Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета - Егор Викторович Ивойлов

вселенных и даже избавить от смерти. Руки и ноги Шивы увиты кобрами, они символизируют циклы времени – прошлое, настоящее и будущее, но сам бог вне времени. Его тело покрыто пеплом с погребальных костров. Шива значит «Благой», «Приносящий счастье», но олицетворяет боль и разрушение. Он аскет, отрешенный от всего материального, но и он же властелин мира, которому принадлежит все. Он отшельник, но он и муж и отец. Шива – это реальность, венец мироздания, он завершает цикл творения через его разрушение. Дворец Шивы – это пепелище, оставленное погребальными кострами, ведь смерти нельзя избежать. Нужно с радостью и храбро принять свое угасание, равно как и смиряться с успехами и неудачами – ведь все это лишь пути к Шиве.

– Обреченности и тлена бог… – промолвил Глеб

– Нет! Человек раб своих страстей и желаний. Они порождают несчастье, несчастье порождает действия, действия порождают зависимость и несвободу. Результатом несвободы является все новые и новые перерождения. Шива желает даровать человеку избавление, поэтому каждый раз убивает его, в надежде разорвать этот круг.

Алиса продолжила.

– Женой Шивы была Шакти. Шакти и жена Шивы и его дочь. Это союз энергии и сознания. Шива без Шакти – это просто труп, безумная, саморазрушительная сила, что-то вроде абсолютного атеиста, как ты – усмехнулась Алиса – Шакти придает смысл и неживой, бесформенный поток энергии становится Богом. Потом, слияние Шивы и Шакти порождает жизнь. Естественно есть и настоящая индийская легенда со танцами, охами и вздохами про любовь Шивы и Шакти.

– Расскажи.

– Однажды, Брахма пригласил всех Богов, кроме Шивы в свой дворец. – Не спрашивай почему, ответ просто так – Там каждый из гостей получил подарок. Шакти обиделась, что ее мужа не уважили дарами и потребовала у Брахмы извинений, но тот лишь рассмеялся. Тогда Богиня, желая доказать, что Шива достоин наибольшей жертвы и дара, взошла на костер и сгорела.

– Так теперь Шива холост и его сердце свободно? – пытался схохмить Глеб.

– Ты, что не понял, что бытие – это цикл почти бесконечных перерождений? Когда Шива узнал о произошедшем, он отрешился от мира и ушел в отшельничество на гору Кайлас. Пока он медитировал, Шакти переродилась в новом образе и стала Парвати. Она ничего не помнила о прошлой жизни, но сохранила безграничную любовь к своему мужу. С детства Парвати стремилась стать женой Шивы, но он не обращал на нее внимания. Парвати долгое время соблюдала аскезу. Вместо одежды носила древесную кору, а питалась лишь несколькими листьями в день. Несмотря на все старания Парвати, Шива был бесстрастен – скорбь по погибшей Шакти затуманила его разум. Однажды к Парвати явился брахман, который стал уговаривать ее оставить страдания и напрасные надежды – Шива того не стоит. Возмущённая этими словами. Парвати возразила, сказав, что ради своего Бога она готова на всё. В тот же миг брахман преобразился – им оказался сам Шива. В результате, все жили долго и счастливо. Вот и сказке конец, и кто слушал молодец. – рассмеялась Алиса.

– Если Парвати это перерожденная Шакти, не помнящая своего прошлого, значит любой человек может оказаться перерожденным богом? Возможно и мы с тобой перерожденные Шива и Шакти?

– Думаю, так и есть. Пошли уже от сюда.

***

Когда Глеб и Алиса покинули Вагатор была глубокая ночь. Где-то за занавесом джунглей стрекотали насекомые. В дали слышались обрывки электронной музыки и лай собак. Над всем этим нависал океан безмолвного и бесконечного неба, словно наблюдающего за суетой жизни с безразличием, или тоской.

Глеб включил фару, осветив асфальт снопом желтого света, который выхватил резкие тени придорожных столбов и листвы. Алиса, уже привычно села сзади и крепко прижалась к нему. Казалось, что она немного подрагивала.

– Тебе холодно? – спросил Глеб

– Не беспокойся, сейчас пройдет. – Алиса почувствовала жар, равномерно расходящийся от широкой спины Глеба, словно от радиатора «Кажется, я понимаю почему он все время жрет».

– Может немного покатаемся? – спросил Глеб и почувствовал, как девушка кивнула.

– Куда поедем? – добавил он.

– Просто езжай медленно, все равно куда.

Глеб плавно крутанул ручку, и они медленно, бесцельно поехали. Дороги были совершенно свободны. Куда-то растворился извечный индийский шум, рев моторов, пронзительные гудки и бардак. Байк казался кораблем, который скользит по каналам жизни. Мимо проплывали виллы и столбы, обмотанные проводами. Пыльные улицы и потухшие вывески, пальмы и непролазные заросли. Все казалось покинутым, или, быть может, уснувшим и опустевшим.

Ночь всегда немного иллюзорна, кажется не настоящей, это время снов, которые оживают в звуках, запахах и прикосновениях. Алиса сидела молча, лишь чувствовалось ее плавное дыхание, быть может она спала? Глеб вспомнил момент, когда впервые увидел ее. Тогда она казалась незнакомой, чужой, что-то в ней было таинственное. Что-то, что иногда ощущается в облаках, деревьях и животных, нечто изначальное, неосмыслимое. Впрочем, наверное, это тоже лишь иллюзия, мираж и образ того, что не существует.

Они мчали по сумеречным улицам Морджима и Мандрема, проносясь мимо тихих домиков, которые уснули, утопая в садах. В далеке замерцала призрачная дымка, подсвеченная тусклыми огнями Арамболя. Байк въехал на центральную улицу поселка, окруженную черными тенями магазинчиков, пальм и столбов, увитых паутиной проводов. Глеб заглушил двигатель.

– Может прогуляемся немного, перед сном? – Глеб не хотел, чтобы вечер заканчивался.

Алиса потянулась, словно просыпаясь.

– Как хорошо – сказала она – ночь делает все похожим не сон, не правда ли?

– Как раз, об этом думал.

– Я немного устала, давай в другой раз.

Они подошли к своим номерам. Алиса стояла около двери и мягкие тени пробегали по ее лицу, отбрасываемые зарницей нарождающегося дня. Она казалась богиней из индийских полу сказок, полу легенд.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Глеб не хотел ее отпускать, оттягивал момент расставания и молча застыл в проеме полураскрытой двери. Алиса пару мгновений посмотрела ему в глаза и ушла, растворившись в полумраке своей комнаты.

Немного посмотрел на тусклую лампу, нависающую над балконом соседнего отеля. Вокруг нее кружил крупный, тяжелый жук. Был такой же вечер, как и всегда, но что-то изменилось неуловимо. Сколько уже было таких как он за тысячелетия? Таких же глупцов, смотрящих внутрь себя. Обдумывавших ощущения, чувства, мысли. Какими они кажутся важными и уникальными, но как банально все, в конечном итоге.

Глеб, почему то, уцепился за эту мысль. Все показалось театральной сценой, или гладиаторской ареной. Приходят артисты и бойцы, суетятся, кривляются, умирают, иногда фальшиво, иногда по-настоящему. Потом выходят на поклон, разбегаются, гаснет свет. Стихает. Все это никак не влияет на безразличные, вечные, неживые помосты. Высыхают слюни, кровь, пот и все повторяется снова. Те же маски и те же костюмы, те же эмоции и роли. Все повторяется вечно.

Представление начинается! Как много вопросов без ответа! Как волнительно, любопытно, интересно. Но вот и конец. Маски