Фаворит. Американская легенда - Лаура Хилленбранд

Именно на этом этапе и начались недоразумения. Поллард рассказал Вокману об особенностях Сухаря и особо настаивал на том, что хлыст использовать нельзя. И жокей неспроста говорил об этом, ведь во время скачки он давал коню два легких сигнала-толчка. Поллард беспокоился, что Вокман, не знакомый с особенностями Сухаря, переусердствует с хлыстом и это вызовет противодействие со стороны жеребца. Зная, что если давить на Сухаря слишком сильно, то он начинал упрямиться, Поллард, возможно, решил перестраховаться и настроил Вокмана не пользоваться хлыстом вовсе.

На следующий день Смит и Ховард стояли на траве внутреннего поля и давали Вокману последние наставления. Они говорили, что он сам должен выстраивать стратегию забега и только два раза слегка хлестнуть Сухаря: один раз – в начале финишной прямой, второй – в 65 метрах от финишной проволоки. Смит, вероятно, не знал, что его наставления противоречат тому, что говорил Поллард. И Вокман решил последовать рекомендациям жокея.

Трек Сан-Антонио не был идеальным местом для начала сезона после длительного простоя{323}. Он был сухим, но плотным. Подбор участников был весьма солидным. Там были старые соперники Сухаря, Анероид и Индийский Ракитник, плюс Сегодня, которым управлял Вульф. Сухарь нес весовую нагрузку в 59 килограммов – на 5,4 килограмма больше, чем Анероид, и на 9 килограммов больше, чем остальные лошади, участвовавшие в забеге. На спине сидел чужак, не знакомый с его особенностями и причудами, у которого было всего несколько часов на подготовку – и противоречивые рекомендации по манере управления жеребцом. Подобное стечение факторов не могло закончиться ничем хорошим.

Сухарь легким галопом шел к старту забега, а в это время в больнице Святого Луки Поллард мучился от ужасной боли. Медсестры обложили всю левую сторону его тела мешочками с песком, чтобы он не поворачивался на поврежденный бок. Левая рука висела на вытяжке, штатив был прикреплен к запястью. А правой рукой он, нервно сжимая сигарету, тянулся к регулятору радиоприемника, который медсестры взгромоздили на кипу журналов. Рыжий вертел ручку настройки, пытаясь поймать станцию, на которой шла трансляция скачек. Спортивный журналист из «Лос-Анджелес Ивнинг Херальд» Сид Зифф проскользнул в палату. Поллард приветствовал его вымученной улыбкой. «Старина Сухарь, – сказал он, – сегодня побьет мировой рекорд. – Потом посмотрел на свою руку и поморщился. – И не беда, что я здесь. Там Сонни Вокман. Сонни – отличный жокей».

Он откинулся на подушку и замолк, слушая, как радиокомментатор Клем Мак-Карти рассказывает радиослушателям о том, как упала Прекрасная Воительница{324}. Потом нервно потушил сигарету. Поллард был возбужден и расстроен. Он здесь, в палате, а его лошадь там, на треке, скакала без него.

А на ипподроме Сухарь все больше выходил из-под контроля. Вокман никак не мог успокоить его. Жеребец снова взялся за старое, принялся вырываться и бесноваться в стартовом боксе. Он встал на дыбы, оттолкнул судью на старте и вырвался из бокса. Его снова завели внутрь, но Вокман никак не мог его утихомирить. Раздосадованный помощник судьи даже принялся размахивать перед мордой жеребца веревкой, чтобы отвлечь его. Перед самым сигналом к началу скачек Сухарь бросается вперед. Помощник ловит его и толкает назад, и в это мгновение остальные участники бросаются вперед. Сухарь стартует поздно, и на него тут же наталкивается одна из отставших лошадей. Когда он наконец восстановил равновесие, то был уже седьмым, на четыре корпуса позади Анероида и Индийского Ракитника.

Поллард резко дернулся на кровати, словно хотел вскочить. «Сухарь! – кричал он. – Давай скачи!»

Он придвинулся ближе к приемнику. Комментатор сказал, что Сухарь постепенно наверстывает упущенное, сокращая дистанцию, и Поллард немного расслабился.

Вокман чуть придержал Сухаря, входя в первый поворот и на противоположной прямой. На дальнем повороте тот начал обходить остальных соперников. Когда Сухарь вышел на финишную прямую, ему осталось догнать только Анероида и Индийского Ракитника. «А вот и Сухарь!» – крикнул Мак-Карти, и по палате Полларда разнесся рев толпы зрителей. «Давай надери им задницы, Сухарь! – закричал Поллард. – Сделай их, старый черт!»

А на трибунах Смит следил за руками Вокмана{325}. Жокей не поднимал хлыста. Он думал, что в этом нет необходимости. Сухарь обходит остальных и бежит без понуканий. В середине финишной прямой он поравнялся с Индийским Ракитником, потом принялся за Анероида, который по-прежнему лидировал в скачке, но уже начинал уставать. Они прошли отметку в 70 ярдов. Сухарь с каждым скачком все сокращал расстояние. Смит почувствовал, как гнев захлестывает его. Он видел, что Сухарь дурачится, играет с Анероидом. А Вокман этого, казалось, не замечает. Он просто сидит в седле – и все! И хлыст неподвижно лежит на шее Сухаря.

