Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Не сдержавшись, мужчина втянул в рот одну из вершинок, посасывая ту прямо через рубашку. Юля зажмурилась и инстинктивно выгнула спину.

Затем, точно обезумев, она принялась торопливо расстегивать пуговицы на его собственной рубашке. Удавалось ей это с большим-большим трудом.

Каримов плотоядно улыбнулся и глухо пробормотал:

— Не трать силы зря! Все самое интересное гораздо ниже, милая!

Подтверждая свои слова, он чуть переместил Попову и с силой вдавил пах девушки в свою напряженную ширинку. Протяжный стон сорвался с губ.

Причем у них обоих. Застыв на долю секунды, Марат вновь обрушился на ее рот. Продолжая жадно шарить руками по столь желанному телу, он протиснул свою ладонь между ними, и… замирая от предвкушения, проник в ее джинсы. Прямо под белье. И едва не взвыл от удовольствия.

— Да чтоб меня! — хрипло. — До чего ж ты мокрая!

Глава 20

Будто не ожидая от него подобного шага, Юля испуганно вздрогнула и попыталась отпрянуть. Она уперлась в его плечи прямыми руками.

Но он достаточно крепко удерживал ее за талию свободной рукой.

— Не… не надо! — выдохнула девушка, с трудом ворочая языком.

В ответ Каримов прихватил зубами вершинку второй ее груди и прошептал:

— Все хорошо! Расслабься! Чего ты испугалась?

— Я…

— Захотел тебя, едва увидел!

— Это все… неправильно!

— Может быть! Но оно того стоит!

Пристально, с маниакальной жадностью наблюдая за реакцией своей студентки, Марат принялся мягко скользить подушечкой большого пальца вдоль ее влажных складок. Сперва она замирала и вздрагивала от каждого прикосновения. Затем с выражением сладостной муки на лице Юля начала постанывать, явно не контролируя данный процесс. И чем чаще и громче были те стоны, тем толще и жестче становился его член. Для нее.

— Кричи! — подначивал девушку. Уловив момент, когда она окажется на грани, он усилил нажим. — Кричи, если тебе хорошо! Не хрен сдерживаться!

— Боже! — завопила Юля, блаженно закатывая глаза, отчаянно мотая головой из стороны в сторону и остервенело кусая свои губы. — Что вы… что ты со мной… горит! Там все горит! Хватит, пожалуйста! Я… сейчас… умру!

— Нет, милая! Не раньше, чем кончишь!

Ждать долго не пришлось. Вскоре Попова взвизгнула в последний раз и содрогнулась всем телом. А после обессиленно обмякла, будто пребывая в какой-то странной прострации.

Каримов крепко стиснул ее, прижимая к своей груди и позволяя хоть немного прийти в себя. Когда ее дыхание выровнялось, а сердце перестало надрывно колотиться за ребрами, он мягко перехватил ее руку и настойчиво накрыл ей собственную ширинку со словами:

— Давай, пташечка! Теперь твоя очередь поработать как следует!

Девушка отдернула свою ладонь так быстро, словно обожглась крутым кипятком. Настороженно покосившись на нее, Марат застыл, совершенно ничего не понимая. Ее губы дрожали. В глазах стояли слезы.

А на лице… там отражались испуг, растерянность и самый настоящий ужас.

— Юля?

— Про… простите меня!

— О чем ты говоришь?

Скинув с себя его руки, Попова вернулась на пассажирское сиденье. Смахнув с лица соленую влагу, она мертвой хваткой вцепилась в свою сумку. Прежде, чем Марат сумел среагировать, Юля распахнула дверь и выскочила наружу.

— Постой! — нахмурившись, он выскочил следом. — Что случилось?

— Ничего! — буквально вибрируя от напряжения, девчонка отошла на безопасное расстояние. — Я… я вела себя ужасно! Простите! Понятия не имею, что на меня нашло! Этого не должно было… я не должна была… Там с вами словно не я сейчас… Умоляю, извините меня! Я не хотела, чтобы…

— Замолчи! — протянул угрюмо. — Вернись обратно!

— Нет! Я дойду пешком. Здесь совсем недалеко. Не хочу, чтобы нас видели.

«Ах ты сучка мелкая! Я ж тебя сейчас… так, спокойно! Спокойно!»

Чудом не раскрошив зубы, он уставился на нее гневным взглядом.

— Юля, скажи честно, что происходит? Ты внезапно вспомнила, что я тебе не нравлюсь? Что ты меня боишься? Или что твое сердце занято?

