что я пойду по вашим стопам!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

«Как он мог? Как мог подумать обо мне такое? Боже!»

Теперь все его фразы, все расспросы и странные ухмылки обрели совсем иной смысл. Истинный. И от этого так мерзко стало на душе, так горько.

Нервно сглотнув образовавшийся в горле ком, Юля рефлекторно сжала кулаки. До онемения пальцев. До хруста костяшек. Кровь кипела в жилах. Бурлила, отравляя разум и напрочь лишая ее инстинкта самосохранения.

«Я убью его! Честное слово! Сейчас схвачу вилку со стола и… Так, стоп! Стоп! Что я ему ответила? Что я сказала, черт возьми? Почему за столом все резко замолчали? Почему все смотрят на меня… как на смертницу?»

Память услужливо воскресила в сознании ее недавнюю гневную тираду, и в голове внезапно стало пусто. Пусто до жути. Все звуки исчезли. Померкли.

Отошли на задний план. Остался лишь дикий рев собственного пульса, от которого закладывало уши, и… взгляд. Его взгляд. Тяжелый. Парализующий. Стальной. Выворачивающий наизнанку ее бедную и без того ранимую душу.

Серп таращился на Юлю так, будто сам был готов растерзать ее на месте. Причем с особой жестокостью. Казалось, сейчас он вскочит на ноги и лично свернет ей шею. Его дыхание участилось. Черты лица заострились, как у хищника. А на шее взбугрились крупные, ярко выраженные вены. Он злился.

Страшно злился. Но… молчал. Не двигался. Просто смотрел и молчал.

«Ой, божечки! До чего же убийственная энергетика у этого мужика!»

В тот самый миг, когда почти сдалась, когда почти сломалась под безмолвным гнетом его чугунной ауры, Юля услышала:

— Конечно, не пойдешь! Уж этого я точно не допущу!

Невольно вздрогнув от низкого раскатистого голоса Марата, который сделался сейчас холоднее арктических льдов, девушка нахмурилась, силясь понять, что конкретно он имеет в виду.

— Эм… в каком смы…

— Не по моим стопам! — грозно. — Не по своим собственным!

«Прелестно! Даже не отрицает, что добрую половину клуба оприходовал!»

Юля нервно хохотнула, чувствуя противную горечь на языке:

— Вы, что ли, будете за меня это решать?

— Буду, если придется!

— Смешно, Марат Евгеньевич! Очень смешно!

— Дерзишь! — протянул он, припечатав ее к месту шальным взглядом. — Ты снова мне дерзишь. И испытываешь на прочность мое терпение! Напрасно!

Не в силах обуздать эмоции, Попова повысила голос:

— А что мне остается? Вы же меня оклеветали! В своих больных фантазиях… вы уложили меня в постель к взрослому женатому мужику! К своему другу, на секундочку! Вы вообще нормальный? Как вы могли такое обо мне…

— Во-первых! — прогромыхал Каримов, вынуждая ее испуганно вздрогнуть от неожиданности. — Если я и укладываю тебя куда-то в своих больных фантазиях… то уж явно не в его постель! А во-вторых, что-то ты конкретно расхрабрилась, милая! Напомнить тебе, где ты находишься и с кем сейчас разговариваешь?

Таким озверевшим, даже осатаневшим, Юля лицезрела Марата впервые.

При виде его потемневших глаз, в которых не было и намека на зрачок — одна сплошная бездонная тьма — девушку кинуло в жар. Струйки пота заскользили по спине вдоль позвоночника. Внезапно с предельной четкостью она осознала и где находится, и с кем разговаривает, и что за их беседой с особым интересом наблюдают все присутствующие за столом люди. Люди, среди которых находится и ее работодатель.

«Господи! Назимов же в два счета может меня уволить за такое!»

Оцепенев от страха, она часто-часто задышала, жадно втягивая спасительный воздух полной грудью, и отрицательно замотала головой.

«Нет-нет-нет! Спасибо! Обойдусь без демонстраций!»