Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

называют так. Интересно, как его на самом деле зовут?

Тот немного приподнимает руку, с трудом доносит ее до лба, проводит по нему пальцами. Он тяжело дышит и даже не пытается открыть глаза.

– Это я, Сима, – продолжает она. – Вы меня не узнаете?

Фролыч шумно выдыхает.

– Что тебе надо? – недружелюбно спрашивает он. – И как ты вошла? Дверь была заперта.

– Мне Олег отдал ключ, – шепотом говорит Сима. В этой комнате так и надо говорить – любой громкий звук пугает, прежде всего, ее саму.

– Положи его сюда, – он указывает на тумбочку и тут же сжимает зубы – видно, как тяжело ему дается любое движение.

Сима осторожно кладет ключ рядом со стаканом.

– Я пришла к вам вместо Назария, – говорит она.

Лежащий пытается приподняться на постели, но у него не получается.

– Почему он не пришел, – Фролыч не то спрашивает, не то говорит про себя. – Он ведь сказал, что придет…

Он не договаривает, умолкает, а на его лице отражается боль.

– Он… – начинает, было, Сима.

– С кем я говорю, – в голосе Фролыча слышится насмешка. – Он с тобой больше не хочет иметь никаких дел. И я тоже, – добавляет он.

– Я скоро уйду, – Сима отходит от кровати, ей становится в этой комнате все неуютнее. – Только вам нужны лекарства. Я бы могла купить.

Фролыч зачем-то смотрит на тумбочку. Сима переводит взгляд туда и только через полминуты догадывается, что все дело в том измятом листке. Она берет его, разглаживает и подносит к глазам. Там названия лекарств, написанные таким корявым почерком, что буквы сложно разобрать. Скорее всего, Фролыч писал на нем левой рукой, положив листок где-то рядом с собой.

– Это все те лекарства, которые вам нужны? – на всякий случай уточняет она.

Фролыч едва заметно кивает с мрачным выражением лица. Видно, как ему сложно смириться с происходящим. Сима направляется к двери, держа листок перед собой. Но тут же возвращается.

– Я не знаю, чем вы больны, – неуверенно бормочет она. – Вас можно оставить одного?

В ответ Фролыч отворачивается. Видно, что ему сложно ворочать головой и вообще двигаться. Но он все же он повернулся так, чтобы не видеть ее даже краем глаз.

Сима выходит из комнаты, чтобы больше не мучить его ни своим присутствием, ни разговорами.

Похоже Назарий прав: Фролыч считает ее отвратительной. И она его раздражает даже тем, что просто находится рядом.

Но она здесь не для того, чтобы ей говорили, какая она хорошая, добрая и красивая. Фролычу нужна помощь. Он не должен умереть.

«Это существо давно уже не человек, – вертятся в голове жестокие слова. – Отродье без роду и племени. Если за столько лет его никто не хватился, то никто о нем и не вспомнит. Он никому не нужен… Он и сам скоро умрет без таблеток и лечения. Никто о нем не позаботится, потому что за жизнь такого существа как он, вряд ли кто-то будет бороться».

– Он никому не нужен, – шепотом повторяет Сима, натягивая на плечи сырую куртку. – Почему так? Ведь он обычный человек, не хуже других. И все не так плохо, как мне казалось, – уверяет она себя. – Мне уже не страшно. Ну… почти.

На лестнице она снова смотрит в листок с лекарствам. А деньги? Сима спохватывается. Надо бы вернуться и взять их у Фролыча. Но, кажется, у него мало денег. Или вообще их нет. Ведь иначе он мог бы заказать доставку прямо из аптеки. Значит, ему нечем заплатить, и Назарий собирался купить ему лекарства сам.

Сима лезет в карман и достает сложенные вчетверо купюры, те самые, предназначенные на покупку платья. Длинного, бархатистого, с синими переливами, гипюром. И бантом.

Через час, обойдя несколько местных аптек и зайдя в маленький магазинчик, Сима возвращается в квартиру на четвертом этаже.

Фролыч все так же лежит, только одеяла, которыми он укрывался, еще больше разворочены. Наверное, он пытался привстать, но у него ничего не вышло. Верхний плед соскользнул с постели, а нижнее теплое одеяло лежит поперек кровати.

Увидев Симу, Фролыч вздыхает, но уже не отворачивается к стене.

– Вот ваши лекарства, – говорит Сима и ставит на тумбочку небольшой пакет. Фролыч неловко протягивает руку и сталкивает его с тумбочки. Пакет падает, лекарства с легким стуком и шелестом рассыпаются по полу.

Сима не успевает их подхватить. Вид Фролыча, который сначала растерялся, а потом, взглянув на нее, рассердился, был слишком беспомощным. Ведь он не смог бы не только купить таблетки, но и взять их с тумбочки правой рукой. Вроде бы обычное дело, а для него – настоящая проблема. Оттого он и злится, что не хочет выглядеть таким слабым. Наверное, в такие моменты он особо чувствует ту самую ненужность, о которой говорил Валерий Романович.

Но сейчас он не один.

Сима собирает лекарства, складывает их обратно в пакет и кладет их ему на постель. Молча берет пустой стакан и приносит воды. И когда Фролыч находит нужную таблетку, она подносит стакан ему. У него сильно трясется рука – Сима поддерживает ее обеими руками, чтобы он не разлил воду на кровать.

А эти подушки. Они так смялись и скомкались, что он то и дело пытается нормально лечь, но никак не получается.

Фролыч так смотрит на нее, когда она подходит к изголовью кровати, как будто это не подушки, а она сама жутко мешает ему. Это молчание и его взгляд, наполненный подозрением с примесью странной обиды, сковывают Симу. Она стоит несколько секунд, не решаясь ничего сказать, не то, чтобы сделать.

– Разрешите, я поправлю, – просит она, заранее зная, что он откажется.

Фролыч цепляется за одеяло.

– Я сам, – говорит он непререкаемым тоном.

– Пожалуйста, – тихо просит она. – Вам станет удобнее.

– Почему он не пришел, – в голосе Фролыча слышится отчаяние. – Он всегда приходил…

– Он не смог, поймите же, – Сима борется с комком в горле. – Я сделаю все вместо него.

Ей нужно быть решительней, иначе от ее прихода не будет никакого толку. Сима берется обеими руками за скомканную верхнюю подушку.

– Вам нужно только слегка приподняться, – просит она, а сама зажмуривается и тянет подушку вверх. Еще секунда – и Фролыч лежит на возвышенности в изголовье. Он ничего не говорит и только широко раскрывает глаза. На его лице такое удивление, будто с ним произошло что-то такое, из ряда вон выходящее. Видимо он и не представлял, что Сима осмелится на что-то подобное.

Она больше не отступит. Если не она – никто другой не поможет.

Фролыч кашляет, прочищая горло.