Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - Ричард МакГрегор

Партия — или, по крайней мере, ее подразделения, которые контролируют антикоррупционный орган на текущий момент — наслаждается страхом, который вызывает ЦДК и ее темная сила. Своих шпионов она именует «песчинками», которые рассеиваются по любому ведомству, попавшему на мушку комиссии. Редактор одной из шанхайских газет признался мне, что совершенно точно знает: в редакции есть один такой шпион, но вот кто именно… «Может, это уборщик. А может, и мой личный заместитель», — вздохнул он.

Комиссия по определению работает втайне и опирается на широко распространенную в китайской культуре практику доносительства. Ежедневно кипы анонимок и петиций поступают в ее офисы. Отдельные случаи коррупции вскрываются в ходе разбора судебных дел, возбужденных против китайских предприятий за рубежом. Однако самый активный помощник дисциплинарных комиссий — это отнюдь не публичное и прозрачное расследование. По оценкам Ван Мингао, от 60 до 70 % всех дел начинаются с подачи информантов. «Жэньминь жибао» сообщает, что в отдельных провинциях эта цифра достигает 90 %. «Глаза рядовых граждан — самый зоркий инструмент, — говорит Ван. — Многие расследования проводятся именно после сигналов от населения».

Конечно, зачастую информант только выдает себя за «рядового гражданина». В действительности такие доносы могут быть продиктованы соперничеством между противоборствующими группами. В ходе политических баталий на очень высоком уровне, как это было в шанхайском деле, анонимный компромат обязательно просачивается в китайскоязычную прессу Гонконга, западные СМИ, а в последние годы — и на китайскоязычные веб-сайты, размещенные за пределами КНР. Подобная утечка преследует одну цель: информация должна попасть в официальные круги непосредственно в Китае. Анонимки — единственный безопасный способ, которым рядовой гражданин или младший управленец может сообщить о фактах коррупции начальства и при этом не подвергнуться притеснению, а то и аресту.

Еще один прием, популярный среди политических конкурентов — заляпать соперника грязью посредством публикации какого-нибудь опуса, замаскированного под детектив. В Китае этот литературный жанр процветает благодаря общественному цинизму и презрению в адрес разложившихся кадровых работников, их алчных родственников и содержанок. Заодно такие детективы могут играть и вторую, более изощренную и подрывную роль, рассказывая о реальных случаях мздоимства, подавая их в беллетризованной, приключенческой форме. К примеру, «Гнев небес», наиболее известный roman a clef,[9] повествует о низвержении в 1995 г. Чэнь Ситуна, тогдашнего мэра Пекина. Книга насыщена красочными фактами, которые невозможно найти в сухих сообщениях официальных китайских СМИ. В частности, в «Гневе небес» рассказывается о распущенном сынке секретаря пекинского горкома, который обкрадывает казну для покупки роскошного особняка; устроив гнездо плотских утех в пятизвездочной гостинице, отец и сын делят между собой общую любовницу, заодно снимая весь процесс на видео, и так далее. Цзян Цзэминь, самолично запустивший расследование похождений Чэнь Ситуна, своего заклятого политического врага, поначалу высоко отозвался о книге, но затем, когда власти решили, что грязное белье уже достаточно проветрилось, «Гнев небес» был запрещен к продаже на территории КНР.

Опасность попасть под выстрел из анонимки объясняет, отчего чиновники с таким тщанием скрывают любые свои поступки, могущие навести на подозрение. Когда в 2002 г. Чжан Эньчжао, тогдашний президент и председатель правления «Стройбанка» Китая, входящего в тройку крупнейших кредиторов страны, получил приглашение одного американского финансиста сыграть в гольф в знаменитом калифорнийском клубе «Пеббл-бич», он попросил своих хозяев купить ему комплект клюшек. Как и по всей Азии, гольф стал невероятно популярен среди бизнес-сообщества КНР, хотя власти неодобрительно относятся к этому виду спорта: дескать, землю и воду надо бы использовать для сельского хозяйства. В одной из регулярно проводимых кампаний гольф даже назвали «зеленым опиумом», вредным для внутренней политики. Свою просьбу господин Чжан мотивировал тем, что не хотел привлекать «излишнее внимание», садясь в самолет с объемистым спортинвентарем. Будет лучше, настаивал он, приобрести клюшки непосредственно в игровом клубе.

