Приговор судьи - Олег Шовкуненко

– За «нечисть» можно и по роже, – как бы между прочим заметил Леший и принялся лениво разглядывать свой грязный закопченный кулак.

– Чё ты сказал, гнида! – взревел «серый», который габаритами почти не уступал моему другу.

– Охолонь, Миха! – Черкашин оттолкнул качнувшееся в сторону Загребельного острие. – Мы тут с тобой, можно сказать, старожилы. Много всякого повидали. Так ты глянь повнимательней и скажи, похожи эти двое на подкидышей или нет?

– Не верится, что бы еще кто-то смог прорваться. Уже давненько никто не приходил. – Миха вперился в нас черными каплями солнцезащитных очков. – Хотя вчера ближе к вечеру тянучка хорошо так шандорахнула, аж свод кое-где треснул. Это неспроста. Значит, на кого-то охотилась, за-р-р-аза!

– Они оружие отдали. Сами отдали, – пришел на выручку Иванычу интеллигентный голос из арьергарда группы.

– Ну, если оружие… тогда да! – по всей видимости второй охранник оказался помоложе и подоверчивей. Факт добровольного разоружения на него сразу произвел сильное впечатление.

– Грому надо их показать, – Миха не стал брать на себя ответственность и предложил, как я уже понял, стандартную процедуру. – Гром завсегда распознает кто есть кто.

Гром… Я повторил в уме это странное имя или вернее сказать прозвище. Опять этот Гром! Похоже на данной таинственной личности тут все и держится. Что ж, очень интересно будет познакомиться.

– А мы куда, по-твоему, идем! – Кальцев, наконец, подал голос, в котором чувствовалась затаенная обида, непризнанного лидера.

– Так Гром еще не вернулся, – с поспешностью проинформировал молодой охранник.

– Нам что теперь здесь куковать?! – вспылил одинцовец.

– А ну, заткни поддувало! Или в голову напекло? – Миха гневно зыркнул на Кальцева, но уже через мгновение взял себя в руки и уже более миролюбиво добавил: – Ты чё размотался? Пузырями возьмешься, олух!

– Так получилось, – пристыжено буркнул Александр в ответ и поспешил накинуть на голову тертый выгоревший кусок ткани, который ранее просто висел у него на плечах на манер шарфа. Поступая так, разведчику пришлось на несколько секунд отпустить «калаш» и позволить оружию безвольно повиснуть на ремне. Одинцовец сделал это, притом без излишней поспешности и страха перед возможностью нашего неожиданного нападения. Что ж, уже кое-какой прогресс!

– Ну, так мы входим?

К разговору вновь подключился Иваныч. Он, как и я, заметил поступок Кальцева и узрел в нем проблески доверия, которые стал оказывать его вечно сомневающийся командир по отношению к двум пленным. Данный факт добавил Иванычу солидную дозу уверенности в своей правоте, причем такую, что он даже добавил:

– Я ручаюсь за них.

Прежде чем ответить здоровяк Миха долго пялился на нас с Андрюхой. Скорее всего, Черкашин был прав, когда говорил, что у подкидышей что-то не то с глазами. Я подумал об этом, когда понял, что именно в наши глаза и пытается заглянуть недоверчивый старожил. Не знаю, что он там в них обнаружил, но эта штука явно сыграла в пользу двух усталых путешественников.

– Ладно, черт с вами! Пропущу уж… – Рослый охранник сперва кивнул, но затем вдруг резко спохватился. – Только, как говориться, береженного бог бережет. Поэтому руки им свяжем.

– Годится!

И Кальцев и Черкашин выдохнули одновременно, из чего сразу стало понятно, что им обоим эта идея тоже пришлась по душе. Чего не скажешь о нас с Лешим. Мы с Андрюхой угрюмо переглянулись, а я даже скривился от отвращения.

– Вяжите, чего уж там, – ФСБшник первым совладал с собой и, отвечая на мой немой вопрос, равнодушно пожал плечами. Затем он шагнул вперед и спокойно подставил обожженные запястья.

Миха отставил в сторону свое идиотское копье и уже даже сунул руку в карман, где, скорее всего, хранился огрызок какого-нибудь шнура, но вдруг замер. Он долго и внимательно глядел на раны Загребельного, а потом очень негромко произнес.

– Так проходите. Мы хотя люди и суровые, но не зверье же в самом-то деле…

– Рад слышать, – Леший улыбнулся уже куда приветливей. – Ты не сомневайся браток. Все будет нормально, без обмана. Слово офицера.

– Хорошо бы, – пробурчал себе под нос Миха и отступил в сторону.

За спиной караульного открылась узкая черная дыра. Глядя в нее, я почувствовал какое-то странное все нарастающее волнение. Вот то место, в которое так настойчиво и неотвратимо меня влекла, тянула, тащила сама судьба. Для чего? Что ждет меня здесь? Какие тайны предстоит узнать, и какую цену придется заплатить за это знание? И вообще, нужно ли мне все это?

Этот последний вопрос серьезно поколебал мою волю. Захотелось расслабится, забыться и просто поплыть по течению жизни, уж неважно какой, короткой или длинной. Однако в этот самый миг откуда-то из потустороннего мира на меня глянули лица сотен, тысяч, миллионов погибших. Раскромсанный на куски Сергей Блюмер, майор Александр Петрович, чью фамилию мы так никогда и не узнаем, Фома, морпех Серега Чаусов, растертый по броне пулеметчик Лёха, ну и, конечно же, Главный. Все они были там, все ждали моего решения, требовали вновь стать тем самым несгибаемым оружейником, которого они знали и которому верили.

– Спите спокойно мужики. Я сделаю… Я все сделаю! – прошептал я одними губами и уже без всяких колебаний шагнул в темноту.

Глава 14

Для того чтобы попасть на автомобильную палубу оказалось недостаточно протиснуться сквозь раскуроченный борт. Далее располагалась мощная откидная аппарель, по которой на паром заезжал и выезжал автотранспорт. Само собой, сейчас она стояла вертикально напоминая подъемный мост в какой-нибудь средневековой крепости. Но крепости, будь они трижды неприступны, все равно брали. Не исключением оказалась и стальная твердыня под названием «Джулия». Ход в нее незатейливо пропороли с помощью газового резака. Дыра в аппарели оказалась почти такой же, как и на входе. В нее свободно мог пройти человек среднего роста, а вот таким негабаритам как Леший и Миха… вот им-то наверняка предстояло протискиваться.

– Почему вход такой узкий? – поинтересовался я у Черкашина, когда мы с ним первыми оказались внутри. – Сюда же ничего крупнее чемодана не затянешь.

– Если понадобиться мы и нос у парома поднимем и мост опустим, – доверительно сообщил Иваныч, снимая очки. – А так… чего зря светится?

– К вам сюда хрен кто прорвется, – хмыкнул я. – Ишь, нагородили всякой всячины! Не дорога, а одна сплошная живодерня.

– Вы-то как-то прорвались, – заметил Черкашин, и в его голосе послышалась нешуточная озабоченность, будто речь шла о настоящей проблеме.

– Что подкидыши это и впрямь серьезная опасность? – я с любопытством глядел на то, как с лица моего собеседника исчезает тертая серая ткань.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});