«Анероид впереди, по-прежнему впереди!» – скандирует Мак-Карти.

Поллард поднялся на кровати, словно в седле, дергая штатив, который удерживал руку. Простыни соскальзнули с тела, мешочки с песком разлетелись в стороны, когда он склонился над радиоприемником. «Давай, Сухарь, догоняй его! – молил Поллард. – Ты уже раз утер ему нос. Сделай это еще раз!» Он скорчился на кровати, словно сидя на своем жеребце. Пот заливал лоб.

Смит в ярости. Хлыст в руке жокея по-прежнему неподвижен. Тренер видел, что Сухарь прядет ушами, словно ожидая сигнала ринуться вперед. Но сигнал так и не пришел. Анероид несся из последних сил, а Сухарь скакал рядом, особо не напрягаясь, как кошка, преследующая мышь. Он просто развлекался. И по-прежнему был на голову позади. Он бросился вперед, когда увидел финишную проволоку, но было уже слишком поздно. Анероид победил на полшеи.

Поллард поник, откинулся на подушки, обливаясь потом. «Это неправильно», – прошептал он.

Медсестра вбежала в палату, начала поднимать мешочки с песком и снова подкладывать их под бок больному. «Кто пришел вторым?» – спросила она. «Сухарь». – «А я говорила, что на нем должны были скакать вы», – заметила она. «Может быть, – согласился Поллард. – Но Вокман хорошо скакал… Это не его вина. – Спустя мгновение он снова заговорил: – А может, есть способ как-нибудь починить эту ключицу к следующей субботе? Как думаете? Вот если бы можно было! Может, попробовать? – Поллард улыбнулся. – Ну что за детский лепет!» – оборвал он себя.

Медсестра вышла из палаты. Плечо пульсировало болью, и Поллард понял, что вывернул его во время трансляции скачек. Он дотянулся до черного шнура, прикрепленного к простыни, и позвонил в сестринскую. Когда медсестра вернулась, он принялся упрашивать ее тайком принести пива. «Только одну бутылочку, сестричка! – убеждал он. – Я честно заслужил. Я только что прошел через настоящий ад!»

Как и другие жокеи, Поллард любил иногда выпить в компании. Он пил достаточно, чтобы быть шумным и веселым на субботних пирушках, но не настолько, чтобы стать зависимым от алкоголя. Однако в тридцатые годы анальгезия еще только развивалась, а травмы Полларда, особенно лопатка, раздробленная на части, которые смещались при каждом движении, причиняли невыносимые страдания. Медицина мало чем могла помочь, к тому же жокея терзала и душевная боль. Впервые с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать, Поллард лишился пьянящего восторга скачки.

Алкоголь приносил кратковременное облегчение. Поллард начал пить чаще и больше. Он был на пути к суровому алкоголизму.

А в Санта-Аните пресса жестоко набросилась на Вокмана. Он признавал свою ошибку. Поллард публично поддерживал друга. Ховард объявил, что удовлетворен работой Вокмана и оставляет его наездником Сухаря на гандикапе Санта-Аниты.

С этим утверждением он явно поторопился. Смит был вне себя от ярости. Он не мог поверить, что Вокман не заметил, как Сухарь прядет ушами, – явный признак того, что лошадь недостаточно сконцентрирована, – и был взбешен тем, что жокей ослушался его указаний. Спустя два дня после скачек, сидя в аммуничнике, Том выплестнул свое раздражение. «Вокман обязан вести скачку так, как ему было сказано, – говорил он. – Сухарь выиграет гандикап Санта-Аниты. Он там лучший. Он в прекрасной форме, он готов. И все, что мне нужно, – это жокей, который будет выполнять мои приказы»{326}. Ховарду было не по себе, оттого что Смит недоволен Вокманом, и он всячески хвалил жокея перед репортерами. Чарльзу хотелось, чтобы Вокман остался, и он настаивал, что жокей больше не повторит подобной ошибки. Но Смит был непреклонен: Вокман должен уйти. И тот ушел, с горечью уверяя, что скакал так, как рекомендовал ему Поллард.

28 февраля Смит оседлал Сухаря и вывел его на дорожку перед толпой поклонников. Ховард и Альфред Вандербильт вышли вслед за ними. Вандербильт должен был вручать Сухарю памятную наградную табличку «Лошадь года» по версии журнала «Лошади и наездники». У них не было жокея, чтобы довершить картину, и Смит усадил на лошадь Фарелла Джоунса. После торжественного дефиле перед толпой поклонников и краткой, несколько скомканной церемонии вручения награды, во время которой Вандербильт назвал Сухаря «лучшей лошадью года в Америке», жеребец вернулся в свое стойло. Все знали, что награда от этого журнала мало что значила.