Содружество кольца - Джон Толкин

Тут он приоткрыл глаза и неожиданно сверкнул ими на хоббитов, как двумя ярко-синими озёрами:

Ну, а вам повезло: больше Том не будетПо болотам бродить — пусть зима их студит!Возле Ивы до весны не увидишь Тома.Старый год кончается, новый — встретим дома.А веселой весной проверим тропинки.Чтоб могла прийти купаться в речке Золотинка.

Том замолчал. Но у Фродо был готов еще один вопрос, который он просто не мог не задать.

— Расскажи нам про Старую Иву, господин, — попросил он. — Что это за дерево? Я никогда ничего подобного не видел и не слышал.

— Нет! — закричали одновременно Мерри и Пипин, вскакивая. — Только не сейчас! Не перед сном!

— Правильно, — сказал Старый Том. — Есть вещи, о которых в темноте говорить вредно. Ночью надо отдыхать, а не сказки слушать, их оставьте до утра, а сами — на подушки. Чтоб ни Ивы не боялись, ни ночного шума, я со свечкой прямо в спальню сам провожу вас.

С этими словами он погасил лампу, взял свечи в обе руки и отвел хоббитов к постелям. Тюфяки и подушки были мягкие, как пух, одеяла — из белой шерсти. Не успели невысоклики натянуть их на себя, как уже все крепко спали.

Сначала в глухой ночи Фродо спал, словно лежал в черной бездне без света. Потом в его сне встал молодой месяц. В слабом свете перед ним возникла черная стена скал, и в ней темная арка, как большие ворота. Потом его будто подняло и понесло над стеной, и он увидел, что горы, образующие ее, окружают плоскую равнину, в середине которой каменной иглой стоит башня, непохожая на рукотворную. На верхушке башни он увидел фигуру, напоминавшую человека. Месяц, поднимаясь еще выше, казалось, завис ненадолго у человека над головой и осветил седые волосы, которые шевелил ветер. С темной равнины взвились жуткие крики и злобный вой множества волков. Вдруг месяц прикрыла тень больших крыльев. Старец поднял руки, и от посоха в его руке брызнул свет. Огромный орел подхватил и унес его с башни, твари внизу завопили, волки взвыли громче. Потом зашумел сильный ветер, донесся гром копыт: с востока, с востока, с востока… «Черные Всадники!» — подумал Фродо, просыпаясь и продолжая почти наяву слышать стук копыт. И усомнился в том, что ему хватит храбрости уйти из этих надежных стен. Он долго лежал, не двигаясь и вслушиваясь в ночь: но все было тихо, и наконец он повернулся на бок и снова заснул; но проблуждав до утра среди незначащих сновидений, не запомнил ни одного из них.

Рядом с ним спал Пипин, и сны у него были сначала легкие и приятные, но вдруг что-то в них переменилось, и он почти проснулся и вскрикнул, а может быть, ему только показалось, что он кричал, и показалось, что он слышал звук, который нарушил предыдущий сон: «Скр-р-рип», — будто ветки на ветру скрипят и скребутся в дом, их пальцы ощупывают стены и стучат в окна: «Скр-р-рип, тук-тук, скр-р-рип…». Он попробовал вспомнить, не растут ли ивы возле дома, а потом ему показалось, что это вовсе не дом, а дупло старого дерева, и он там один, и слышит жуткий, сухой, скрипучий смех, это Ива над ним смеется. Он даже сел в постели, но тюфяк мягко пружинил, подушка была теплой, и в ушах у него зазвучали слова: «…а сами — на подушки! Чтоб ни Ивы не боялись, ни ночного шума…» Он откинулся назад на подушку и заснул до утра.

Мерри посреди мирного сна вдруг услышал плеск воды: сначала вода текла спокойно, потом неудержимым потоком, потом окружила весь дом темным безбрежным озером, бурлила под окнами, вскидывалась волнами, поднималась все выше… «Я утону, — думал Мерри. — Сейчас утону. Вода попадет внутрь, и я утону». Ему показалось, что он уже лежит в мягкой скользкой тине, и он вскинулся так резко, что спрыгнул с постели и оказался ногами на прохладном каменном полу. Тут он вспомнил, где находится, и лег назад в постель, причем в ушах его, — а, может быть, только в памяти, — зазвенели слова Золотинки: «Ничто не проникнет сквозь двери и окна, только лунный и звездный свет и ветер с гор». Нежный ветерок шевельнул занавески у форточки. Мерри глубоко вздохнул, лег и уснул снова.

Сэм проспал всю ночь, как бревно, в блаженном покое (если бревно способно чувствовать блаженство).

Проснулись они все четверо сразу, в ярком утреннем свете. Том, свистя, как скворец, ходил по комнате. Услышав, что они шевелятся, он хлопнул в ладоши и закричал:

— Хей! Дол-динга-дон! Вставайте, малыши-крепыши!

Потом отдернул желтые занавески, и оказалось, что за ними были окна: одно на восток, другое на запад. Хоббиты бодро вскочили, Фродо подбежал к восточному окну и увидел огород, седой от росы. Он думал, что увидит густые травы со следами конских копыт, а перед ним были жерди, оплетенные фасолью. Только далеко за изгородью, на горизонте, на фоне утренней зари торчал серый купол холма. Утро было неяркое, плавал туман, Желтое Светило с трудом пробивалось на востоке сквозь набухшие влагой облака, валявшиеся по всему небу, словно клочья нечесаной серой шерсти с багровым отсветом по краям. Небо предвещало дождь, но день начинался не очень хмуро, а красные огоньки цветов фасоли блестели в зеленой влажной листве.

Пипин выглянул из западного окна. Там тучи были плотнее и сверху казались покатой серой крышей. Лес под ней почти пропал. Длинной полосой светлого пара, в которой плавали перья облаков, проглядывала долина реки Ветлянки. Под стеной дома слева с горы сбегал ручеек, а от него вправо — начиналась живая изгородь с белыми цветами в серебристых паутинках, а за ней торчала низкая трава, посеребренная росой. Внутри изгороди были цветочные клумбы. Ивы нигде поблизости не росли.

— Доброе утро, веселые друзья! — кричал Том, широко распахивая западное окно. В комнату ворвался прохладный воздух с запахом дождя. — Солнца сегодня будет немного, если я не ошибаюсь. Я с утра на ногах, много обошел, прыгал по холмам с рассвета. Песней под окном я разбудил Золотинку; но вас, хоббитов, рано ничем не разбудишь. Ночью в темноте малыши просыпаются, а после рассвета спят! Динга-дон-дилло! Вставайте радоваться, крепыши! Забудьте про ночные шумы, динга-дон, дери-дол-динго! Если быстро встанете, найдете завтрак на столе, а проспите — ешьте травку с дождевой водой!

Не надо, наверное, сомневаться в том, что хотя в угрозах Тома не слышалось серьезных нот, хоббиты поторопились, а потом, усевшись за стол, не встали, пока пустых мисок на нем не стало больше, чем полных. Ни Том, ни Золотинка за стол не сели. Было слышно как Том носится по дому, гремит посудой в кухне, топает вверх-вниз по лестницам, поет то в доме, то во дворе. Открытое окно столовой выходило на запад, в туманную долину. С соломенной кровли капало. Еще до того, как они кончили завтрак, облака и туманы слились в одну сплошную крышу, и вдруг ровные седые струи дождя спокойно потекли на землю, сплошным пологом занавесив Лес.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});