Гнев ангелов - Джон Коннолли

— Excercitus Noctis?

— Да, «Воинство Тьмы». Притягательное название, вы так не думаете?

Тейту оно вовсе не показалось притягательным. Это скорее напомнило ему одно из тех антиглобалистских движений против засилья машин и за «возвращение улиц» пешеходам. «Такие страсти скорее по нраву лесбиянкам», — подумал он.

— И это все? Все, что я должен подписать?

— Ничего больше. И это не будет предано гласности, а ваше имя в нашей организации будет упомянуто только в этом документе. Фактически «Воинства Тьмы» не существует. Назовем это оригинальной шуткой. По существу, требуется лишь подходящая номенклатура, удовлетворяющая Спонсоров. И такой особый контракт является, по сути, лишь подтверждением для них. Мы не хотим, чтобы вы, взяв наши деньги, сбежали в Белиз.

Дэвис даже не представлял, где находится этот самый Белиз, но даже если бы знал, то вовсе не собирался сбегать. Он был честолюбив, и ему еще никогда не представлялась более интересная возможность продвижения в избранной им области.

— Гм, а кто такие ваши Спонсоры?

— Состоятельные, заинтересованные особы. Они озабочены тем направлением, в котором движется эта страна. На самом деле их тревожит то направление, в котором идет весь наш мир. Они хотят изменить ход мировых дел, пока не стало слишком поздно.

— И когда я смогу познакомиться с ними?

— Спонсоры предпочитают держать дистанцию. Предпочитают действовать осторожно, используя посредников.

— Типа вас.

— Вы догадливы.

Тейт вновь взглянул на лежавшие перед ним документы. Один составлен на непонятном ему языке, а другой — на языке, который ему следовало бы понять, но он не понял.

— Может, мне стоит показать их моему адвокату, — сказал он.

— Боюсь, это невозможно. Вам делают единовременное предложение. Если я уйду отсюда с неподписанными документами, то предложение автоматически аннулируется.

— Даже не знаю…

— Возможно, я смогу убедить вас в нашей bona fides,[29] — сказала Келли, протягивая собеседнику простой белый конверт.

Открыв его, Тейт обнаружил номера доступа к трем банковским счетам, включая организацию 501(с), о которой Келли вскользь упомянула как о нуждающейся в контроле. Она называлась «Американский союз равенства и свободы». В общей сложности на счетах лежало больше денег, чем он заработал за последний десяток лет.

Тейт подписал бумаги.

— И все эти деньги — мои? — уточнил он, не веря до конца своему счастью.

— Считайте их вашими личными средствами на случай войны, — предложила Келли.

— А с кем мы собираемся воевать? — спросил он.

— Ну вот, опять перешли на личности, — с восхищением воскликнула Келли. — Я обожаю ход ваших мыслей.

— Вопрос остался, — повторил Дэвис. — Так с кем же мы сражаемся?

— Со всеми, — ответила Келли. — Со всеми, кто не такие, как мы.

Спустя неделю его познакомили с Бекки Фиппс. А еще через год он стал восходящей звездой. В настоящее время эта звезда, казалось, начала блекнуть, и Бекки зловеще намекнула на Спонсоров. А Тейт знал, как склонны действовать недовольные Спонсоры. Он узнал об этом в самом начале. Келли не просто приводила пример, упоминая любвеобильного руководителя профсоюза: его звали Джордж Киз. Он обычно говорил, что его назвали в честь Джорджа Оруэлла. Никто не знал толком, правда ли это, но Киз определенно происходил из семьи социалистов. Его отец всю жизнь руководил каким-то профсоюзом, а мать продолжала активно участвовать в благотворительной организации «Планирование семьи». Его дед между тем основал в Калифорнии некий рабочий католический лагерь и был лично знаком с основательницей незатухающей волны против войны с применением химического оружия, Дороти Дэй, а уже она вписывалась в каждый раздел ненавистного Тейту списка: католики, анархисты, радикальные социалисты, даже антифранкисты, — и для Тейта это означало, что они были непостоянны даже в собственных заблуждениях, поскольку католикам, по его мнению, полагалось быть на стороне фашистов в Гражданской войне в Испании. Если сын унаследовал хоть одну десятую качеств своего деда, то он заслужил того, чтобы его стерли с лица земли, даже если не трахал исподтишка работниц мексиканской фабрики.

Оказалось совсем несложно подкупить одну подрабатывавшую официанткой шлюху, или наоборот — Тейт так толком и не понял, — подрабатывавшую шлюхой официантку, чтобы она пришла к Кизу с печальной историей о прошлом своей семьи в Мексике и о том, что ее кузины работают по рабскому соглашению на птицефермах в Техасе. Киз угостил ее выпивкой, потом его угостила шлюха, и так они продолжали обмениваться угощениями, после чего закончили встречу в доме Киза.

