Призраки Дарвина - Дорфман Ариэль

Мы послушно покивали, и он подал сигнал кому-то в арендованном им «форде». Оттуда вышел высокий сутулый мрачный мужчина, подмигнув, поздоровался и обшарил весь дом, чтобы убедиться, что он чист. Я бы и сам сказал это Барри. Что и сделал, когда мы уже могли общаться свободно, будучи уверенными, что никто не подслушивает.

— Я же всегда дома. Я не выходил годами. Так что у них, кем бы они ни были, просто не было возможности поставить жучки.

— Береженого Бог бережет, — прозвучала в ответ избитая фраза, но нам нечем было крыть. Тем более когда он пояснил, почему пришел лично предупредить нас об открытии, сделанном детективом, назначенным в помощь Кэм для расследования всяких генеалогических вопросов. Тот подтвердил, что везде, куда бы он ни пошел, за ним был хвост. Описание соответствовало Дэнни Макаруске, агенту, допрашивавшему библиотекаря миссис Хадсон. Источник Барри в ФБР сообщил, что все это часть секретного проекта Пентагона — операции «Блуждающая память», Камилла Фостер-Вуд и ее муж в списке объектов слежки.

Это означало, что кто-то мог подслушивать наши телефонные разговоры, вскрывать нашу почту, проверять отправленные посылки. Если мы делились конфиденциальной информацией в ходе недавних звонков или встреч, Барри предлагал распространить противоречивые версии в ближайшие недели, чтобы запутать наших преследователей.

Что касается расследований, начатых по просьбе Кэм, прогресс был незначительным. Сопоставление имен в поисках общей родословной выявило лишь несколько возможных зацепок, и даже эти версии оказались неудачными. Честно говоря, Барри считал, что мы зря тратим деньги и ресурсы. У его компании куча нормальных расследований: супружеские измены, мошенничество и пропавшие дети. Барри выразил надежду, что мы не обидимся, если он откажется от поиска далеких потомков цирковых импресарио и фотографов. Если возникнет какая-то другая необходимость, он планирует задержаться в городе на несколько дней.

Ни предупреждение Барри, ни его отказ от расследования не повлияли на Кэм. Напротив, она казалась еще более решительной и готова была при необходимости привлечь другое детективное агентство.

— Мы подобрались совсем близко, Фиц, я это чувствую.

Ей было наплевать, что за нами шпионит Дауни и его приспешники…

— И что тут нового? Лишний раз доказывает, что мы близки к успеху, он боится, что мы доберемся до этих людей раньше него.

Однако я был потрясен. Знали ли наши противники о моем контакте с Франо Вударовичем, перехватили ли они мое признание и его приглашение в Пунта-Аренас? Мне придется сбить их с толку по совету Барри — еще одна задача, а также нанять шкипера и судно, чтобы оно доставило нас к месту назначения. На следующее утро, когда Кэм убежала в библиотеку, чтобы проверить, кто сфотографировал девятилетнюю девочку-готтентотку, выставленную в Париже, и парня, который изображал из себя представителя суахили в Базеле, а также изучить какой-то ранний фильм братьев Люмьер, снятый в Лионе, я позвонил Барри Каннингему в отель и попросил его немедленно приехать, чтобы понять, сможет ли он помочь нам добраться до Европы морем.

Он сам сказал, что чем меньше знает, тем лучше, и я был не против солгать о нашем пункте назначения. Я заявил, что мы плывем в Гавр, хотим прибыть в этот порт к началу сентября и намерены путешествовать по морю, поскольку морской воздух поможет жене восстановиться после болезни. Планируем посетить Цюрих, а затем на том же судне совершить круиз по Северному морю, прежде чем двинуться в сторону Карибского моря как раз к празднованию пятисотлетия открытия Америки. Может быть, ему удастся найти капитана дальнего плавания, желательно какую-нибудь темную личность?

Спустя пару часов я позвонил Барри и сообщил, что плыть надо в Гамбург, а не в Гавр, в надежде, что тот, кто записывал звонок, примет это к сведению.

— В Гамбург? — Барри подчеркнул это слово. Он, наверное, догадался, что это была какая-то уловка с моей стороны.

