Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан - Рагнар Квам

Норвежец в Полинезии. Хенри Ли показал Туру Хейердалу каменные статуи на соседнем с Фату-Хивой острове Хива-Оа. На фотографии: Хенри Ли вместе со своей полинезийской женой и сыном Алетти

Хенри Ли

О Хенри Ли мы знаем лишь то, что в 1909 году он покинул борт одной парусной шхуны, бросившей якорь у Хива-Оа, и что он был из Тронхейма. Жизнь на шхуне с постоянно пьяными капитаном и штурманом и дерущейся командой постепенно стала невыносимой для молодого юнги. Когда его и несколько других членов команды послали на берег за водой, он воспользовался случаем и дал деру. Юнга спрятался в пещере, и, хотя разъяренный капитан предпринял все меры к поиску, его не нашли. В конце концов, капитан плюнул на все и решил предоставить беглеца самому себе.

Вскоре Хенри Ли получил работу на немецкой шхуне, ходившей между полинезийскими островами. Через несколько лет он женился и обосновался на Хива-Оа. Частично с помощью накопленных денег, частично благодаря наследству жены он купил долину на северной стороне острова. Там он основал кокосовую плантацию, ставшую с годами наиболее производительной во всем Маркизском архипелаге. Кроме того, у него был маленький магазинчик, с помощью которого, как и Вилли Греле на Фату-Хиве, он удовлетворял растущие потребности туземцев в товарах нового времени.

Хенри Ли вел тихую и уединенную жизнь. Он довольствовался обществом жены и сына Алетти и редко покидал долину. Когда жена умерла, он съездил на Таити, где впервые в жизни увидел самолет и услышал радио. Поездка была весьма полезной и по другой причине. На Таити он встретил женщину, которая согласилась отправиться с ним на Хива-Оа и стала его второй женой.

Среди туземцев у Хенри Ли друзей не было. Он видел, что и другие белые в этом не преуспели, — белому человеку вообще редко удавалось сблизиться с полинезийцами. Это, по мнению Хенри Ли, объяснялось тем, что у туземцев не было нужды в общении с белыми, кроме тех случаев, когда они могли получить ту или иную материальную выгоду{177}.

Однажды вечером, когда он жарил яичницу, в дверь постучали. Кто бы это мог быть? Он никого не ждал, тем более сейчас, когда уже стемнело.

Он открыл дверь. На пороге стояли мужчина и женщина, оба белые.

— Добрый вечер, — сказали они на местном наречии и представились на языке, который Хенри Ли не слышал уже почти тридцать лет.

Раз в месяц фельдшер Тераи посещал другие населенные пункты острова и справлялся о здоровье людей. Тур и Лив в это время скучали в Атуоне, ожидая, пока раны на ногах заживут. Когда Тераи однажды утром оседлал лошадь, чтобы отправиться в долину Пуамау, где, по слухам, жил один норвежец, они попросились с ним. Фельдшер осмотрел ноги Лив и сказал, что ей по-прежнему нужен покой. Но поскольку оба настаивали, Тераи оседлал еще двух лошадей.

До Пуамау было 45 километров. Тропинка шла по непроходимой местности, в крутых горах. На самой высокой точке пути они спешились и полюбовались видом на море. Вдали они увидели Фату-Хиву. И хотя последнее время пребывания там было для Тура и Лив несладким, они почувствовали некоторую грусть, даже, пожалуй, тоску.

— Как здесь красиво! — сказал вдруг Тераи.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Тур. Ему было непривычно слышать, что туземец говорит что-то хорошее о природе, ему казалось, что местным жителям природа безразлична.

— Горы, джунгли, да вообще все.

Тераи был ровесником Тура, но при этом он был очень похож на Терииероо. Такое же сильное тело, те же чувство юмора и доброжелательность. Та же симпатия к природе.

Тераи приехал с Таити и хорошо знал, кто такой Терииероо. Тур сказал, что его таитянское имя — Тераи Матеата. Тераи улыбнулся — выходит, они были тезками.

Спуск был крутым, они шли не спеша. Спускалась тьма. Всадникам пришлось положиться на то, что лошади найдут дорогу.

И тут они увидели свет, который пробивался между деревьев. Они были у дома норвежца. Тур и Лив пошли к дому первыми. Тераи остался немного позади.

Дверь открыл мужчина с внешностью типичного норвежца. Светлые волосы. Голубые глаза. Ему было, должно быть, около пятидесяти.

Хенри Ли поджарил еще яиц. Затем на столе появилась бутылка.

Когда Тур и Лив проснулись на следующий день, Ли уже ушел работать на плантацию. В комнате, где они спали, было много книг и журналов. Тур пробежался глазами по полкам и с удивлением обнаружил множество книг, знакомых ему по библиотеке Бьярне Крёпелиена.

После завтрака Тераи обработал раны Лив и велел ей отдыхать после утомительного вчерашнего путешествия. Затем он сел на лошадь и отправился по делам. Ему нужно было навестить больных в деревне, находившейся на берегу.

Алетти, сын Хенри Ли, пригласил Тура на прогулку в долину. Вскоре они зашли в плотные заросли. Алетти сделал окошко в густой листве. В его движениях было что-то торжественное. Тур сунул голову в окошко и был потрясен увиденным. Это превзошло все его ожидания:

«Они стояли там, дьявольски гротескные. Неподвижные, величаво возвышавшиеся над местностью. С красным телом, с огромными, как тазы, глазами, и пастью, улыбавшейся от уха до уха. Они напоминали неуклюжих троллей. Огромные, круглоголовые, с маленькими корявыми ножками и ручками, сложенными на животе, они стояли на открытом святилище и улыбались. Некоторые повалились на землю. Беспомощные, лежали они, уставив свои дьявольские маски на звезды, совершающие свой ход по небу. Это боги Пуамау»{178}.

В библиотеке Крёпелиена Тур читал, что на Маркизских островах есть каменные статуи. Теперь он стоял с ними лицом к лицу. Самая большая была три метра в высоту и такая толстая в талии, что один человек не мог ее обхватить. Она была высечена из красного камня и весила несколько тонн. Сама каменоломня, как рассказал Алетти, находилась немного выше в долине. Те, кто сделал эти статуи, надо полагать, умели перетаскивать по непроходимой местности тяжелые и неудобные для транспортировки предметы.

Загадка, которую Тур пытался разрешить с тех пор, как увидел рыбу на камне, вновь встала перед ним во всей красе. Кем были люди, оставившие потомкам наследство, ради создания которого им пришлось приложить столько усилий? В то, что это были полинезийцы, верилось с трудом. На Фату-Хиве и здесь, на Хива-Оа, Хейердал видел, насколько ленивы местные жители, — они предпочитали проводить время, сидя на корточках около своих домов или вытянувшись на соломенных циновках в тени. В отличие от такого человека, как Хенри Ли, «всегда стремящегося расширить свои плантации», у туземцев не было «других желаний, кроме как набивать свой живот или заниматься любовью», считал Тур{179}.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});