Самые знаменитые реформаторы России - Владимир Казарезов

П. Милюков, в целом критически оценивавший реформаторскую деятельность Петра, писал: «Из 42-х цифирных провинциальных школ, открытых в 1716–1722 гг., только 8 доживают до середины века; из 2000 навербованных, большею частью силой, учеников, действительно выучиваются к 1727 году только 300 на всю Россию. Высшее образование, несмотря на проект „Академии“, и низшее, несмотря на все приказания Петра, остаются надолго мечтой».

Отдавая дань уважения Милюкову, как крупному и авторитетному российскому историку, у нас есть все основания заступиться за Петра. Мало кому из великих реформаторов и до Петра и после удавалось при жизни познать радость успехов от предпринятого. Тем более в таких сферах, как просвещение, наука, культура.

Церковная реформа, как и многие другие преобразования Петра, делалась не с «чистого листа», а явилась продолжением политики ограничения самостоятельности церкви, подчинения ее самодержавию, начатой его предшественниками.

После патриарха Никона церковь уже не делала попыток возвыситься над светской властью, а «реформы Петра… завершили процесс огосударствления церкви, начавшийся еще в середине XVI в., и дали ему совершенно точное и ясное юридическое оформление».

Затевая реформу, Петр преследовал две цели — устранить в лице церкви оппозицию и сделать ее послушным орудием своей власти и, во-вторых, получить в распоряжение церковное имущество для ведения войн и на другие государственные нужды. В распоряжении церкви находилось 752091 душа крестьян (ревизия 1720 г.) с соответствующим количеством обрабатываемой ими земли. Буквально задыхающийся от недостатка средств, царь не мог смириться с ролью наблюдателя, видя все это.

Идея секуляризации земель возникала и у самодержцев-предшественников Петра. И даже постепенно осуществлялась. О чем мы говорили выше. Серьезные ограничения на использование церковных и монастырских земель и закрепленных за ними крестьян содержатся в известном Уложении 1648 г. В нем дальнейшая передача земли церквям и монастырям уже запрещается вообще, а часть их передается в казну. При Федоре Алексеевиче была произведена инвентаризация церковных земель, взят под контроль поступающий с них доход, установлены отчисления от него в государство. На эти же земли стали распространяться разного рода повинности. Решительный шаг в направлении секуляризации был сделан Петром. Она стала важнейшей составляющей церковной реформы.

Началась реформа после смерти патриарха Адриана, известного оппозиционера петровским делам. На его место не стали избирать нового главу православной церкви, а для руководства ее делами был назначен молодой рязанский епископ Стефан Яворский. Монастырский приказ, восстановленный в 1701 г., ведал всеми хозяйственными делами, в том числе доходами с церковных и монастырских земель. На церковные имения были возложены все те многочисленные повинности, которые выполняли другие землевладельцы. Из монастырского приказа выплачивалось жалованье священнослужителям и средства на содержание монахов — 10 рублей и 10 четвертей хлеба в год на одного. Потом эта норма была существенно урезана. Вообще отношение царя к монахам было, мягко говоря, неблагосклонным. Он считал их тунеядцами, порицал за праздную жизнь: «А что говорят: молятся, то и все молятся… Что же прибыль обществу от сего? Воистину токмо старая пословица: ни Богу, ни людям, понеже большая часть бегут от податей и от лености, дабы даром хлеб есть».

Прием новых монахов в монастыри был существенно ограничен. Освобождавшиеся места заполнялись солдатами-инвалидами, душевнобольными, убогими. Царь предписывал, чтобы монахи не жили праздно, а занимались каким-нибудь полезным делом — например, столярным или иконописью.

В 1721 г. вступил в действие духовный регламент, написанный по поручению Петра Феофаном Прокоповичем, которым утверждался новый церковный порядок в России. Патриарх упразднялся, на его место для управления церковными делами утверждался Святейший Правительственный Синод. По своему составу (президент, два вице-президента, четыре советника и четыре асессора) напоминал одну из светских коллегий. Контроль за деятельностью Синода поручался генерал-прокурору, являвшемуся, согласно инструкции 1722 г., «оком государя и стряпчим по делам государственным». И хотя Петр полностью подчинил себе церковь, возложив помимо генерал-прокурора контроль за деятельностью Синода и на Сенат, он сохранил ее авторитет в народе и влияние, особенно нравственное. Преемственность патриарших прерогатив за Синодом признал весь российский клир и восточные патриархи.