— В Гамбург, — подтвердил я, наслаждаясь тем, что Дауни примет эту новость за чистую монету и направится со своей шайкой в Европу. Он предположит, что мы едем туда, чтобы взять интервью у Хагенбеков и посетить «Сад Аклиматасьон» в Булонском лесу, а затем планируем съездить в Цюрих, чтобы найти и обезвредить тело кавескара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я найду того, кто вам нужен, — пообещал Барри.

То, что капитан Лондон Вулф, которого подогнал нам Барри через неделю, действительно подходит для этой работы, стало очевидно в течение первых пяти минут собеседования, которое должно было длиться несколько часов. Фактически, еще до того, как мы приступили. Он не позвонил заранее, а просто появился у нашей двери и стукнул в нее, как будто передавая сигнал при помощи азбуки Морзе. Это был высокий крупный мужчина с лицом, отполированным ветром, соленой водой и солнцем, с белой бородой, как у героя какого-то романа, и костяшками пальцев размером с молоток.

— Вы, должно быть, Фицрой Фостер, — сказал он, добродушно пожимая мне руку. — Мне сказали, что вы не выходите из дома, так зачем предупреждать о моем приходе, да? Хотя, если вы носа из дома не кажете, непонятно, какого черта вы с женой решили вдруг пересечь Атлантику и совершить круиз по морям, а затем плыть по Карибскому морю в сезон ураганов. Это значит, судно надо подготовить до конца августа, не так много времени на все про все.

— Прежде чем нанять вас, капитан…

— Моя фамилия Вулф, капитан Лондон Вулф. Я родился в Нантакете, почувствовал запах соли и песка еще до того, как узнал вкус молока, как и мои предки за шесть поколений до меня. Плавал с юных лет, соврал капитану первого судна о моем возрасте, он решил — а может, и нет, — что я на несколько лет старше, и потом бороздил моря и мелководья на всех мыслимых судах. Я служил в береговой охране, плавал по норвежским фьордам и рассекал глубины Суматры, плавал по Великим озерам в качестве главного боцмана, ловил акул и охотился на марлина, буксировал суда в Корее, Сингапуре и Рио, мне по силам решить любые электрические и механические проблемы, справиться с техническим обслуживанием, умею оказывать первую помощь и имею сертификат на проведение сердечно-легочной реанимации, а еще стотонную лицензию[7]. Вы не найдете никого лучше.

— А почему вы так отчаянно хотите получить эту работу, капитан Вулф?

Он смерил меня взглядом так, будто я был молнией на горизонте. Ему, должно быть, понравилось то, что он увидел, или, может, он был настолько отчаянным, что я понравился бы ему в любом случае, даже будь я Годзиллой или безумным Ахавом.

— Вы же попросили найти человека, который умеет вязать узлы, но которого никто не наймет. Если вам не интересно, давайте не будем зря отнимать время друг у друга. Я пойду своим путем, а вы… никогда не найдете такого, как я.

Вскоре мне предстояло выяснить, насколько же он прав.

Мы сели рядом — после того, как он отказался от чашки кофе, а прищур глаз подсказал, что у нас будет достаточно времени, чтобы вместе пить кофе и делиться теплом, как только мы достигнем соглашения.

— Итак, вы задали мне вопрос, Фицрой Фостер, сэр, и вот что я предлагаю. Вы что-то скрываете, и я что-то скрываю. Если вы скажете правду, то и я скажу. Итак, вы поведаете мне свои планы, только настоящие планы, а не ту чушь, которой вы потчевали Баррингтона Каннингема, а я объясню, почему меня больше никто не нанимает.

Мне понравилось это предложение.

Разумеется, я не собирался открывать этому незнакомцу все свои секреты и уж тем более сообщать о существовании Генри. Я не ожидал, что он выложит мне все как на духу. То, что нужно, он узнает в должное время, если мы прибегнем к его услугам, поэтому сейчас я просто объяснил, что Гамбург — обманка, чтобы пустить по ложному следу любого, кто намеревался нам навредить. На этом месте лицо капитана засветилось от радости при мысли о возможности хорошей драки, я с одобрением заметил, как он сжал свои мощные пальцы в кулак. Как только мы окажемся в экстерриториальных водах, продолжил я, отклонимся от нашего курса на Европу и направимся на юг, пока не доберемся до Пунта-Аренас, чтобы двенадцатого октября посетить один самых труднодоступных островов.