Если наступит завтра - Сидни Шелдон

Разнообразие цветов поражало: иссиня-черные и серые с синевой всех оттенков, с неярким рисунком и серебристым отливом.

– Но ни одного белого, – заметила Трейси.

– Возвращающиеся домой голуби не бывают белыми, – объяснил Хартог. – Белые перья легко теряются, а когда эти птицы летят домой, они развивают скорость до сорока миль в час.

Трейси смотрела, как Гюнтер кормил голубей специальным составом с витаминными добавками.

– Удивительные создания. Они находят дорогу домой с расстояния в пятьсот миль.

– Потрясающе!

Гости Гюнтера вызывали не меньшее удивление. Среди них был член кабинета министров с женой, пэр, генерал с подружкой и супруга индийского махараджи – очень красивая и доброжелательная женщина.

– Зовите меня Ви-Джей, – предложила она почти без акцента. На ней было темно-красное сари с золотой нитью и прекрасные украшения. – Большую часть своих драгоценностей я держу в хранилище, – пояснила Ви-Джей. – Сейчас столько воровства!

* * *

В воскресенье, незадолго до возвращения Трейси в Лондон, Гюнтер позвал ее в свой кабинет. Они сели напротив друг друга за чайным подносом. Разливая чай в чашки тончайшего фарфора, Трейси заметила:

– Не знаю, Гюнтер, с какой целью вы меня пригласили, но я отлично провела время.

– Я рад, Трейси, – отозвался он и продолжил: – Я наблюдал за вами.

– Понятно.

– У вас есть планы на будущее?

Она колебалась.

– Нет, пока я еще ничего не решила.

– Мы могли бы сработаться.

– В вашем антикварном магазине?

Хартог рассмеялся.

– Нет, дорогая. Было бы позорно расточать ваши таланты таким образом. Видите ли, я наслышан о вашем рискованном предприятии с Конрадом Морганом. Вы отлично справились.

– Гюнтер, все это в прошлом.

– А что в будущем? Вы сказали, у вас нет никаких планов? Вам надо решать. Деньги, которые вы заработали, когда-нибудь закончатся. Я предлагаю партнерство. Понимаете, я вращаюсь в очень влиятельных международных кругах. Посещаю благотворительные балы, охотничьи слеты и вечеринки яхтсменов. Знаю все поездки, приезды и отъезды богачей.

– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне?

– Я мог бы ввести вас в золотой круг. Золотой в буквальном смысле слова. Снабжать информацией о баснословных драгоценностях и произведениях живописи. Рассказать, как безопасно все это добыть. Затем потихоньку распорядиться добытым. Вы бы щипали денежки тех, кто нажил состояния за счет других. А прибыль мы делили бы пополам. Ну, что ответите?

– Отвечу «нет».

Хартог задумчиво посмотрел на нее.

– Понимаю. Позвоните, если передумаете.

– Я не передумаю, Гюнтер.

Вечером Трейси вернулась в Лондон.

Она влюбилась в этот город. Ужинала в «Ле Гаврош», «Билле Бентли» и «Коин дю Фе», а после театра заглядывала в «Дроунз» отведать настоящий американский гамбургер и острый чили. Ходила в Национальный театр и Королевский оперный театр,[51] посещала аукционы «Кристи» и «Сотбис». Делала покупки в «Харродз»[52] и «Фортнум энд Мейсон».[53] За книгами заглядывала в «Хэтчардз энд Фойлз» и в «Смит», нанимала машины с шофером. И провела запоминающиеся выходные в отеле «Чуитон Глен» в Гэмпшире на границе Нью-Форест,[54] где наслаждалась прекрасными видами и безупречным обслуживанием. Но все это требовало немалых денег. Гюнтер Хартог оказался прав: сколько бы она ни заработала, эти средства когда-нибудь закончатся. Трейси поняла, что ей придется строить планы на будущее.

Ее снова не раз приглашали в загородный дом Хартога, и она с радостью ездила туда и получала удовольствие от общения с хозяином.

Однажды вечером в воскресенье за ужином к ней обратился член парламента:

– Мисс Уитни, я никогда не встречал настоящего техасца. Какие они?

Трейси озорно изобразила вдову техасского нувориша, и вся компания расхохоталась.

Позже, когда они остались наедине с Гюнтером, он предложил:

– Не хотите заработать немного денег подражанием?

– Я не актриса.

– Вы недооцениваете себя. В Лондоне существует фирма по продаже украшений «Паркер энд Паркер», которая, как выражаетесь вы, американцы, не прочь ободрать клиента. Вы подали мне идею, как заставить ее заплатить за некорректное поведение. – И он изложил свой план.

– Нет, – ответила Трейси, но чем больше думала о нем, тем интереснее он ей казался. Она помнила, какой испытала душевный подъем, когда перехитрила полицию на Лонг-Айленде и Мельникова и Негулеску на корабле. Незабываемое ощущение. Но оно осталось в прошлом. – Нет, Гюнтер, – повторила она, но уже без прежней категоричности.

