Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан - Рагнар Квам

Лив засыпала, а Тур все говорил о каменных статуях на Хива-Оа, что похожи на своих собратьев из Южной Америки, о времени, прекратившем существование, о том, как «сейчас» заменило в Полинезии и «завтра», и «вчера», о Тики, чей корабль он своим внутренним зрением видел стоящим в бухте с поднятыми парусами, о мужчинах и женщинах, бредущих по воде, несущих корзины, полные кореньев и фруктов, которые они потом посадят, о…

Лив слышит его, но откуда-то издалека. Неужели Тур опять говорит о Южной Америке? Она засыпает и лишь бурчит что-то в ответ.

Счастливые дни у Теи Тетуа оказались недолгими. Благодаря Тиоти весть о беззаботной жизни у старого каннибала распространились и по другую сторону гор. Там полно свиней и кур, рассказывал звонарь, а кроме того, — и это подчеркивалось особо — они там наслаждаются огромным количеством варенья, которое белая пара привезла с Хива-Оа. Однажды вечером Тур и Лив отдыхали в своей хижине, когда вдруг раздался сильный шум. Через несколько минут в деревню ворвалась толпа мужчин, женщин и детей; за ними следовали лающие собаки. Теи Тетуа запрыгал от радости и тут же кинулся резать свиней. Он пригласил всех оставаться, сколько им угодно, и они остались.

Через две недели из-за гор явилась новая партия гостей. Поскольку передовой отряд запировал у Теи Тетуа и не вернулся обратно, остальные жители деревни на западе сделали вывод, что рассказы Тиоти об изобильной жизни у Теи Тетуа чистая правда. Для Теи Тетуа их приход был только в радость, он постоянно улыбался и резал свою живность, чтобы накормить пришедшую в гости ораву.

Прибывшие со второй партией оказались не такими приятными людьми, как их предшественники. Среди них были худшие жители Омоа, которые, по мнению Тура, не умели в жизни ничего другого, кроме как варить апельсиновую брагу, напиваться допьяна и шуметь почем зря. Казалось, что этот спектакль под предводительством одного типа со странным именем Наполеон будет продолжаться вечно, и бедный Теи Тетуа каждый день будет готовить на них на всех. Однако случилось такое, чего ни Тур, ни Лив не могли себе даже представить. Наполеон ухитрился натравить на них добряка Теи Тетуа. Однажды утром последний каннибал Фату-Хивы явился к ним в состоянии сильного похмелья, с покрасневшими глазами и вдруг потребовал деньги за проживание. Он хотел получить плату за еду, предоставленный участок земли и работу. Подарки, полученные им от Лив и Тура, здесь, понятное дело, не учитывались.

Когда один туземец собрался посетить свою деревню, Тур попросил его за плату передать письмо Пакеекее, но туземец отказался. Стало ясно, что против них составляется заговор. Вскоре несколько пьяных после буйного вечера залезли в их хижину в надежде чем-нибудь поживиться, и норвежцам пришлось признать, что ждать больше нельзя: у них нет другого выхода, кроме как убраться отсюда. Наполеон и его соратники были преисполнены ненависти к ним.

На следующий день, рано утром, пока гости Теи Тетуа еще не проснулись, они, не попрощавшись ни с кем, отправились в путь через горы. Ночью они разбили лагерь в одном из ущелий. «Мы не хотели возвращаться в долину Омоа. Нам надоели эти коричневые»{193}. Поскольку королевская терраса тоже не могла больше служить им местом жительства, они не знали, как быть и что делать.

Голод, однако, заставил Тура и Лив спуститься в деревню. Здесь Вилли Греле пригласил их на солонину. Потом они пошли за советом к Пакеекее и Тиоти, и еще раз звонарь выручил их. Он предложил проводить их на южную оконечность острова, где есть пещера, в которой можно жить, и пообещал время от времени приносить пищу.

Тур и Лив ничего не оставалось, как согласиться на это предложение.

Хейердал попросил сообщить, когда придет шхуна. Теперь он хотел домой. Проект, на который возлагались такие большие надежды, не увенчался удачей. Оказалось, что вернуться к природе невозможно. Он осознал, что не сможет жить так, как жили люди тысячи лет назад. Он понял, что человеку на современной стадии развития цивилизация необходима и сбежать от нее невозможно. Без котелка, подаренного Терииероо, они бы не смогли приготовить пищу. Без мачете ему не удалось бы заострить кол, которым он вскрывал кокосовые орехи. Без лекарств Тераи Лив осталась бы без ног. Кроме того, с опозданием Тур подумал, что если вдруг многие захотят сменить цивилизацию на примитивный образ жизни, то всем места не достанет. Ему и Лив еды хватало вполне, но случались дни, когда они не знали, удастся ли завтра добыть хоть что-нибудь на обед, — к примеру, когда Иоане воровал фрукты на королевской террасе, они по настоящему голодали. Возможно, полинезийцы собирали эти плоды, за которые Тур, как он считал, заплатил, вовсе не потому, что католики хотели выжить белую пару «протестантов» с острова. Могло быть и так, что они приходили сюда с мешками, потому что им самим нечего было есть. Шхуна не приходила, у них кончились запасы муки и риса; ясно, что вовсе не нарывы Лив, а именно недостаток продовольствия заставил Вилли Греле выйти в море на дырявой шлюпке.

Тур представлял себе первобытный рай как место, где нет права собственности, где царит дух коллективизма, а не эгоизма. Но во время пребывания на Фату-Хиве он постепенно стал ощущать себя гостем, который больше не имеет права питаться с чужого стола, — вся пища здесь принадлежала коренным жителям. Молодой человек, мечтавший вернуться к природе, чтобы питаться ее плодами, вдруг понял, что ест чужой хлеб, что он лишний рот в этом раю. Тур, конечно, не ожидал, что на острове, который он считал самым плодородным на всем Тихом океане, возникнет недостаток пищи, но можно ли было обвинять тех, кто имел тысячелетнее право на этот урожай, в том, что они при наступлении голодного времени в первую очередь позаботились о себе?{194}

Напугала Тура и санитарно-эпидемическая обстановка на Фату-Хиве. Он думал, что они окажутся на острове, свободном от инфекций{195}, но в первый же день, едва ступив на эту землю, они увидели людей, гнивших от проказы и опухших от элефантиаза. Даже им с Лив не удалось избежать болезней, и они в любой момент могли снова заболеть фе-фе или слоновой болезнью.

Как второй Робинзон Крузо, сидел Хейердал у пещеры и смотрел в море, в надежде уридеть парус. Продукты, взятые из деревни, закончились. У них оставались пара кокосов, несколько плодов папайи, и, кроме того, было немного моллюсков и крабов, собранных во время отлива. Они не голодали в полном смысле этого слова, но их рацион долгое время оставался однообразным. Особенно хотелось мяса, обоим снился кровавый бифштекс. Неудивительно, что они очень обрадовались, когда появились, наконец, Тиоти и его жена и принесли с собой курицу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});