Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

— Твоя?

— Да. А что?

Мужчина не ответил. Уверенной поступью приблизился к ее постели.

Затем, поражая своей наглостью, он бесцеремонно заглянул под матрас.

— Эй! — возмутилась Юля, не понимая ровным счетом ничего.

А заведующий кафедрой уже изучал содержимое ее прикроватной тумбочки.

Вконец растерявшись, Попова подошла ближе.

— Что вы ищете?

Каримов упрямо хранил молчание, направляясь к бельевому шкафу.

Метнувшись вперед, девушка преградила ему дорогу.

— Вы не имеете права устраивать здесь… обыск! Там наши личные вещи!

— Не переживай, Попова! — кривая ухмылка. — Твои трусишки я уже видел!

Пользуясь ее секундным замешательством, он все же заглянул в шкаф.

Неопределенно хмыкнув, двинулся дальше. К холодильнику. А там, как назло… почти мышь повесилась. И от этого зрелища мужчина помрачнел. Сурово сдвинул брови. На его лбу залегла глубокая морщинка.

— Какая из полок твоя? — поинтересовался внезапно.

Юля обхватила себя руками, пытаясь унять нервную дрожь во всем теле.

— Нижняя, — призналась, испытывая неловкость, — но… у нас все общее!

Небрежно захлопнув дверцу, мужчина скрестил руки на груди.

А после огорошил вопросом:

— Ничего не понимаю! На что ты тратишь деньги?

— В каком смысле?

— Ты работаешь и получаешь зарплату — достойную по меркам нашего городка. При этом условия твоей жизни… скажем прямо — нищенские. Так где же твои деньги? На что ты их спускаешь, если не в состоянии даже еды нормальной себе приобрести?

«Ни…нищенские? Нищенские, черт подери? Олигарх недоделанный!»

Попова побагровела от злости, буквально задыхаясь от возмущения.

— Во-первых, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — я работаю в клубе не так давно, чтобы успеть озолотиться! А во-вторых… это не ваше дело!

Зловеще улыбнувшись, Каримов загадочно протянул:

— До поры до времени!

Намереваясь возразить, Юля упрямо вскинула подбородок.

И буквально утонула в его совершенно непроницаемом взгляде.

В бездонных черных дырах, в которых не было и намека на зрачок.

Воздух вышибло из легких. Одним махом. Напрочь. Голова пошла кругом. Жадно втягивая кислород открытым ртом, она с замиранием сердца наблюдала за Маратом. Тот в свою очередь вновь кивнул на стол.

— Так по какому поводу банкет? — повторил свой недавний вопрос.

Немного поразмыслив, Попова решила признаться.

— Шершнева отблагодарила за помощь с… ну, вы поняли! Проставилась она.

— Хм!

— Что?

— Пожалуй, ты это заслужила! Заслужила ее благодарность!

— Издеваетесь, да?

— Нет. Просто констатирую факт. Ты боролась за нее, как львица.

— Скажете тоже…

Ничего он не сказал. Просто подошел к столу и без особых усилий откупорил бутылку вина. Затем вскрыл вторую. А после снисходительно произнес:

— Ладно… Расслабься, отдохни и выспись хорошенько — в ближайшее время тебе такой возможности не представится. Пользуйся моментом!

В груди склизкой змеей шевельнулась тревога.

— Это еще почему? — робко уточнила девушка.

Каримов окатил Юлю строгим выразительным взглядом.

— Скоро узнаешь, пташечка!

— Узнаю что?

Ответом ей служил лишь знакомый плотоядный оскал и тихий предостерегающий рокот:

— Много не пей!

— Я и не собиралась!

Удовлетворенно кивнув, мужчина направился к двери.

Однако в тот момент, когда Юля позволила себе громко выдохнуть от облегчения и расслабиться, потеряв бдительность… он вернулся.

Стремительно преодолел разделяющее их расстояние и, глухо застонав, стиснул ее в своих стальных объятиях. Схватил в охапку и с одержимостью конченого безумца принялся жадно шарить руками по ее телу.

Властно. Почти по-хозяйски. С эгоистичной свирепостью.

А Попова, вместо того чтобы кричать и протестовать… просто оцепенела.

От мыслей, беспорядочно роившихся в голове.

От осознания болезненной и жутко унизительной истины.

«Мне нравятся его прикосновения! Катастрофа! Я совсем спятила!»