Что случилось там, Тейт не знал, да его это и не волновало, но он получил фотографии, запечатлевшие Киза с мексиканочкой. Дэвис поделился тем, что узнал, со своими слушателями и позаботился о том, чтобы эти фотографии появились в каждой газете штата, и при затратах в пять сотен долларов он ограничил активность профсоюза в штате Техас. Киз все отрицал, а позднее Тейт узнал от той шлюхи-официантки, что все его действия в доме ограничились тем, что он поиграл ей какой-то унылый джаз, поведал о своей умирающей матери, а потом разрыдался и вызвал ей такси. Впоследствии Келли связалась с Дэвисом лично, сообщив, что Спонсоры остались довольны и передали ему через Бекки солидную премию наличными. Официантка-шлюха отправилась обратно в Мексику по какому-то сфабрикованному обвинению иммиграционной службы и там тихо исчезла в пустыне где-то на севере, неподалеку от городка Сьюдад-Хуарес. Хотя однажды, когда Дэвис уже собирался приударить за выпившей лишнего Бекки, она поведала ему о том, что именно случилось с этой девицей в Мексике и как Спонсоры обычно прячут там концы. Рассказывая это, она мерзко ухмылялась, и любое желание к ней со стороны Тейта исчезло и не возвращалось больше никогда.

К сожалению, другие люди оказались не столь довольны деятельностью Тейта, а он еще не научился вести себя достаточно разумно, чтобы защититься от собственных пороков. Тейт и сам не пренебрегал иногда легкими интрижками. Он жил холостяком, но испытывал слабость к юным мулаткам, а особенно к цветным шлюхам от Дикки с улицы Долороза, пережитке тех дней, когда в Сан-Антонио квартал красных фонарей считался самым большим в штате, с минимальными расовыми ограничениями. Во всяком случае, в те вечера, когда Тейту не удавалось поиметь цветную шлюху, он не брезговал и смуглыми мексиканками, и благодаря таким похождениям стало известно, что Дэвис Тейт зачастил к Дикки. И когда он, появившись там однажды вечером, учуял запах дезинфицирующего мыла, которым у Дикки обеспечивали клиентов для гигиенических целей, то его сфотографировал из машины какой-то белый парень, а когда он выразил протест, дверца машины открылась и оттуда вышли три мексиканца. Дэвиса Тейта избили так, что он запомнил это на всю жизнь. Но запомнил он также номерной знак той машины и сделал звонок, пока еще ожидал помощи в муниципальной больнице Сан-Антонио. Барбара Келли заверила его, что об этом деле позаботятся, — и так и произошло.

Эта машина оказалась зарегистрирована на некоего Фрэнсиса «Фрэнки» Рассела, кузена Джорджа Киза, который вдобавок занимался благочестивыми делами: в основном подбором семейных пар. Спустя двадцать четыре часа тело Фрэнки Рассела обнаружили на восточном склоне провинциального каньона. Его кастрировали, и поэтому возникло предположение, что он разделял слабости своего кузена. И тогда вновь всплыла история о руководителе профсоюза, которому нравились легкодоступные эмигрантки, нелегальные или все прочие шлюхи. Убийство Рассела никак не связали с обнаруженными через три недели останками трех мексиканских рабочих с птицефермы, выловленными в озере Калаверас. Ведь их не кастрировали, а просто застрелили.

Как сказали сведущие в подобных делах люди, вероятно, действовала какая-то банда.

Но Дэвис Тейт знал о той банде наверняка, и он испугался, испугался до ужаса. Он не подписывался на убийства. Хотел лишь, чтобы его обидчикам отомстили, тоже избив их. В тот вечер, когда стало известно о трех трупах, вытащенных из озера Калаверас, Тейт напился до чертиков и, позвонив Барбаре Келли, начал ругаться, заявив, что вовсе не хотел, чтобы его обидчиков убивали, а хотел, чтобы их просто проучили. Келли ответила, что они как раз и получили урок, и тогда Тейт принялся орать, угрожать и лепетать о своей совести. Бросив трубку, он открыл очередную бутылку и, должно быть, в итоге заснул на полу, потому что сам себя не помнил, когда, открыв глаза, увидел перед собой красивую брюнетку.

— Мое имя Дарина Флорес, — сообщила она. — Меня прислала Барбара Келли.

— И что вы хотите?

— Хочу предупредить вас о важности сохранения верности делу. Хочу убедиться, что вы осознаете всю серьезность подписанного вами документа.