Октябрь в Лондоне выдался не по сезону теплым; лондонцы и туристы наслаждались солнечными деньками. Днем движение в городе было плотным, с пробками на Трафальгар-сквер, Пиккадилли-серкус и Чаринг-Кросс. Белый «даймлер» свернул с Оксфорд-стрит на Нью-Бонд-стрит и, пробираясь в потоке, миновал «Роланд Картье», «Гейгерз» и Королевский банк Шотландии. Через несколько домов машина остановилась напротив ювелирного магазина. На скромной полированной табличке у двери значилось: «Паркер энд Паркер». Шофер в ливрее выскочил из-за руля лимузина и поспешил открыть заднюю пассажирскую дверь. Из автомобиля выпрыгнула не в меру накрашенная молодая блондинка со стрижкой сэссун в облегающем вязаном итальянском платье, поверх которого было накинуто теплое, не по погоде, манто из соболя.

– Где этот лабаз, парень? – громко спросила она с неприятным техасским акцентом.

– Сюда, мадам. – Шофер показал на дверь.

– О’кей, пупсик. Посиди, подожди. Я ненадолго.

– Мне придется объехать квартал. Здесь нельзя стоять.

– Делай что положено, малый.

«Малый!» Шофер поморщился. Его наказали, переведя на прокатную машину. Он терпеть не мог американцев. И особенно техасцев. Дикари! Но дикари с деньгами. Он бы ни за что не поверил, если бы ему сказали, что его пассажирка ни разу в жизни не была в Штате одинокой звезды.[55]

Трейси взглянула на свое изображение в зеркале витрины, широко улыбнулась и шагнула к двери, которую распахнул перед ней швейцар.

– Добрый день, мадам.

– Привет, малый. В этом лабазе продают что-нибудь, кроме побрякушек на платье?

Швейцар побелел. Женщина ворвалась в магазин, распространяя за собой всепобеждающий аромат «Хлое». Продавец в визитке Артур Чилтон поспешил ей навстречу:

– Могу чем-нибудь помочь вам, мадам?

– Может, сможешь, а может, и нет. Старина Пи-Джей сказал, чтобы я сама выбрала себе подарок на день рождения. Вот я и заявилась. Показывай, что у тебя есть.

– Вас интересует что-то конкретное?

– Шустрые вы ребята, англичане! – расхохоталась американка. – Своего не упустите! – И хлопнула его по плечу. – Может, изумруды? Старина Пи-Джей любит покупать мне изумруды.

Артур Чилтон изо всех сил старался сохранить хладнокровие.

– Извольте сюда. – Он подвел ее к витрине, где на нескольких планшетах были выставлены изумруды.

Обесцвеченная блондинка презрительно повела глазами.

– Что за крохотульки? А где их папы и мамы?

– Разница в цене до тридцати тысяч долларов.

– Эка невидаль! Я столько даю на чай своей парикмахерше. Пи-Джей оскорбится, если я заявлюсь с такой мелкой галькой.

Чилтон представил себе этого старину Пи-Джея: толстый, пузатый и такой же громогласный и бесцеремонный, как эта женщина. Вполне подходят друг другу, два сапога пара. Интересно, почему деньги всегда плывут в руки недостойных?

– Какой ценовой уровень интересует мадам?

– Давай начнем с сотни тысяч джорджиков.

Продавец моргнул.

– Джорджиков?

– Я считала, что вы тут клево говорите по-английски. Со ста тонн зеленых. Со ста тысяч баксов.

Чилтон сглотнул застрявший в горле комок.

– В таком случае вам лучше переговорить с исполнительным директором.

Исполнительный директор Грегори Хэлстон требовал, чтобы всех, кто намеревался заключить крупные сделки, направляли к нему. И поскольку служащие фирмы «Паркер энд Паркер» комиссионных не получали, им это было безразлично. А от такой невыносимой клиентки Чилтон избавлялся с особым удовольствием. Пусть ею занимается Хэлстон. Он нажал на кнопку под конторкой, и через секунду из задней комнаты торопливо выбежал бледный худосочный человек. Бросил взгляд на ужасно одетую блондинку и вознес про себя молитву, чтобы никто из его постоянных клиенток не заглянул в магазин, пока она не ушла.

– Мистер Хэлстон, это миссис… э-э-э… – Он повернулся к женщине.

– Бенеке, мой сладкий. Мэри Лу Бенеке. Жена старины Бенеке. Вы наверняка слышали о нем.

– Разумеется. – Исполнительный директор чуть-чуть растянул в улыбке губы.

– Миссис Бенеке интересуется изумрудами, – объяснил продавец.

Грегори Хэлстон сделал жест в сторону планшетов на витрине: