Красные цепи - Константин Образцов

— Сэл, ты же знаешь, мое сердце принадлежит только тебе, — отвечаю я в тон. — Но вот ей жизнь ты помогла устроить, это точно. Как ты это сделала, если не секрет?

Селена вздыхает.

— Ну конечно, мне очень хочется наговорить тебе кучу терминов и рассказать об особом мастерстве использования Tin Eye и GazoPa, а то вдруг ты решишь, что моя помощь тебе больше не понадобится. Но все проще. Обработала фотографию так, чтобы убрать следы этого твоего современного искусства, и раскидала в социальной сети по группам и друзьям с просьбой о перепосте. Ну знаешь, такие традиционные мессаги: СРОЧНО! ШОК! РАССКАЖИТЕ ВСЕМ! Написала всякой гадости, что эта девушка замешана в воровстве грудных детей из колясок в разных районах города, бойтесь ее и тому подобное. Люди с удовольствием пересылают такое друг другу: напиши я, что ее ищут, чтобы вручить грамоту за отвагу на пожаре, так никто бы и не пошевелился. В общем, два часа назад она сама уже прислала мне возмущенное сообщение, требовала прекратить клевету и угрожала судом.

Селена хихикает.

— Я тебе сейчас ссылку на ее страничку сброшу. Собственно, все, кроме домашнего адреса, там есть, но его я и так узнала. Мне пришлось своей страницей пожертвовать, кстати, ну да ладно: у меня есть еще десяток разных. Надеюсь, что помогла тебе.

— Очень помогла. Я твой должник.

— Брось. Ничего ты мне не должен и сам это знаешь. Все, мне пора! Звони, если что.

Я смотрю на листок бумаги передо мной.

Алиса Пожарская, 23 года, менеджер проектов в рекламном агентстве DNC. В качестве адреса указана одна из улиц на Петроградской стороне, и я готов ручаться, что квартира расположена в подъезде, выходящем во двор.

— Привет, Алиса, — тихо говорю я. — Надеюсь, скоро мы увидимся.

Со страницы в социальной сети на меня смотрит милая светловолосая девушка в оранжевой курточке, позирующая на фоне осеннего парка и весело улыбающаяся в объектив. Сходство с картиной, на которой я впервые увидел это лицо, очевидное. Каину удалось удивительно точно передать ее черты, вот только запечатлены они были совсем другими: глаза прикрыты и как будто полны слез, лицо залито потеками свежей крови, рот открыт в последнем выдохе. Страничка Алисы Пожарской старательно заполнена, и я некоторое время читаю обычные фальшиво-восторженные комментарии под фотографиями и глубокомысленные девичьи цитаты о превратностях гендерных отношений. Но самое важное написано в статусе: «Завтра проводим презентацию на премьерном показе „Вампирской саги“ в „Венеции“! Начало в 20.00, приходите, будет весело!»

* * *

Фойе кинотеатра «Венеция» сияет огнями — золотыми, серебряными, пурпурными. Их свет отражается в полированной стали и стекле, преломляется в зеркалах, сливается в лихорадочно мечущиеся узоры на драпировке. Огромные итальянские маски на стенах, украшенные настоящими страусовыми перьями, подсвечены багровым искусственным пламенем, словно существа из потустороннего мира явили этим вечером свои лики, чтобы посмотреть на мир живых. Воздух гудит голосами, пульсирует от диджейских миксов и настолько пропитан ароматами дорогой косметики, премиальных брендов и больших денег, что каждый вздох бодрит, как кокаин.

Алиса Пожарская оглядывается вокруг, глубоко вдыхает, втягивая в себя неповторимую и такую знакомую наркотическую атмосферу вечеринки, и удовлетворенно улыбается. Сейчас почти девять вечера, до начала фильма остается еще чуть больше часа. Начало мероприятия было назначено на восемь, но она здесь уже с шести часов: контроль, организация и еще раз контроль.

