Почти идеальный брак - Дженива Роуз

опровергнуть или подтвердить?

Джесси замолкает, оглядываясь вокруг, а затем снова смотрит на шерифа Стивенса:

– Я был свидетелем и того, и другого.

– Вы когда-нибудь видели Келли с Адамом Морганом?

– Да, видел.

Мой телефон снова жужжит. Я смотрю на него и вижу еще одно сообщение от Энн.

Боб спрашивает о тебе. Он выглядит злым… как обычно.

Я буду сегодня днем.

Дверь открывается. Я на мгновение поднимаю взгляд и понимаю, что вошел помощник шерифа Хадсон. Я действительно не могу иметь с ним дело прямо сейчас.

– Чем обязана такому удовольствию, помощник шерифа? – Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

– О, мы начинаем с любезностей?

– Отлично. Какого хрена ты здесь делаешь?

Он улыбается:

– Так-то лучше. Я здесь просто чтобы немного развлечься.

– Развлечься?

– Ага. Видите ли, при всех своих недостатках шериф Стивенс превосходно справляется с допросами. Мне действительно нравится наблюдать, как подозреваемые извиваются перед тем, как сломаться. Это почти искусство.

– Я могла бы на это купиться. Я тоже наслаждаюсь одним и тем же время от времени, но, думаю, вы здесь по другой причине.

– Пожалуйста, просветите меня, миссис Модный Адвокат.

– Ты здесь, чтобы прикрыть свою задницу. Убедиться, что если там будет сказано что-то лишнее, то это не станет сюрпризом. Чтобы было время спланировать выход из ситуации. Не знаю, что ты задумал, но твой босс занимается этим. Допрос записывается, так что ты сможешь просмотреть его позже в любое время. Итак, я спрошу еще раз: какого хрена ты здесь делаешь?

Маркус пристально смотрит на меня, гоняя по деснам комок табака. Его глаза бегают по моему лицу. Он пытается прочитать меня. Найти указания на то, каким должен быть его следующий шаг.

– Вы правы. Я могу посмотреть запись в любое время. И поскольку вы ясно дали понять, что не цените мою компанию, я думаю, мне пора. – Он подходит к двери и открывает ее. – Хорошего вам дня, миссис Морган.

Я показываю ему средний палец в качестве прощального подарка. Понятия не имею, что он задумал, но выглядит это подозрительно. Я добавлю его в свой список того, что нужно проверить в связи с делом Адама.

Когда я возвращаю свое внимание к комнате для допросов, шериф Стивенс поднимается на ноги. Джесси, похоже, испытывает облегчение. Мгновение спустя шериф присоединяется ко мне в смотровой.

– Всё прошло лучше, чем я ожидал, – говорит он, прислоняясь к стене.

– Вы собираетесь отпустить его? Так просто?

Я всё еще разрываюсь между перепиской с Энн, странным поведением Хадсона и допросом.

– Нет. Мы всё равно проверим его. У нас есть основания, а он готов сотрудничать. Вам не о чем беспокоиться.

Я киваю. Я не совсем удовлетворена его ответом, но на данный момент лучше взять то, что предложено.

– Что вы об этом думаете?

– Джесси ничего не знает. Я думаю, он просто был влюблен в Келли. Был ли он близок с ней? Нет. Думал ли он, что они близки? Да.

– Он был влюблен в нее?

– Скорее всего.

– Он сказал что-нибудь ценное?

– Маловероятно. Но мы проверим его ДНК, и если обнаружится совпадение с третьим набором, это даст нам больше информации и повод задержать его для более тщательного допроса.

Этот ответ дарит ощущение, что я снова всё понимаю, даже если я этого не чувствую. Но всё равно тут есть что-то неправильное.

– Вас подвезти?

– Нет, спасибо. Сколько времени потребуется на получение результата теста ДНК?

– Двадцать четыре часа с момента отправки в лабораторию.

– И вы сразу же дадите мне знать?

– Конечно.

Я ухожу, надеясь, что шериф так и сделает. Не знаю, почему он вдруг решил помочь мне. Что изменилось? Может быть, верит, что Джесси имеет отношение к смерти Келли? Или думает, что Джесси что-то знает? Это должен быть Джесси. Он должен быть третьим набором ДНК. Ни один свидетель не упоминал о другом мужчине. Видимо, Келли держала его в секрете. Но почему? Ведь Адама она особо не прятала…

Надеюсь, что третий набор ДНК совпадет с ДНК Джесси. Я устала от этой погони за дикими гусями[35], и меня тошнит от того, что у меня нет ответов на все вопросы. А теперь я должна положить конец тому, что, черт возьми, задумал Адам.

38

Адам Морган

Виски украл некоторые из моих воспоминаний. Надеюсь, что я не получил важную информацию из вчерашних телефонных звонков, потому что не уверен, что смог бы ее запомнить. Я решил начать с последнего телефонного номера, который смог вспомнить.

Еда и крепкий сон определенно пошли мне на пользу. Я снова начинаю чувствовать себя собой – и под этим я подразумеваю безнадежность и депрессию, – но определенно трезвею. Мне грозит смертная казнь. Больше я ничего не могу чувствовать. Но от виски пока воздерживаюсь.

Беру трубку и начинаю набирать номер. И как только включается голосовая почта, входная дверь с грохотом распахивается.

– Адам!

Мне даже не нужно ее видеть, чтобы понять, что это она. Я мог бы узнать этот разочарованный голос где угодно, в любое время. Быстро вешаю трубку и пытаюсь выглядеть беззаботно лежащим на диване. Сара входит в гостиную. Она в бешенстве. Вот здорово… Что я натворил на этот раз? Это не может быть хуже, чем завести интрижку и оказаться под судом за убийство своей любовницы…

– Привет, милая, – говорю я с долей сарказма.

Я могу сказать по выражению ее глаз, что сейчас она видит во мне просто клиента, с которым нужно разобраться. Что случилось с Сарой, которая была здесь в пятницу вечером? Ее любовь, кажется, исчезла, и я не могу винить ее. На моем лице поселилась неряшливая, неопрятная борода. Я уверен, что мои глаза налились кровью, а под ними – мешки. Волосы в беспорядке, и я всё еще в пижаме и халате. И давайте не будем забывать о ситуации, в которую я всех нас втянул…

– Не говори мне «привет», милый. Что это за рыжая, телефонные звонки и десять тысяч долларов, которые ты потратил?

Ее глаза сужаются. Может быть, она действительно заботится обо мне? В первую очередь спросила о рыжеволосой… Ревнует? Я уже давно не видел, чтобы Сара ревновала. В конце концов, она может полюбить меня снова…

– Могу объяснить, – говорю я, поднимая руки вверх.

– Тогда объясни, – она садится на диванчик и закидывает одну ногу на другую.

– Хорошо, рыжеволосая… Ее зовут Ребекка. Она журналистка.

– Журналистка? Ты разговариваешь с журналисткой? Ты вообще знаешь, что тебя судят за убийство и на кону стоит смертная казнь?

– Я понимаю это больше, чем кто-либо другой.

Я