Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

бывший социалист, последовавший за Муссолини во время раскола 1914 года, Маринелли являлся главным организатором столь неудачно закончившегося похищения. Известно, что он был среди тех, кого Муссолини гневно распекал после произнесенной Маттеотти речи, – исполнительный и не отличавшийся умом Маринелли решил «проучить» строптивого депутата и тем самым продемонстрировать дуче свою полезность. К несчастью, исполнители явно перестарались – очевидно, что Маринелли не приказывал убивать опального социалиста. Его нужно было избить, напугать, словом – «разобраться», но не убивать, тем более так бездарно.

На следующий день известие об исчезновении депутата облетело страну. Обескураженные случившимся убийцы сумели спрятать труп, но не концы в воду. Консьержка дома, в котором проживал Маттеотти, записала номер машины, показавшейся ей подозрительной. Было нетрудно установить, что автомобиль принадлежал редактору одной из фашистских газет. Полиция без труда связала обнаруженный на одной из римских улиц автомобиль с происходившим на глазах у десятка прохожих нападением. Несколько подростков наблюдали драку в машине с близкого расстояния. Нашлись и другие свидетельства – вскоре о том, что Маттеоти похитили или убили фашисты, говорила вся Италия. А вслед за этим были установлены имена всех членов группы Думини – даже несмотря на то, что полиция с самого начала не проявляла особой активности в расследовании «исчезновения».

Сегодня вызывает удивление сила общественного негодования, вызванного убийством Маттеотти. Ведь не пройдет и полугода после этих событий, как фашистский режим еще более укрепится на своих позициях, а затем окончательно перейдет в разряд политических диктатур. Можно сказать, что своей смертью Маттеотти позволил всем оппозиционным силам дать свой последний бой, после которого им на двадцать лет предстояло скрыться за помпезным фасадом «новой фашистской Италии». Как уже говорилось, это убийство нельзя было назвать спланированным, но очень многие итальянцы (не только сторонники левых политических взглядов) восприняли его именно так.

Разве избавившись от тела, убийцы не поехали к Маринелли? Разве Чезаре Росси – восходящая звезда фашистской партии, бывший социалист и «великолепное перо» партийной печати, возглавивший в правительстве Муссолини отдел прессы и пропаганды, – не попытался замять расследование, отстранив в первые же дни «слишком ретивого» следователя? Наконец, возглавлявший полицию генерал де Боно, один из квадрумвиров – не его ли люди попытались скрыть личность владельца автомобиля, в котором был убит Маттеотти? Следов было слишком много, и все они вели к одному человеку – Бенито Муссолини.

А что же он? Его реакция на эти события очередной раз свидетельствует в пользу того, что убийство не было запланировано и что случившееся явилось классическим примером «эксцесса» исполнителей, не сумевших ни выполнить задание, ни скрыть следы преступления, ни даже держать язык за зубами. Действия же Росси, де Боно и других фашистов, стремившихся затормозить расследование, были не частью хитроумного плана, а отчаянной и не очень умной попыткой выиграть хотя бы немного времени. Их поведение выдавало не заговорщиков, а людей, оказавшихся в безвыходном положении.

Разумеется, Муссолини был подавлен – разве он желал этого? Нет! Разве не он выступил с примирительным обращением к социалистам незадолго до этого злосчастного события? Кажется, Муссолини легко позабыл о том, как публично называл своего противника бандитом, грозя ему соответствующей карой. Не вспоминал он и о том, что высказанные им сгоряча угрозы могли сподвигнуть Маринелли устроить это нападение. Нет, в отличие от оказавшегося некогда в схожей ситуации английского короля Генриха II Плантагенета, Муссолини не желал брать на себя моральную ответственность за случившееся – и так же, как и в случае с убийством Томаса Бекета, дуче пришлось столкнуться с волной общественного возмущения.

Разразился страшный скандал. Муссолини пришлось «катать голову в пыли». Он гневно отрицал всякую причастность к преступлению, но слишком многие сомневались в искренности его слов – не с тем же пылом совсем недавно он отрицал и существование «итальянской ЧК»? Впервые за долгое время левые ощутили определенную поддержку со стороны всей нации. О покойном скорбели не только сочувствующие социалистам – по общему мнению, фашисты зашли слишком далеко. Смерти случались и раньше, но погибшие, как правило, были участниками уличных схваток, со всей сопутствующей такой борьбе неразберихой – теперь же налицо было спланированное нападение на оппозиционного депутата, причастность к которому высшего руководства фашистской партии уже не являлась ни для кого секретом.

Муссолини вынужден был продолжить «отступление». Думини и его людей арестовали вместе с другими фашистами, обвиняемыми в соучастии. Среди таковых оказались и Маринелли, и Росси. Де Боно, слишком явно обнаруживший свой интерес к ходу расследования, стал козлом отпущения и потерял свой пост начальника полиции. Но этого уже было явно недостаточно – в тот же день в нижней палате был сформирован оппозиционный блок, объявивший о невозможности какой-либо работы парламента до тех пор, пока в деле Маттеотти не будет поставлена точка. Угроза, озвученная покойным социалистом, претворилась в жизнь.

К счастью для Муссолини, действия «Авентинской оппозиции» (в данном случае название отсылает нас к истории Древнего Рима, во времена, когда представители римских плебеев подвергли обструкции работу аристократического Сената, удалившись на Авентинский холм) с самого начала носили вялый, «оборонительный» характер. Социалисты, коммунисты и часть либералов, составивших этот блок, не сумели ни разработать собственной политической стратегии, ни сохранить свое единство на срок, достаточный для того, чтобы их позиции укрепились. Первыми раскольниками оказались коммунисты, почти сразу же покинувшие ряды «авентинцев». Оппозиция не смогла обратить определенную моральную поддержку общества, выразившуюся в повсеместном возмущении произошедшим, в политические дивиденды. В то же время многие левые переоценили степень народного негодования, увязав сочувствие жертве жестокого убийства с поддержкой своих партий.

Однако и слабость левых, и ограниченность их возможностей, и даже степень прочности фашистского правительства не могли быть с достаточной объективностью оценены тогда, в жаркие летние дни 1924 года. Италию – нацию импульсивных, порывистых людей – охватили тревожные слухи. Какое-то время казалось, что действующее правительство переживает свои последние дни, – Муссолини со страхом ожидал военного переворота, массовых возмущений или даже требования подать в отставку со стороны короля. И действительно, впервые после «марша на Рим» Виктор Эммануил проявил свое отношение к собственному премьер-министру, с неприкрытым злорадством вручив Муссолини обнаруженные в королевской резиденции анонимки, в которых фашистского вождя поносили последними словами. Король не упустил возможности донести до непокорного «слуги короны» презрение, сквозившее в каждой строке этих листовок. В конце концов, покойный был не только депутатом-социалистом, но и богатым землевладельцем – по мнению короля, таких людей не пристало убивать, словно «уличный сброд».

Насладившись своей маленькой местью, Виктор Эммануил все же поддержал Муссолини, который в эти дни