Все пока шло без серьезных накладок. К моменту ее появления в «Венеции» декораторы уже почти закончили работу, и ей оставалось только проверить освещение. Диджей появился за час до начала, проблем с подключением аппаратуры не возникло, и сейчас он крутил свои диски, сводя композиции на музыкальные темы из фильма. Аниматоры тоже прибыли вовремя, еще раз быстро получили от Алисы инструкции и ходили среди гостей: эффектные девушки в костюмчиках школьниц, бледные юноши с накладными клыками и стриптизеры с накачанными голыми торсами, блестящие маслом и одетые в обтягивающие кожаные шорты. На полчаса опоздали промоутеры от алкогольного спонсора мероприятия, и к тому же вместо заявленных четырех девиц модельной внешности явились шесть, так что пришлось занимать в баре два лишних подноса, на которых они сейчас и носили в толпе бесплатную водку и шампанское. Оба фотографа агентства были на месте и работали; вместе с ними целились длинными объективами в гостей, старательно делающих вид, что не замечают камер, трое или четверо фотокорреспондентов светской хроники. Предоставленные прокатчиком постеры были на местах, логотипы международных партнеров фильма скромно и с достоинством размещены в соответствии с договором, бутылки с алкоголем от петербургского спонсора гордо сверкали золотом этикеток по всей длине стеклянных полок в баре, а его же лайтбоксы и баннеры были расставлены и развешаны согласно настойчивым рекомендациям прибывшего в числе первых директора по маркетингу. Представители прокатчика и даже два человека из российского офиса кинокомпании-производителя сидели за VIP-столиком и оживленно беседовали с хозяйкой агентства DNC, изящнейшей и обворожительной женщиной, которая, не прерывая разговора, то и дело находила глазами Пожарскую, а та кивала в ответ: все хорошо, никаких проблем. Телефон в руке постоянно звонил: подъезжали все новые и новые гости, требовавшие к себе особого отношения, и Алиса раз за разом выходила, улыбалась, встречала, провожала за столики и снова выходила к парковке, все больше походившей на европейский автосалон. Снова раздался мелодичный сигнал телефона: на этот раз звонили подруги, и их тоже нужно было встретить — теперь уже на правах гостеприимной хозяйки вечеринки.

— Ой, простите! — воскликнула Алиса, резко повернувшись и налетев на невысокую женщину с золотистыми волосами и в сером деловом костюме.

— Ничего-ничего, — сказала та, ответила на улыбку Алисы и отошла в сторону.

Алиса на мгновение задумалась о том, что уже не раз видела эту женщину поблизости и ловила на себе внимательный взгляд ее зеленых глаз, но тут же забыла об этом, увидев трех своих подруг, весело машущих ей руками из-за широких черных спин охраны.

Алина стряхнула с пиджака несколько капель сока, поставила стакан на стойку и тут почувствовала, как завибрировал в кармане телефон. Она отошла в сторону гардероба, где музыка звучала не так оглушающее громко, прикрыла одно ухо рукой и ответила:

— Да, я слушаю!

— Как там ваши дела? — Голос Гронского звучал на фоне приглушенного шума улицы.

— У меня все просто великолепно. Провожу время в изысканном обществе, жду начала фильма.

— Как наша девочка?

— Наша девочка тоже прекрасно. Только что налетела на меня — она тут бегает, как заведенная.

Алина посмотрела в сторону входа.

— Вот, вижу ее сейчас с тремя другими девушками, видимо подружками. Не волнуйтесь, пока все в порядке. Что у вас?

— Я уже на месте. Изучаю ландшафт.

— Фильм закончится только через три часа, — заметила Алина. — Смотрите, не замерзните там.

— Постараюсь, — ответил Гронский. — Контрольный звонок по окончании сеанса. Удачи.

* * *

Я говорю с Алиной по телефону меньше минуты, но даже за это время рука успевает замерзнуть на холодном, промозглом ветру, и я торопливо прячу ее в карман вместе с телефоном.

Узкие, тесные улочки Петроградской стороны переплелись, как сцепленные пальцы. Так же причудливо переплетаются названия: Подрезова, Плуталова, Подковырова, Попадалова, Бармалеева — словно чье-то неразборчивое зловещее бормотание. Нужный мне адрес я нахожу без особого труда. Похоже, все будет не так сложно: парадная, где расположена квартира Алисы Пожарской, находится в первом же дворе, в который из небольшого темного переулка ведет длинная полукруглая арка. Кроме ее подъезда сюда выходит еще одна дверь и чернеет проход во второй двор. Всего в тесном маленьком квартале из четырех домов есть три двора, соединенных между собой и выходящих на четыре узкие улицы. Все те же ржавые двери подвалов, к которым ведут осыпающиеся ступени, мусорные баки, а еще прикрепленный неизвестно зачем к стене невысокий железный навес на двух деревянных подпорках. Там будет мой наблюдательный пункт: я смогу одновременно видеть оба входа во двор, дверь подъезда, а сам буду скрыт почти непроницаемой черной тьмой под низкой железной крышей.

За час я успел несколько раз обойти квартал и сейчас курю у входа во двор, сжимаясь под порывами злобного холодного ветра. Кто-то там наверху, скрывающийся среди косматых серых туч, никак не может определиться с выбором режима дождя, и ледяная влага то летит облаками стылой мороси, то стучит крупными частыми каплями по дырявому железу навеса и мусорным бакам, то монотонно шелестит по мокрому асфальту. Во дворе тихо. Лишь доносится далекий гул машин с проспекта да журчит вода, выплескивающаяся из прохудившихся водосточных труб и сочащаяся из ржавых швов мусорного бака. Редкие окна угрюмо светятся в сыром полумраке.