(Не) настоящий ангел - Амалия Март

удар, потом еще один. Я люблю его. Это огромное чувство разрывает меня на части. Почему же ты такой слепой индюк?

— Да-да, — словно не понимая, что происходит, равнодушно изгибаю бровь, опираясь на приоткрытую дверь. И смотрю на него, как на ничтожество, да. Это всегда его бесит, а раздражение — хоть какая-то эмоция.

Ставлю ногу на ногу, футболка достаточно приподнимется, чтобы он увидел, что под ней — ничего, кроме трусиков. И ноги так смотрятся бесконечными, я проверяла перед зеркалом. Но Антон игнорирует мое красивое появление, толкает дверь так, что я от нее отлетаю, и без спроса входит в квартиру.

— Какого хрена?! — ревет он, размахивая лиловыми трусиками в руке.

Мне приходится закусить щеку изнутри, чтобы нервно не засмеяться. Все же сработало.

Я прикрываю за собой дверь, складываю руки на груди, чтобы подчеркнуть, что не весь комплект белья я сегодня надела, и одариваю его равнодушным взглядом.

— Красивые. Решил сменить гардероб? — провоцирую, и это работает.

Арсеньев заливается такой яростью, что аж краснеет.

— Ты на хрена это сделала? — не успокаивается он, тряся моими трусами. — Совсем крыша поехала?!

— Ору как сумасшедшая тут не я.

— Додуматься до такого! Забирай давай, — кидает в меня лиловым лоскутком.

Я его игнорирую и трусы плавно опадают на пол. Мы оба провожаем это медленное планирование вниз взглядом.

— Это не мои, — почти не скрывая насмешки, говорю я.

— Больше некого! Кроме Лерки и тебя в моей квартире никого не бывает!

— Да неужели? — почти смеюсь.

Боже, наконец-то. Еще немного и его хваленая выдержка треснет по швам, а от лютой ненависти до любви такой мизерный шаг…

— Дура! — кидает он.

Делает шаг ко мне, нависает сверху, загораживая лампочку над головой. Я тяжело сглатываю, прислушиваясь к колотящему в груди сердцу. Вот сейчас. Сейчас. Антон хватает меня за плечи, кожа вспыхивает огнем, но вместо того, чтобы преодолеть этот последний шаг, облегчив мои страдания, он отодвигает меня с пути и открывает дверь.

Что, опять? Опять???

— Ладно, это мои! — кидаю последнюю бомбу ему в спину.

Он медленно оборачивается, на лице появляется почти пугающее выражение.

— Вот на хрена? — зло шипит он.

Я приседаю и легким движение руки подцепляю собственное белье на палец. Раскручиваю трусики в воздухе, расплываясь в улыбке.

— Веселья ради, — смеюсь.

Боже, он либо полюбит меня, либо убьет. Третьего не дано.

— Ве-селья? — неверяще переспрашивает он. Делает шаг ко мне. Я мужественно не отстраняюсь, только задираю голову, чтобы встретить его взгляд.

— Ага.

— Да ты… психованная…

— Ага.

— Идиотка!

— Эй! — бью его по плечу трусами.

— Мамкины трусы решила подбросить, серьезно?

— Это мои! — теперь моя очередь краснеть от возмущения.

Он все еще видит во мне малявку. Не понимает, что выросла! Антон одаривает меня быстрым взглядом с ног до головы и усмехается.

— Ну конечно.

— Козел! — толкаю его в грудь, выталкивая за порог.

Бросаю в него злополучными трусами, а потом быстрым движением стягиваю через голову футболку.

— Видишь? — поворачиваюсь спиной, а потом снова грудью. — Такие же.

И удовлетворившись совершенно ошеломленным выражением лица, захлопываю перед его носом дверь. С громко стучащим сердцем прижимаюсь спиной к стене и натягиваю футболку обратно. Поверить не могу, что сделала это. Поверить не могу…

Но зато теперь он точно знает, что я выросла. Везде.

Глава 30

Антон

Мы сжимали друг друга так крепко,

Что в объятиях ломались кости.

Мне такое встречалось редко,

Нет, я не видел, ни до, ни после

Минута тишины после урагана — самая страшная. Именно в этой минуте ты мысленно осознаешь потери.

Я все еще глажу мягкую кожу, которая отзывается под моими пальцами, но уже понимаю: произошла катастрофа. Она тоже это поймет. Вот сейчас, через секунду. Вскочит, одарит коронным надменным взглядом, бросит колючие слова и уйдет. Снова и на этот раз окончательно. Один, два…

Но Ангелина молчит.

Все так же прижимается ко мне стройным телом, опаляя рваным дыханием руку, на которой устроилась. Все так же дрожит, стоит моей ладони очертить ее обнаженное бедро. Боже, я не могу остановиться. Наваждение не отпускает до конца, держит за грудки и тянет к ней, как мотылька к огню, который к чертям спалит меня дотла.

Как и тогда.

2013 год

Это какой-то трешак.

Я снова откидываю подушку и смотрю на фиолетовые трусы, припрятанные от глаз матери. Перед глазами какого-то черта возникает картинка, как точно такие же сидят на упругой заднице, и неконтролируемая мной дрожь вновь берет верх над телом. Ну какого дьявола?

Зарываюсь лицом в ладони и глухо рычу.

— Антош, что за звуки? — кричит мать из кухни.

— Нормально всё, — кричу ей в ответ.

Ненормально.

Надо их выбросить.

Храню их как долбанный фетишист. Под подушкой. Что только способствует ночным фантазиям. Словно с наступлением тьмы, никто не увидит и не узнает о мыслях, что бродят в моей голове. Абсолютно безумных.

Это же чокнутая Сатана.

Мелкая зараза.

Думать о ней в таком ключе — почти извращение.

Хватаю клочок фиолетового белья и сжимаю в кулаке. Они настолько маленькие, что с легкостью скрываются за зажатыми пальцами (еще бы, они совершенно ничего не прикрывали). Сердце вновь подскакивает в груди. Выбросить немедленно.

Я решительно встаю с кровати и выхожу в коридор. Натягиваю кроссы и открываю дверь свободной рукой.

— Ты куда, Антош? — мама выглядывает из