Застенчивая дальновидность Чжана все же не помогла. Дисциплинарная комиссия задержала банкира в марте 2005 г., а основанием послужил зарегистрированный в США судебный иск, в котором Чжана обвинили в получении взятки в размере 1 миллиона долларов от фирмы, которая развлекала его в клубе «Пеббл-бич». Одним ранним мартовским вечером, когда Чжан вернулся с работы, ему позвонили и велели никуда не выходить из дома. Тогда он набрал номер своего банка и попросил подменить его на совещании, которое было намечено через два дня. Как вспоминают его коллеги, Чжан буркнул: «Я прийти не смогу», после чего повесил трубку. В восемь вечера за ним приехали и увезли в офис дисциплинарной комиссии. Больше Чжан на публике не появлялся. Примерно через полтора года он наконец предстал перед судом и получил пятнадцать лет за взяточничество.

«Услышав обвинения в адрес Чжана, Вэнь Цзябао пришел в бешенство», — рассказывает один из финансовых консультантов. Понять негодование руководства «Стройбанка» несложно: через несколько месяцев предстояла регистрация акций на иностранных биржах, и скандал ставил под угрозу плоды многолетних усилий по реформированию финансовой системы. Впрочем, успокоившись, Вэнь вполне мог бы поздравить правление банка с тем, что Чжана вообще удалось вычислить. Несмотря на успешную поимку, дело Чжана лишний раз подчеркивает еще один коренной недостаток антикоррупционной системы: высшие управленцы по большей части надзирают сами за собой.

Как в любой крупной организации, в наблюдательном совете Стройбанка Китая имеется представитель антикоррупционной комиссии. Этот человек отправляет стандартные политические функции, распространяя среди сотрудников последние постановления и предписания партии по борьбе со взяточничеством. Кроме того, он отвечает за рассмотрение внутренних жалоб, касающихся коррупции. Одним словом, любые обвинения в адрес коррупционеров обязательно проходят через него.

Инцидент с Чжаном прекрасно иллюстрирует врожденную слабость этой системы. Дело в том, что антикоррупционный сотрудник был подотчетен именно Чжану, который, будучи секретарем парткома банка, занимал высший пост. Другими словами, представитель антикоррупционной комиссии контролировал весь персонал банка и — теоретически — своего босса, то есть Чжана, который и назначил его на это место. Чжану просто не повезло: жалоба пришла из-за границы и попала на стол начальника центральной комиссии в Пекине. А вот если бы скандал начал разгораться не в Штатах, а непосредственно внутри банка, Чжану пришлось бы открывать расследование собственных темных делишек, на что, понятное дело, рассчитывать не приходится.

Эта система беспрестанно мучается поисками эффективного метода надзора за «кадровыми работниками номер один» типа Чжана из «Стройбанка» или секретаря шанхайского горкома Чэня Лянъюя. Ню Юйцин, эксперт при Центральной партшколе в Пекине, утверждает, что секретари парткомов — как на госпредприятиях, так и на провинциальном и муниципальном уровнях — почти не привлекаются к ответственности за свои махинации. «Эти люди словно витают над системой, существуют вне ее рамок», — говорит он. Представители комиссии, работающие в министерствах и на предприятиях, за редким исключением сообщают вышестоящим органам о выявленных нарушениях, потому что боятся последствий, оказавшись один на один с коррупционерами. Они «либо не осмеливаются [информировать руководство], либо просто не желают это делать», — говорит Ли Юнчжун, еще один сотрудник партшколы. Ли рекомендовал сформировать самостоятельный кадровый механизм для антикоррупционный комиссии, но эта идея провалилась, так как КПК никогда не допустит существование независимого органа. Все прочие предложения были отвергнуты по той же причине. «Один-единственный рот не заткнешь и двадцатью документами, — говорит Ню. — А с одной-единственной свиньей не справится и десяток кадровых отделов».

Китайские эксперты типа Ню и Ли выпустили множество критических докладов о том, как структура антикоррупционной системы подрывает ее независимость и эффективность. Вместе с тем, являясь сотрудниками партшколы, они вынуждены отступить перед лицом очевидного вывода: до тех пор, пока КПК и ее отдельным членам позволено контролировать самих себя, системная коррупция будет процветать. Один из тайваньских ученых выявил фундаментальную логическую ошибку рассуждений своих континентальных коллег. «Если бы партия последовала их рекомендациям, — писал тайваньский эксперт, — то получилось бы «разделение властей» в духе Монтескье, а этот принцип КПК давно забраковала как декадентский и буржуазный».