Что-то невнятно пробормотав, Марат уткнулся носом в ее волосы. Только сейчас Юля и заметила, как чудовищно он напряжен. Как сильно бугрятся его мышцы. Как остервенело колотится его сердце. Да что там сердце?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Все его мощное тело сотрясалось сейчас от мелкой, едва различимой дрожи.

— Еще раз посмеешь кинуть меня в такой момент, как сегодня — убью! — прошептал он ей прямо в ухо, пробуждая к жизни тысячи нервных окончаний на ее разгоряченной коже.

Глава 23

Почувствовав себя так, будто случайно уперлась лбом в розетку, Юля завибрировала от напряжения всем своим телом. И прошептала изумленно:

— Еще? Раз? — с мольбой и абсолютным неверием уставилась прямо в посоловевшие от похоти глаза Каримова. — Что значит «еще раз»?

— Ты и сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос! — уклончиво пророкотал мужчина, сомкнув свои безбожно горячие ладони на ее талии. — Не так ли?

— Нет, не знаю! — воспротивилась, цепляясь за последние крохи здравомыслия. — И знать не желаю! Зачем вы меня пугаете, Марат Евгеньевич? Я же извинилась! Мне не нужны проблемы! Я просто хочу…

— Вот и я хочу! — искаженным от страсти голосом прервал ее профессор, в который раз за сегодняшний день запуская ладони под блузку Поповой. — Очень сильно хочу… сравнять счет!

Юля практически выплюнула воздух из своих легких, рискуя поперхнуться им. Кожа под его пальцами огнем горела, трепетала, покрывалась мурашками. Машинально схватив Серпа за мощные запястья, девушка попыталась… не то оттолкнуть мужчину, не то… притянуть ближе и…

«Это не я! Не я хочу поцеловать его! Не я. Это кто-то другой. Во мне!»

— Счет? — повторила она растерянно, резко мотнув головой, дабы избавиться от этого проклятого (лишающего воли) наваждения. — Какой еще счет?

Каримов вновь склонился к ее виску:

— Ну, что же ты, пташечка? — он прильнул к ней еще плотнее, и Попова забыла, как дышать. В живот ей упиралась его твердая набухшая плоть. Столь горячая, что даже сквозь слои одежды можно было ошпариться. — Совсем запамятовала, что кое-кто из нас… до сих пор не кончил? Непорядок! Нужно срочно восстановить вселенскую справедливость!

Ее щеки вспыхнули. А в голове звучала одна-единственная мысль:

«Господи… я сейчас умру со стыда! Зачем он напоминает мне об этом?»

Девушка нервно сглотнула. Собрав в кулак последние крупицы самообладания, она попятилась назад, скидывая с себя его руки.

— У… уходите! Пожалуйста!

Попытка не удалась. В ту же секунду Серп притянул Юлю обратно и стиснул в стальных объятиях гораздо крепче. Еще миг, и тихий мучительный стон эхом отразился от стен комнаты. Его стон. Словно обезумев, мужчина склонился ниже и припал своим жадным ртом к ее беззащитному горлу.

Попова изумленно пискнула, замерев на месте оловянным солдатиком.

Ее ресницы затрепетали. Зрачки на миг ушли под веки. Дыхание сбилось.

«Мамочки… ой, мамочки…»

Осознав, что лишается воли, что сходит с ума и что вот-вот сама накинется на него с поцелуями, Юля предприняла очередную попытку освободиться.

Впрочем, полноценной попыткой это сложно назвать. Изловчившись, она торопливо развернулась спиной к своему преподавателю, искренне надеясь, что так сможет удержаться от опрометчивых поступков. Но… вскоре выяснялось — она сделала еще хуже, ведь Каримов сразу прижался своей каменной эрекцией к ее ягодицам. Теперь, удерживая одной рукой под грудью, мужчина с упоением кусал, посасывал и зацеловывал ее шею.

И от этого, казалось бы, безобидного действа, Юля млела. Таяла. Плавилась.

— Лгунья! — сиплое урчание у самого уха. — Моя чертова лгунья!

— Чт-что?

— Говоришь, боишься меня? — провел языком по пульсирующей венке на шее, вынуждая ее вздрогнуть в кольце его рук и сдавленно прохрипеть в ответ:

— Ну да! Очень!

— Ну нет! — довольная ухмылка. — Не подставляют спину тому, кого боятся!