Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов

и тайны женской души были явно ей не близки. Лена поставила жар плитки на единичку и попросила этого мастера тайной лирики посмотреть за супчиком пять минут. Но она только вид сделала, что ушла, дверь ее комнаты была второй от кухни, и в дверную щель она увидела, как парень поменял местами кастрюльки, и по-петушиному вздыбив коленки, поскакал в туннель коридора, где давно уже не было лампочек. Ее соседка по комнате взорвалась от такого поступка и побежала на первый этаж в студсовет. А Лена пошла по следу похитителя, запах деревенского петушка было ничем не скрыть, и когда пришли общественники, место, где укрылся преступник, было точно определено. Их там оказалось двое, и обоим явно было стыдно. Петушка сожрать они не успели, только на куски бедного разорвали. Похищенное было изъято, статус-кво восстановлен, а негодяи взяты на заметку в большой книге нарушителей правил общежития. Так неспешно оформлялось мнение о сильном поле у девочки в еще неполные восемнадцать лет. А ведь были и торт безе, и Ахматова с Цветаевой, и спина эталонного Павлика, убегающего в зареве огня. Но ведь она видела и как сгорел на вертеле тот самый физрук, и как пожертвовал собой опасный уголовник, который всегда при встрече говорил ей только комплименты, а люди, с которыми она росла и которых любила, вдруг превратились в биоматериал. Ей пришлось увидеть в своей короткой жизни даже не саму смерть, которая забирает, она увидела чудовище, которое пожирает. В апреле, когда опять зацветет иван-чай и наступит ее совершеннолетие, она точно будет добиваться своего права «не хочу».

«Ей не по возрасту прочитаны стихи,

Где в одной строке герои и предатели,

Жизнь и смерть не в силах разделить,

Ни пророки, ни чревовещатели».

Автор.

***

Коллектив для нее был не очень удачной колыбелькой. Коллективная правда, коллективная ответственность, коллективный выход и коллективный вход ее всегда, еще со школы, настораживали. Она не хотела быть членом коллектива, да, в общем-то, туда никого уже и не гнали, но по старой комсомольской традиции коллектив всегда могли призвать сощурить глаз в отношении отдельного лица. Так и случилось, когда на лекции по истории и роли личности в этой истории их Ванечка, самый маленький мальчик, в пику заявлениям преподавателя о созидательной роли Маркса и вообще марксизма для России, встал и спросил, о каком позитиве может идти речь, если Маркс ненавидел русских и Россию, считая их варварами и вообще не славянами? Преподаватель пытался кратко отделаться от него тем, что вроде ничего не слышал о таком, но Ванечка не съехал, а сказал, что плохо преподавателю не знать главного. Тогда тот сразу же попытался затеять со всей группой дискуссию о неправильном поведении студента, но группа не поддержала ни одну сторону, она традиционно спала в ожидании финального звонка. Готовясь с соседкой к семинару по теме «Воспитание патриотизма у школьников», Лена уяснила, что патриотизм – это готовность оберегать интересы общества, любить и быть преданной стране, привязанность к месту рождения и проживания; все это подавалось очень глобально, как Мавзолей на Красной площади. А когда все так фундаментально и монолитно, то человека там совсем и нет. Лена считала для себя, что патриотизм не может воспитываться. Он или есть, или его нет, да и не должен быть у всех, потому что это не умение, а дар. И привить его невозможно, как и вытравить. А высшая его форма – это самопожертвование человека ради человека.

На подоконный отлив присела чайка. Отлив был такой тонкий, что она скоблила лапками, прилипнув боком к стеклу, при этом любопытно заглядывая в комнату большим желтым глазом. Девчонки быстро начали соображать, у кого может быть рыба. Лена сбегала и притащила примороженную горбатую наважку. Соседка была из деревни у моря и все знала про чаек. Надо было со всей силы кинуть навагу в форточку, а чайка ее поймает влет. Так и сделали, навагу выкинули, а чайка полетела, только в другую сторону.

А весна приближалась, в первых числах марта на солнышке активно закапало. В воскресенье к обеду пришли две соседки из их же группы, собрались чайку попить вчетвером, да с пакетом свежих пирожков. Вскипятили чайник и швыркали из граненых стаканов, которые накалялись и жгли пальцы. Девчонки находили время и бегали в киношку, благо это было совсем рядом. Вчера смотрели «Кавказского пленника», но говорили не про войну и плен, а про Сергея Бодрова-младшего, в которого все поголовно были влюблены. Каждая вдруг вспоминала, что у них в деревне был похожий, но как-то просмотрели его на фоне общих подростковых радостей. О главном, что хотел рассказать режиссер – войне, что идет на Кавказе, никто даже и не обмолвился. Война для них была лишь туманным фоном, в котором освещался красавец Бодров – парень, который не может быть неправым или нечестным. А за два дня до женского праздника они все, кроме Лены, думали о том, как их поздравят. Весна с капелью выдыхала потребности любви взаимной. Зачем им знать, что именно сегодня, 6 марта, в Старопромысловском районе Грозного будет убито 70 человек и ранено 259 наших ребят, из тех самых хороших ребят, которых они просмотрели, когда те, не прячась, ушли на войну.

***

20-го июня Павлик был уже в Ханкале, на военной базе. Это место считалось самым спокойным в Чечне, это была главная база российских войск. Тут он был определен в 245 мотострелковый полк рядовым солдатом, служить, вроде как, и по специальности: загружать соляркой заправщики, которые потом колоннами уходили в Шатой. Все было спокойно, война где-то и была, но совсем не рядом, правда, в сентябре в районе базы был сбит наш вертолет с ранеными, на том и все. Так наш Павлик-заправщик подъедался у теплой печки, по сути, работая в снабжении. Так и прошла зима на Кавказе, а 14 апреля на центральной базе 245 полка в Ханкале скомплектовали очередную команду на Шатой, где в этот период дислоцировались основные силы полка. Колонна должна была доставить молодое пополнение, материально-технические средства и, конечно, топливо. Павлика включили в эту колонну сопровождающим на первый экспериментально собранный топливозаправщик на базе устаревшего БМП-1, он брал груз весом в 2 тонны топлива и 100 килограммов масла. Таким машинам предстояло работать в роли заправщиков в боях в районе Грозного. В плане колонны они должны были идти между еще четырьмя топливозаправщиками – привычными трехосными Уралами