Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

все в порядке.

Она так и застывает на месте. Сердце начинает сильно колотиться.

Фролыч смотрит прямо на нее.

Миг – и на его губах появляется странная улыбка. Сима, не дожидаясь едких слов, которые, несомненно, последуют за саркастическим взглядом, с дрожью в коленях выходит из комнаты.

34 глава

От запертой квартиры веет тишиной и пустотой.

– Фролыч, открой, это я, Назарий! – взывает парень который раз, но бесполезно. За дверью не слышно шагов. У него самого в душе так же тихо и пусто, как в могиле. Еще и ключа нет – оставил здесь, для Фролыча, потому что у того с ключами произошла какая-то загадочная история.

Назарий гонит прочь плохие мысли, но они возвращаются. А перед глазами то и дело возникают картины, одна ужаснее другой.

Если бы он только вчера не послушался отца, если бы не побоялся его угроз! Может быть, сейчас все было бы по-другому.

Вина, страх, боль – все смешалось в один колючий клубок, который бьется теперь у него вместо сердца. Может быть, Фролыч не открывает дверь, потому что обиделся на него. Но это такое слабое утешение!

Назарий стучит еще несколько раз. Прислушивается. Хотя это уже бессмысленно.

Но что делать дальше? Не выламывать же дверь. Точнее, у него нет с собой для этого инструментов. Назарий вынимает телефон. Руки не слушаются, и он чуть не роняет его.

– Позвоню в «скорую», – сообщает он клеенчатой двери, сам не зная, зачем. Ведь житель квартиры все равно его не слышит. Да и вряд ли этот звонок что-то изменит. Врачи мертвых не воскресают…

Он все же набирает номер, нажимает на экране вызов и слышит щелчок замка. Запертая дверь приотворяется.

– Я тебе сейчас позвоню! – Фролыч шагает к нему так рьяно, будто и не болел вовсе. Он начинает отбирать у него телефон, и Назарий, оторопев, выпускает его из рук.

– Вы не туда попали! – изрекает Фролыч в трубку и несколько раз тыкает в экран большим пальцем, пытаясь сбросить звонок.

Назарий отступает на шаг. Минуту назад ему казалось, что с Фролычем случилось что-то серьезное. А теперь сложно поверить, что он жив, невредим и даже здоров.

– Ты… – он умолкает, не найдя что сказать. – Почему ты не открывал? Я же звонил, стучал, разве ты не слышал?

– Слышал, – бурчит тот. – Я же не глухой!

– И… нарочно не открывал? – у Назария все внутри трясется. – Нарочно, чтобы…

Фролыч в ответ сует ему телефон.

– Никаких врачей мне не надо! Я же еще вчера сказал, что все обойдется, и не надо никуда звонить!

– Вчера? – переспрашивает Назарий. – Вчера ты попросил меня прийти, потому что у тебя случился приступ!

Фролыч сминает рукой свои волосы и ничего не отвечает. Он ковыляет на кухню – болезнь все еще не отпустила его полностью, но видно, что ему уже намного легче.

Назарий идет следом.

– Выйди и закрой дверь! – приказывает Фролыч, не оборачиваясь.

Назарий ускоряет шаг и оказывает напротив него.

– Что я тебе сделал? Почему ты меня выгоняешь? Да я чуть с ума не сошел, когда стучал, думал, что уже не поговорю с тобой… – он умолкает, содрогнувшись.

Фролыч смотрит на него в упор.

– Ты обещал, – говорит он, и в голосе звучит плохо скрытая обида. – Обещал и не пришел. Как я могу тебе верить?

– Ты ничего не знаешь! – Назарий негодует. – Это папаша меня не пустил. Он угрожал тебе, и если бы я его ослушался…

– А ты с ним по любому поводу советуешься? – перебивает Фролыч. По его скептическому выражению видно, что ему не интересны эти оправдания.

– Мне пришлось ему сказать, – Назарий злится, но совсем не на Фролыча, а на себя. Ведь он вчера мог бы вести себя хитрее и не выкладывать папаше все на тарелочке.

– А сегодня, значит, он тебя отпустил?

– А сегодня он ничего не знает!

Фролыч устало садится на кухонную табуретку и опирается о стол левой рукой.

– Ты мне веришь? – Назарий садится на другой стул.

Фролыч опускает взгляд, словно ему нужно переварить услышанное.

– Я бы не стал тебе врать, – говорит Назарий, глядя на разбухшие, покрасневшие суставы на руке Фролыча. – Вчера я вообще чувствовал себя марионеткой, которую куда-то ведут, усаживают, поднимают и заставляют говорить. И я ничего не мог с этим поделать. Вижу, ты сегодня чувствуешь себя лучше, но лекарства тебе еще нужны, – он указывает на его руку. – Я сейчас схожу и куплю.

Фролыч быстро смотрит на него и снова опускает глаза.

– Нет, не надо, – говорит он. – Не утруждай себя.

Его слова прозвучали как-то официально и неприятно резанули слух.

– Тебе понравилось издеваться надо мной, – тихо говорит Назарий, постепенно повышая голос. – Сначала ты нарочно не открывал дверь, а теперь что? Я не смог вчера прийти, потому что папаша совсем взбесился. Как тебе еще это объяснить, чтобы ты понял и поверил? Я ведь все делаю, чтобы облегчить твою жизнь, и никогда не врал тебе, никогда!

– Я знаю, – просто говорит Фролыч. – Я о том, что приступ уже прошел, а значит, не нужно ничего покупать.

– А если он повторится? – Назарий не может взять в толк, откуда такое легкомыслие. – У тебя всегда в запасе были лекарства. И то, что ты давно так сильно не болел, ни о чем не говорит. О таких вещах надо думать заранее.

– Но это же не смертельно, – Фролыч смотрит на него так, будто слышит что-то невразумительное. – От боли в суставах вряд ли можно умереть.

– Может и не смертельно. Но тебе стало очень плохо, иначе бы ты не звонил и не просил прийти как можно скорее, – резонно замечает Назарий.

– В следующий раз я тебя не побеспокою, – Фролыч поднимается. – И тебе больше не придется отчитываться пред отцом.

– Можешь говорить, что угодно, – Назарий встает тоже. – Но ты прекрасно знаешь, что кроме меня о тебе никто не позаботится. Разве не так?

Фролыч засовывает руку в карман своих широких домашних брюк. Что он этим он хочет сказать? Может продемонстрировать свою независимость, которой на самом деле нет и в помине? Фролыч во многом зависит от Назария. Да что там во многом – во всем.

– Если ты все сказал, то можешь идти. Тебя отец хватится и устроит допрос.

– Он в офисе, – говорит Назарий. С раздерганными мыслями идет в прихожую и начинает обуваться.

– Я хотел спросить, – слышит он из недр кухни.

Назарий снимает ботинок, который успел натянуть, и возвращается.

– Давай, – говорит он.

Фролыч шелестит чем-то в кармане брюк.