Если наступит завтра - Сидни Шелдон

– Предлагаю ничью.

– Согласна, – ответила Трейси, стараясь перекричать рев зрителей.

Она вернулась к румыну, но не успела сесть, как тот сдавленным голосом произнес:

– Предлагаю ничью.

Зрители закричали, эхом отвечая на бурную реакцию из салона Мельникова. Люди не верили собственным глазам. Никому не известная женщина одновременно свела вничью партии с двумя знаменитейшими шахматистами мира. Рядом с Трейси оказался Джеф.

– Пошли. Нам обоим надо выпить.

Они удалились, а Борис Мельников и Петр Негулеску так и сидели, тупо уставившись на доски.

За столиком на двоих в баре на верхней палубе Джеф заметил:

– Это было красиво. Видели, какое было у Мельникова лицо? Я подумал, что его вот-вот хватит инфаркт.

– А я подумала, что инфаркт вот-вот хватит меня, – отозвалась Трейси. – Сколько мы выиграли?

– Что-то около двухсот тысяч долларов. Заберу у казначея утром, как только пришвартуемся в Саутгемптоне.

– Отлично.

– Пора спать. Позвольте, я провожу вас до каюты.

– Я не хочу ложиться. Слишком перевозбудилась. Идите, я еще посижу.

– Вы настоящая чемпионка. – Джеф наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. – Спокойной ночи, Трейси.

Она проводила его взглядом. Спать? Немыслимо! Это была самая удивительная ночь в ее жизни! Русский и румын держались так самоуверенно, так заносчиво! Джеф сказал: «Положитесь на меня». И она положилась. На его счет у нее не оставалось ни малейших иллюзий. Мошенник. Очень умный, находчивый и забавный. С ним удивительно легко. Но Трейси была далека от того, чтобы проявлять к этому человеку серьезный интерес.

По дороге в каюту Джефа остановил вахтенный офицер.

– Прекрасное представление, мистер Стивенс. Мы уже передали сообщение об этом матче по радио. Уверен, в Саутгемптоне вас будут встречать журналисты. Вы менеджер мисс Уитни?

– Нет, – спокойно ответил Джеф. – Мы познакомились здесь, на борту. – А сам лихорадочно размышлял: если его и Трейси свяжут, то могут решить, что все случившееся – подстава. Не исключено, что даже назначат расследование. Надо забрать деньги, пока не возникли подозрения.

Он написал Трейси: «Деньги у меня. Отпразднуем в отеле “Савой”». Запечатал в конверт и отдал стюарду.

– Пожалуйста, проследите, чтобы мисс Уитни получила это сразу же утром.

– Слушаюсь, сэр.

Джеф направился в каюту судового казначея.

– Прошу прощения за беспокойство. Через несколько часов мы швартуемся. Представляю, сколько вам предстоит дел. Не будете ли вы так любезны и не расплатитесь ли сейчас?

– Никаких проблем, – улыбнулся моряк. – Ваша юная леди – настоящая чародейка.

– Безусловно.

– Позвольте спросить, мистер Стивенс, где, черт возьми, она научилась так играть?

Джеф подошел ближе и прошептал на ухо:

– Я слышал, она брала уроки у Бобби Фишера.

Казначей вынул из сейфа два больших конверта из манильской пеньки.

– Может быть, хотите, чтобы я выдал вам чек на эту сумму?

– Не стоит. Наличные нас вполне устроят, – заверил его Джеф. – Могу я попросить вас об услуге? Я слышал, что почтовый катер встречает судно еще до того, как оно швартуется в порту.

– Да, сэр. Мы ожидаем его в шесть утра.

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы устроили меня на этот катер. Моя мать серьезно больна, и я хотел бы оказаться рядом с ней до того… – его голос дрогнул, – до того, как будет слишком поздно.

– Сочувствую, мистер Стивенс, – кивнул казначей. – Я все устрою и договорюсь с таможней.

В шесть пятнадцать утра Джеф спустился по трапу на почтовый катер. В руке он держал чемодан, куда спрятал два пухлых конверта. Джеф оглянулся и в последний раз посмотрел на громаду лайнера. Пассажиры на борту крепко спали. Джеф оказался в порту задолго до того, как туда пришла «Королева Елизавета II».

– Замечательное было путешествие, – сказал он одному из матросов почтового катера.

– Согласна, – раздался знакомый голос.

Джеф обернулся: на бухте каната сидела Трейси – ветерок тихонько развевал ее волосы.

– Трейси, что вы здесь делаете?

– А как вы полагаете?

Джеф вгляделся в ее лицо.

– Постойте! Вы же не подозреваете, что я собирался от вас удрать?

– А разве у меня есть повод? – с горечью спросила она.

– Я оставил вам записку. Предлагал встретиться в «Савое».

– Разумеется. Бегать не ваше амплуа.

Джеф не нашел, что сказать.

В номере в «Савое» Трейси внимательно следила, как Джеф пересчитывал деньги.

– Ваша доля составляет сто одну тысячу долларов.