Петр весьма либерально относился к протестантам и католикам, при этом первым благоволил больше. В 1721 г. вышло постановление Синода, разрешающее браки православных с представителями этих вероисповеданий. Сложнее строились отношения царя со старообрядцами. Вначале особого напряжения не было. Петр весьма снисходительно относился к их преданности ортодоксальной старой вере. Он говорил: «Если они честные работящие люди, то пусть веруют во что хотят: если их нельзя обратить рассудком, то конечно не пособит ни огонь, ни меч; а мучениками за глупость быть — ни они той чести не достойны, ни стране прибыли от того не будет».

Но благие порывы молодого Петра вскоре были забыты. Не терпящий ни в чем себе возражений самодержец, являвшийся одновременно главой православной церкви, не хотел поощрять раскол. Но главная причина последовавших гонений на ревнителей старой веры заключалась в неприятии ими многих преобразований Петра. Они стали считать его антихристом, пришедшим на Русскую землю за грехи. Начались преследования, пытки, казни, удаления их в леса, пустыни, за границу.

Армия всегда являлась главным предметом заботы императора. Россия, постоянно воевавшая и до Петра, выставляла в случае необходимости значительные вооруженные силы, насчитывавшие сотни тысяч воинов. Основу составляло дворянское ополчение, которое распускалось по окончании военных действий. Постоянным войском являлись стрелецкие полки и полки «иноземного строя» (наемные). Но стрелецкие формирования по сути своей не являлись регулярными воинскими частями. Служба в стрелецких войсках была наследственной, кроме того, они пополнялись свободными, гулящими людьми, не являвшимися тягловыми. Стрельцы жили в слободах, несли службу пожизненно. В мирное время, помимо обучения и несения гарнизонной и караульной службы, стрельцы занимались своим хозяйством, мелкой торговлей, рукоделием. Им даже разрешалось делать беспошлинно небольшие количества вина и пива. В общем, это было иррегулярное войско, не соответствовавшее требованиям того времени ни по вооружению, ни по организации и дисциплине, ни по умению. Наемные войска, входившие в моду в европейских армиях, были и в России, но в меньшем количестве. Они представляли собой более качественную военную силу, однако слишком дорого обходились казне.

Становление русской регулярной армии при Петре началось с его потешных полков — Преображенского и Семеновского, а к середине 1700 г., то есть перед вступлением в Северную войну, уже имелось три дивизии, в которые входили 27 полков. Солдаты новой армии являлись таковыми на постоянной основе и у них не было иного дела, кроме войны, обучения, несения службы. Дворяне должны были служить все поголовно, начиная с рядовых. Остальные — крестьяне, как государственные, так и помещичьи, и горожане поставляли рекрутов из расчета один от 75 дворов. Платонов высоко оценивал такое войско: «Рекруты из податных классов в войсках становились на одинаковом положении с солдатами-дворянами, усваивали одинаковую военную технику, и вся масса служащего люда составляла однородное войско, не уступавшее своими боевыми качествами лучшим европейским войскам».

Из петровских реформ военная, очевидно, удалась более всего. Если учесть, что после разгрома стрелецких бунтов их полки перестали существовать, то в России к концу XVII в. армии не только регулярной, вообще никакой не было. Несколько подразделений наемников и казачья вольница — не в счет. А в конце царствования Петра Великого под ружьем находилось 210 тысяч солдат и офицеров регулярной армии, не считая казаков и 28 тысяч в военно-морском флоте. Флот имел 48 линейных кораблей и 787 галер и мелких судов.

Понятно, что столь мощная армия создавалась не для парадов и не для несения только караульной службы. Вся история царствования Петра — это непрерывные войны и милитаризация внутренней жизни страны. Проживи он дольше, трудно сказать — где бы остановилась российская экспансия. Во всяком случае, завоевание Константинополя (Стамбула) входило в его планы. Он унаследовал от московских великих князей идею Третьего Рима и права на константинопольское наследство. Вопрос был только во времени и средствах. Захват персидских земель рассматривался Петром как первый шаг к завоеванию Индии. Он даже организовал поход российских кораблей, оказавшийся неудачным, для захвата острова Мадагаскар, чтобы подготовить плацдарм для проникновения во все ту же Индию. В принципе в имперских амбициях Петра ничего особенного не было. Тогда многие европейские державы, опережая друг друга, захватывали колонии. Но они хотя бы умудрялись за счет грабежа завоеванных земель извлекать пользу для метрополий, обустраивая их за счет этого. Россия же изнуряла себя войнами.