Студент - Всеволод Советский

перечитать, или это лишь повод выйти был?

— А и то, и другое. Нет, правда, вот в самом деле так захотелось… Смутно помню со школьных времен…

— Ясно, — я вручил ей томик. — Но и ты мою просьбу не забудь. Поднажми на Таню, чтобы с Витькой посмелее была.

— Не вопрос! Сейчас сделаем. Она такая… пластилин. Лепи, что хочешь.

— Ты лепишь?

— Воспитываю, — уточнила Люба. — Так, чтобы ей на пользу шло. Витька твой… ну они где-то два сапога пара, пусть. Глядишь, и выйдет толк.

Я благоразумно промолчал о том, что она подумала про нас — пара мы или нет. Да и она не стала развивать мысль… Перекинувшись парой незначащих реплик, мы дошагали до 312-й.

— Так, девчонки, — задурачилась Люба, потрясая книжкой, — с завтрашнего для всем читать Достоевского! Ясно? Десять страниц в день. Потом пересказывать. Буду проверять!

Таня с Ксюшей обалдело вытаращились на старшую подругу: неужто правда?.. Я не смог сдержать смех:

— Люба, увеличь норму! По двадцать страниц в день!

Ну, тут все развеселились, атмосфера в комнате установилась совсем дружеская. Под это дело отлично зашел тост, ловко произнесенный Витькой: с тонким намеком на межполовые отношения, хотя прямо о том сказано не было. Люба, за время похода и философских прений малость растерявшая хмель, быстро догналась… и здесь я заметил, что на нее начинает особенно поглядывать Алексей, чье либидо, надо полагать, было активировано «семерками».

Ага! — сказал я про себя. Это дело! Пусть события развиваются своим чередом, а мне надо аккуратно давать реверс.

— Ребята, я отлучусь ненадолго, — деликатно произнес я. Пусть подумают, что в туалет. А потом что-нибудь совру.

Вино не сказать, чтобы повлияло на меня, я был в совершенно здравом уме, хотя физически все же тянуло прилечь. Вот как-то вниз ушла тяжесть, в ноги… Пойду полежу — решил я.

И в коридоре наткнулся на Сашу.

— О! — воскликнул он. — Куда это вы запропастились⁈ Ищут пожарные, ищет милиция…

— В твоем лице?

— Естественно… А! Понял, кажется. В триста двенадцатой?

— Ты, Сань, как Шерлок Холмс. Дедукция!

— Да для такой дедукции двух извилин хватит… Что там, культурная программа?

— Точно. Соло под гитару и портвейн.

— Знакомая картина… И Лешка с Витькой там?

— Там.

— Ладно. Слушай! Завтра в ночь выходим на разгрузку. В «Ракитов лес». Готов?

— Всегда готов!

— Ну все, давай. Завтра после склада отдохни как следует. Ночь работаем. А там суббота, отоспимся!..

Я и сейчас решил отоспаться. На меня в прежней жизни спиртное действовало как-то избирательно: то вдруг обострится чувство справедливости, и тогда возникал шанс, что это выльется в рукопашную; а то, случалось, на меня нападало странно-лирическое настроение, тогда хотелось одному побродить по каким-нибудь закоулкам, в которых иногда один только я ощущал нечто, что было невдомек никому другому… Что со мной было сейчас, в новом облике? Ну, во-первых, я убедился, что контролирую себя. Если выпиваю, то в меру. Не напьюсь уж точно. А это главное. Все остальное будет в упряжке здравомыслия.

И в общем-то я вполне мог еще выпить, и даже вполне в охотку. И с удовольствием послушал бы Любу. Но рассудил, что незачем. Полежу-ка я, подумаю о жизни…

Ну, правду говоря, это я сильно размахнулся — про жизнь. Думать я хотел про Лену. И даже не очень думать. А представлять ее образ… наверное, излишне говорить, что этот образ представлялся хоть и туманно, но в первозданном виде, в чем мама родила. Можно сказать, что тактильные впечатления трансформировались в зрительные: то, что я успел почувствовать и ущупать под одеждой, теперь воплощалось в самые соблазнительные картинки. От них я, грешным делом, заерзал, завозился на кровати.

К этому моменту я уже лежал в вечернем полумраке комнаты. Отсвет догорающего заката был самым лучшим соседом — при нем воображение работало как-то особенно заманчиво. Дверь я не закрыл, ключ оставил в замке. Витька ночью придет, догадается. Надеюсь.

Так постепенно я стал погружаться в дрему. И вот чудо! В этом полусне начались таинственные переливы женских образов… Не знаю, как это назвать точно. Хоровод, не хоровод?.. Нет. Я смотрел в женские глаза, и неким странным уголком сознания угадывал, что передо мной не только Лена, и не Люба, а целый мир, в котором взгляд женщины создан, чтобы донести до мужской половины этого мира нечто важное… Быть может, самое важное…

Я вздрогнул, проснулся. Была глубокая ночь. В темной комнате наощупь возился Витек. Из деликатности не зажигая свет, он разбирал постель на своей койке, сопел и вроде бы что-то бормотал… Меня, конечно, сильно подмывало расспросить о событиях после моего английского ухода, но сон так мягко и властно увлекал обратно, так не хотелось вылезать из его невесомых объятий, что я смежил веки и с наслаждением ощутил, как Морфей вновь сомкнул объятия.

Когда проснулся утром, Витька спал как младенец, пришлось его расталкивать.

— Блин, — пробормотал он, кривя и без того помятую рожу с отпечатком наволочной пуговицы, — вставать, что ли уже?..

— За все хорошее приходится платить, — философски улыбнулся я. — Надеюсь, хорошее-то было?

— У-у!.. — и по мятому Витькиному лицу тоже расплылась улыбка. — Пошла вода в хату!

И ион поведал, что у них с Таней дело дошло до крепких обжиманий и поцелуев. Распаленный Витек, конечно, нацелился на большее, но тут линия обороны оказалась непреодолимой.

— Калитка на замке! — отличился он образностью мысли. — Пока.

— Ну, это больше похоже на парадную дверь, — тонко заухмылялся я. — Двустворчатую. Распахнется, не боись! Главное — правильная тактика. Пока у нас все по плану…

Витька развеселился окончательно. Пустился в детальный рассказ о том, что они вытворяли с Таней — видимо, вспоминать это было как маслом по сердцу. До такой стадии знакомства с девушками он наверняка прежде не доходил.

— Буфера у нее… у-у!.. — лишь междометием он сумел выразить чувства.

— Ощутил объемы?

— М-м!..

За столь душевным разговором мы успели и позавтракать. Когда уже допивали чай, в дверь стукнули и тут же толчком ее открыли.

Это был Саша.

— Здорово, молодое поколение! Пора на трудовую вахту?

У молодежи тех лет сложилась привычка слегка иронизировать над выспренними штампами пропаганды.

— Идем, — рутинно кивнул Витек, но внезапно озарился мыслью:

— Так погодите-ка… Сегодня ж пятница⁈

—