— Нет, конечно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Слишком ярое отрицание. И слишком быстрое, чтобы быть правдой.

«Ясно. Вспомнила о покровителе своем. Назимов, бл*дь!»

— Послушай, — начал мягко, — ты — свободная девушка, не связанная обязательствами! Отношения, в которых ты состоишь… не подразумевают верности! Они вообще отношениями не являются!

— Чт… что вы пытаетесь сказать? — недоуменно.

— Ты никому ничего не должна! Ты можешь быть с кем пожелаешь!

— Я знаю!

— Тогда в чем дело? — на эмоциях повысил голос. — Я не понимаю тебя!

Обхватив себя руками, Юля посмотрела на него пустым безжизненным взглядом и вновь тихонько обронила:

— Простите!

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка побежала по тротуару в соседний двор. А Марат едва сдерживал себя, чтобы не помчаться следом.

На душе стало паршиво. И это мягко сказано. Вернувшись обратно в салон, мужчина несколько раз смачно саданул по рулю, выпуская пар.

«Так больше продолжаться не может! Надоело! Пора принимать меры!»

Недолго думая, Каримов схватил свой телефон и набрал номер Назимова.

Тот ответил не сразу. Пришлось несколько долгих гудков повисеть на линии.

Наконец из динамика послышался его бодрый голос:

— Какие люди! Польщен! Польщен! Но… чем обязан?

Угрожающе оскалившись, Марат невозмутимо произнес:

— Сущей мелочью, Володя! Любовницу твою хочу!

* * *

Голосом, полным дичайшего изумления, Назимов уточнил:

— Что, прости?

— Ты все верно понял! — раздраженно бросил Марат, теряя контроль над эмоциями. — Я забираю ее у тебя! Я забираю себе твою любовницу! Это ясно? Все! Хорошего понемногу, Володь! Покувыркались, и хватит!

Его прямолинейность произвела на собеседника неожиданный эффект.

Он резко замолчал. А Каримов поспешил отвести телефон от уха — в трубке раздался страшный грохот, словно кто-то выронил из рук нечто стеклянное. И это самое стекло от соприкосновения с полом разбилось вдребезги, издав характерный звенящий звук. На заднем фоне послышались отборный Володькин мат и отчаянные женские вопли вперемешку со слезами.

Марат машинально нахмурился, ощущая противную оскомину на языке.

В следующий миг горе-собеседник взревел, чудом не оглушив его:

— Каримов, ты охренел? Или принял на грудь чего запрещенного и теперь вальтов там ловишь? Что за бред ты несешь? Какая, к черту, любовница?

— Безбожно юная. Дьявольски сексуальная. И весьма доверчивая, судя по всему! — громко рявкнул, стискивая смартфон в ладони так сильно, что рисковал раздавить его к чертовой матери. — Мне жаль, если Наталья все услышала! Я не хотел причинять ей боль! Но правда рано или поздно…

— Приезжай, Марат! Приезжай к нам!

— Зачем?

— Чтобы мы с тобой могли хорошенько отп*здить друг друга, как в старые добрые времена, потом накатить по мировой и вместе объяснить моей жене, что все твои слова — лишь плод твоей искореженной фантазии! Что нет у меня никакой любовницы и не было никогда! Да, Натаха у меня с прибабахами — иногда самому придушить хочется эту бешенную сучку, но она моя! И я ее люблю!

Каримов злобно расхохотался в потолок, поражаясь человеческой наглости:

— Как натурально! Я почти купился! — отчеканил сурово, буквально подыхая от желания раздробить ему челюсть. — Ей ты такую же муть в уши льешь, пока своей спермой накачиваешь? В этом все дело? Милая глупая девочка повелась на красивую сказочку о любви?

В трубке раздался тяжелый вздох. Протяжный. Мучительный. Затем:

— Позволь напомнить, дружище: я не обязан отчитываться перед тобой о своей личной жизни… и все же я скажу. Скажу, ничего не тая.

— Уж постарайся!

— Постараюсь! — огрызнулся тот нетерпеливо. — А ты, пожалуйста, услышь: у меня нет никого на стороне! И не было. Я верен своей жене! Неужели думаешь, что я способен так поступить с ней после всего, через что нам пришлось пройти? Через что ей пришлось пройти из-за меня! Да я скорее себе яйца отстрелю! Я понятия не имею, откуда ты все это взял…