– Благодарю вас, – ледяным тоном отозвалась она.

– Уверяю вас, вы заблуждаетесь на мой счет, – пытался оправдаться Джеф. – Дайте мне шанс объясниться. Согласитесь сегодня поужинать со мной.

Трейси колебалась.

– Ну, хорошо, – наконец ответила она.

– Отлично. Зайду за вами в восемь.

Но когда вечером он пришел в отель и спросил у портье о Трейси, тот покачал головой:

– Сожалею, мисс Уитни выписалась днем и не оставила адреса.

21

Впоследствии Трейси решила, что ее жизнь изменило именно это написанное от руки приглашение.

Получив от Джефа свою долю денег и выписавшись из «Савоя», Трейси поселилась в тихом отеле с большими комнатами и превосходным обслуживанием на Парк-стрит, 47.

На второй день посыльный передал ей приглашение. Оно было написано каллиграфическим почерком: «Наш общий друг полагает, что нам полезно познакомиться. Приглашаю вас на чай в «Ритц» в четыре вечера. Простите за клише, буду с красной гвоздикой». И подпись – «Гюнтер Хартог».

Трейси никогда о таком не слышала. Сначала она решила проигнорировать приглашение, но любопытство взяло верх, и в четыре пятнадцать Трейси входила в роскошный зал ресторана отеля «Ритц». Она узнала его сразу – элегантный мужчина лет шестидесяти, с умным худощавым лицом. Кожа гладкая и чистая, почти прозрачная. На нем был безукоризненно сшитый серый костюм с красной гвоздикой в петлице.

Когда Трейси подошла к столу, мужчина встал и слегка поклонился:

– Спасибо, что приняли мое предложение. – Он со старомодной галантностью подвинул ей стул, и Трейси это понравилось. Казалось, этот человек принадлежал к совершенно иному миру. Но Трейси не представляла, что ему надо от нее.

– Я пришла из любопытства, – призналась она. – Не перепутали ли вы меня с какой-нибудь другой Трейси Уитни?

Гюнтер Хартог улыбнулся:

– Насколько мне известно, существует всего одна Трейси Уитни.

– И что вам известно о ней?

– Может быть, обсудим это за чаем?

К чаю «Твиннинг» подали миниатюрные сандвичи с рубленым яйцом, лососем, огурцом, водяным крессом и курятиной, горячие пшеничные булочки со взбитыми сливками и свежевыпеченные пирожные.

– В своей записке вы упомянули о некоем друге.

– Конраде Моргане. Время от времени я имею с ним кое-какие дела.

«Я однажды уже имела с ним дело, – мрачно подумала Трейси. – Но он надул меня».

– Он ваш большой почитатель, – продолжал Гюнтер Хартог.

Трейси присмотрелась к сидевшему напротив мужчине. Он выглядел как аристократ и богатый человек. «Что же ему от меня надо?» – снова подумала она. И решила дать ему высказаться. Но не услышала ничего об их сотрудничестве с ювелиром и о том, зачем позвали ее.

Впрочем, разговор забавлял Трейси. Гюнтер Хартог рассказывал о своем прошлом:

– Я родился в Мюнхене. Мой отец был банкиром, и боюсь, что испортил меня. Я рос, окруженный дорогими картинами и антиквариатом. Моя мать – еврейка. Когда Гитлер пришел к власти, отец не захотел бросить ее и лишился всего. Оба погибли под бомбежкой. Друзья вывезли меня в Швейцарию, и после окончания войны я решил не возвращаться в Германию. Переехал в Лондон и открыл на Маунт-стрит небольшой антикварный магазинчик. Надеюсь, вы найдете время посетить его.

«Так вот в чем дело, – с удивлением догадалась Трейси. – Он хочет мне что-то продать».

Но, как выяснилось, она ошиблась.

Расплачиваясь за чай, Хартог небрежно бросил:

– В Гэмпшире у меня есть маленький загородный домик. В предстоящие выходные там собираются несколько моих друзей. Я был бы очень рад, если бы вы согласились присоединиться к нам.

Трейси колебалась: она совсем не знала этого человека и никак не могла понять, чего он хотел от нее. Но решила, что терять ей нечего.

Выходные доставили Трейси удовольствие. «Маленький загородный домик» Хартога оказался красивой усадьбой семнадцатого века с тридцатью акрами земли. Гюнтер был холостяком и, если не считать слуг, жил один. Он повел Трейси на экскурсию по своим владениям. В конюшне стояло с полдюжины лошадей, на скотном дворе выращивали кур и свиней.

– Чтобы не остаться без еды, – серьезно объяснил он. – А теперь покажу вам свое настоящее хобби. – Гюнтер увлек Трейси на голубятню. – Эти птицы умеют возвращаться домой. – Его голос наполнился гордостью. – Взгляните, какие красавицы. Видите ту – серую с синевой? Это Марго. – Хартог взял голубку в руки. – Хулиганка. Терроризирует всех остальных. Но очень умненькая. – Он осторожно погладил птицу по маленькой головке и посадил на место.