(Не) настоящий ангел - Амалия Март

вода! Мать твою, мать твою, мать твою.

Никогда еще я так не бежала на каблуках. Никогда еще так не кляла неудачный выбор платья на день. Взмыленная и промокшая начавшимся ливнем, взбегаю по лестнице и сразу к квартире мамы. Открываю дверь и мне в нос тут же бьет душный воздух, как из парника.

Даже не разуваясь, несусь на кухню. Апокалипсиса не случилось, очевидно, основной удар приняла на себя соседняя квартира, но из-за смежных стен досталось и нашей кухоньке. Шкафчикам гарнитура конец. Фактически, им настал конец еще в прошлом десятилетии, но горячая вода окончательно добила фасады из некачественного ПВХ. Вода с потолка больше не хлещет, но под ногами успело натечь целое озеро, от которого все еще поднимается горячий пар. Ламинату, предполагаю, после такого тоже не выжить. Хорошо, что порожек кухни не дал растечься воде по всей квартире.

И как это убирать?

— У тебя ведра есть? — раздается со спины.

Я дергаюсь от неожиданности и кидаю злой взгляд через плечо. Арсеньев во всем своем полуголом божестве стоит посреди маминого коридора и стирает испарину со лба. Как из эротического журнала, паршивец.

— Стучаться не учили?

— Ведра или тазы есть? — переспрашивает, игнорируя мой выпад.

— Под ванной точно есть таз. Сейчас на балконе еще посмотрю ведро.

Двигаюсь назад, огибаю Арсеньева с голым торсом и шагаю в мамину комнату.

— Рубашка пошла на тряпки? — спрашиваю, как бы невзначай. Светить сейчас прессом мне кажется совершенно не к месту, тем более шляться в таком виде по соседям, которые тебя не звали.

— Жарко.

А, ну да. Представляю какой парник в их квартире, если даже у нас невыносимо. Я бы тоже с удовольствием стянула с себя платье, прилипшее к телу настолько, что видно каждую выпирающую кость.

На балконе нахожу пару ведер и несколько больших горшков для цветов. В борьбе с водой все пойдет.

— Держи, — всучаю Арсеньеву в руки горшки.

— Что это?

— Горшки для цветов.

— Они дырявые, — переворачивает и показывает мне дно с круглым отверстием.

Вот поэтому я и не выращиваю цветы. Зачем там дырки вообще?

— Тогда ведро, — протягиваю то, что побольше. Ангелина — щедрая душа.

— Спасибо, — кивает и разворачивает на выход.

— Эй, а вторая новость?

— Что?

— Ты когда звонил, сказал «две новости».

— Разговаривал с мамой сегодня, они послезавтра прилетают.

— Да, я в курсе, — закатываю глаза и ставлю ведро на пол. — Тоже мне новость.

Наклоняюсь вперед, перехватываю волосы на макушке и в два ловких движения закручиваю их в пучок, чтобы не мешали.

— Как Вискас, жив там? — выпрямляюсь и стягиваю с плеч жакет, который совсем не спас от дождя.

— В стрессе, — коротко отвечает Арсеньев, ощупывая меня взглядом.

Да, не только ты тут готовая звезда для пошлого журнала. Я даю ему еще несколько секунд полюбоваться картинкой, получая некое извращенное удовольствие от того, как он пялится, а затем открываю рот.

— Ты пытаешься мысленно меня раздеть, Арсеньев? — насмешливо и прямо в лоб спрашиваю его.

— Мне и пытаться не нужно, — отбривает меня с гаденькой улыбочкой.

И уходит.

Ну какой же гад. Все припоминает, даже мои вчерашние пьяные полуголые смс.

Заставляю свой гнев работать против потопа, а не меня самой: нахожу в своей бывшей комнате старые вещи, переодеваюсь в удобные штаны и футболку, и приступаю к ликвидации воды.

Примерно через час мне удается выгрести всю воду с пола и освободить настенные шкафы от посуды и круп, чтобы они просохли. Выжимаю половую тряпку над ванной и чувствую себя примерно, как она: выжатой.

Открываю форточку на проветривание, хотя боюсь, с нынешней погодой квартиру это не спасет, и устало опускаюсь на стул. Маму ждет большой сюрприз в виде ремонта, хорошо бы виновники сего торжества воды оплатили затраты.

И только я выдыхаю, как за стеной раздаются истошные звуки: ор кота, звон металла и мужской мат. Отборный, надо заметить. Это его в армии так научили?

Ведомая любопытством, решаю заглянуть в соседнюю квартиру, чтобы удостовериться, что мохнатый уродец жив. Прикрываю мамину квартиру, заглядываю в распахнутую дверь соседней. Уф, ну и духота. Как в теплице на даче тети Вали.

В коридоре не протолкнуться, все завалено вещами из комнат и негабаритной мебелью, которую оттуда удалось вытащить, очевидно. Где-то посреди хаоса раздается истерический вой кота. Найти оборванца не составляет труда, он вскарабкался на самую высокую поверхность и, вонзив когти в обивку кресла, продолжает негодовать: мокрый и жалкий.

— Что, не нравится вода, котяра? — спрашиваю, проходя мимо. Вискас отвечает мне что-то по кошачьи, продолжая цепляться за кресло. Бедная мебель тети Вали.

Арсеньева я нахожу в его бывшей спальне. Все еще обнаженного по пояс, всего в работе над устранением потопа, с красиво перекатывающимися мышцами на спине.

— Помочь?

— Тряпка там, — даже не оборачивая, Арсеньев кивает головой в сторону ванной.

Что-то я поспешила с разбрасыванием щедрых предложений, завороженная скульптурными плечами. Очнулась уже на четвереньках с подвернутыми штанинами, хотя в своих фантазиях была вообще без них. Боже, ну я и дура. Даже самой смешно.

Благо мое неожиданно ожившее либидо быстро охлаждается под весом мокрой тряпки и бубнение Антона.

— У себя убралась?

— Убралась, — закатываю глаза, выжимая тряпку в ведро.

— Нормально все?

— Кухню менять, а так норм вроде, — сгибом локтя убираю с лица налипшие пряди. — Вот сюрприз родителям будет.

— Не первый на моей памяти, — хмыкает полуголый Арсеньев.

Но я не смотрю, да. Подумаешь, мышцы на руках напрягаются, когда он свою тряпку выжимает. Досуха. Это просто так свет от окна на него так падает.

— Обойдемся без