Вор: Пришествие Трикстера - Артемис Деник

слишком много для такого маленького помещения. Или шесть?». Коридор, покрытый коврами, не представлял из себя чего-либо интересного, кроме того, что через него то и дело просачивались люди. Судя по их лицах, они не очень-то были этому рады.

«Я могу все, когда это все — неживые объекты. Этих всех не взломаешь, не перепрыгнешь и от них не убежишь. Люди как стена, на которую прыгай, не прыгай — она тебя сама раздавит».

Передо мной мелькнул черный плащ и скрылся за углом. Нервы — это то, чего мне еще не хватало. «Тут я обязан. Я обязан их не трогать. Меня держат по рукам».

Человек в форме ходил по кругу, заломив руки за спину. Он был явно чем-то обеспокоен, однако мне не было до этого дела. Я пронаблюдал за тремя-четырьмя такими кругами. «Что ж ты мечешься, парень? Потерял чего?», — то, что я задавал такие глупые вопросы, не означало, что у меня был позитивный настрой духа. Нет, былой азарт смыло сточной водой сразу после посещения Таффера. Этот малый заставил меня над кое-чем призадуматься. Но я не мог понять над чем. А эти шутки, невнятное бормотание себе по нос лишь маскировали внутреннюю напряженность. Мне совсем не нравилось засилье людей в особняке. И речь шла не только о людях, а о напряженности, которая висела вместе с ними.

Я пошел следом за тем стражником, как дальше вдруг показалась дверь. Чтобы не рисковать, я решил проверить сначала ее. Приложил ухо — тишина, только стражник шаркал своими сапогами где-то уже в других пространствах. Я дернул ручку и попал в покои.

«Что ж, если вот здесь проводит ночь уважаемый Донал, то мне искренне жаль его, ибо до господина Рамиреса или Баффорда ему еще очень далеко».

Это была пустая комната, похожая больше на чулан. Кровать, тумбочка да горстка уныния. Это чуть приободрило меня. Означало, что не я один живу такой жизнью, однако, как оказалось, это были покои для слуг. Настоящий «кабинет» ровным квадратом впивался своими углами далее, за серией дверей. В кабинете мой взгляд зацепили два прелюбопытнейших дневника: на вид, полные копии друг друга. Интересны они были в первую очередь тем, что тогда я не придал им значения, хотя некоторые имена и упоминания сейчас навевают недобрые воспоминания. Я открыл первый.

…

768 золотых — Расходы на развлечения.

490 золотых — Уборка поместья.

385 золотых — Подкуп уполномоченного Меффана.

650 золотых — Информация от Виктории.

150 золотых — Работа у леди Куглин.

167 золотых — Работа у лорда Рэндалла..

…

«Вот, значит, как они спланировали кражу вазы! Устроились на выполнение работы, а потом бац — и нет вещицы! Как профессионально! Никакого азарта! Интересно, кем такой человек, как Донал мог там устроиться? Надо бы узнать у Рубена, если он еще дома…».

Я сунул было пальцы во второй дневник, как вновь услышал отчетливые шаги. Очень близкие шаги. Дневник выпал из моих рук. «Пора закругляться». Я попятился к следующей двери, но мне что-то померещилось. Чертовщина какая-то. Я слышал звук, на который не обратил внимание. На столе оказался ключик. «Звон». Тревога парализовала ноги. «Беги!», — кричало сознание, но я не мог не схватить ключик. Я сделал выпад, поднял его с пола. За моей спиной открылась дверь. Моя тоже открылась. А потом обе закрылись. Секунда в секунду. И шаги утихли. Я стоял возле двери, считая удары сердца и бешеным взглядом осматривая помещение. Главное, что в потных руках я сжимал какой-то ключик.

Мимолетно я различил, что на ключе было что-то выгравировано, но мне принципиально не хотелось узнавать что.

«Сначала безопасность — потом игры».

И вот я опять оказался в коридоре. «Опять» — это слово будет часто встречаться в моих записях. Теперь я стоял на месте того стражника. И если бы не этот факт, я бы никогда не увидел утопающую в стене дверь. Дверь, которая всем своим видом шептала мне: «Открой меня, Гаррэт».

Я дернул за ручку и попал в весьма занимательное местечко. Очень даже «подозрительное». Сюда не заходил тот стражник. Сюда заходил только один человек — и его имя Донал. Тем местом была Картинная Галерея. Почувствовав себя в «безопасности», как бы глупо это не звучало, я все-таки взглянул на ключ.

На ключе было выгравировано «Рубен».

«Что бы это значило?», — задался я вопросом.

10

На улице оказалось свежо. Море опять нагнало тучи, и накрапывал небольшой дождь. Изредка показывалось слабое солнце, в такие моменты Донал прикрывал глаза, а Рубен кутался в свой костюм. Вся улица как будто ожила. Бегали мальчишки — матери пытались их загнать, как овечек в холодные дома. Куда-то шли люди. Речная гладь окрасилась в красный, а два человека, которые уже давно не видели света наконец вспомнили, куда направлялись.

— Солнце заходит, прекрасное зрелище — заметил Рубен.

Донал что-то буркнул, казалось, Рубен и не ожидал иного ответа.

— Что будешь брать, комрад? Как обычно, а?

— Ох, я ужасно проголодался, только большая порция наваристого ростбифа сделает мне счастье.

— Наваристым бывает только суп.

Уличный бродяга при этих словах скукожился, как серый хлеб. В его глазах заиграла обида. А потом сменилась обыденной печалью и меланхолией. Солнце практически зашло, и бродяга практически ничего не видел: глаза были уже не те, да и глаукома… В воздух посыпались проклятья, пустые, ибо их никто не слышал. Мало ли людей, что сквернословят на дню!

А вот где точно такого не услышишь, так это в элитной таверне. Выкрашенные двери «Горгоны» внезапно распахнулись, и стал слышен чей-то свист. В такое-то время суток в тавернах было еще несильно людьно, так что Донал и Рубен смогли без проблем найти столик. Хотя в их случае столик всегда находился. И здесь речь шла не только о том, что их знают многие, а о том, что их знает сам хозяин. Он человек мудрый и… расчетливый, его приучили всегда приберегать одно место в том самом углу. В углу, таком неприметном и занятном, потому что там произошла некая история.

Донал со вздохами упал на стул, Рубен сначала снял с себя нарядный костюмчик и только потом, скрестив руки, как паук разместился на диване. Они выбрали самое подходящее время, пахло приятно и пряно, духота еще не так сильно ощущалась, а теплый воздух приятно грел лоб и щеки.

Через час, когда Рубен нашел время подходящим, он начал разговор. «Подходящим» он его находил, когда над столом вздымалось немалое пузо «Главного кота»,