Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг. - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

тебе и чувствовала, что ты, верно, страшно жалеешь, что не с нами, и завидуешь мне.

Только что вошла Аликс и передает тебе самый сердечный привет. Сегодня у Бюцовых[361] бал — так удачно, что ее первый бал после помолвки будет в доме русского посланника.

Маленькая Минни[362] заметно хорошеет, но не подросла и вполовину так, как Ксения.

Только что Сергей прочел нам с Павлом о происшествии с вами — просто волосы становятся дыбом. Мы не можем думать ни о чем другом, как только об этом и о том, что вам пришлось пережить. Должно быть, все случившееся преследует вас как кошмар — и этот ужасный вид страданий. Я очень надеюсь, что вы с Сашей не пострадали физически от этой катастрофы, но морально наверняка потрясены.

Нежно целуем много раз вас обоих и детей; остаюсь, милая Минни, любящая тебя сестра

Элла

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1581. Л. 21–24 об. — на англ. яз.)

Вел. кн. Сергей Александрович — цесаревичу Николаю Александровичу

7 ноября. Афины

Милый мой, дорогой Ники!

Боже сколько перемен с тех пор, что я писал тебе из Каира. Здесь я получил два письма от тебя — одно с Кавказа, а другое из Гатчины, и вот за это-то последнее письмо мне хочется хорошенько тебя поблагодарить! Что за ужас эта страшная катастрофа 17-го Окт<ября>! Истинно чудо Божье ваше спасение; читая твое письмо, просто ужас меня охватил. Мне кажется, что у тебя должно быть ощущение, что ты воскрес из мертвых — да мне кажется, что видеть смерть ближе, чем ты ее видел, трудно. Что ты должен был испытать, пока не увидал Папа и Мама! Ужас, ужас подумать! Как потом тебе тепло молилось — как ясно чувствовалась Божья благодать!

Скажи Мама, как я всё о ней думаю — мысль о ней меня не покидает — я так ясно вижу, что ее бедное сердце должно было перестрадать. Прости, что пишу нескладно, но все не вольно так выливается на бумагу. Что за грусть читать имена погибших и пострадавших — и сколько всех их.

Теперь ты уже верно вернулся из Копенгагена[363]. А здесь мы имели большую радость; помолвка Пица страшно симпатична — они оба в восторге друг от друга. Провели мы в Афинах три недели очень приятно; так было хорошо встретиться с Мари. 9-го мы уезжаем через Бриндизи[364] во Флоренцию и Дармштадт, где вероятно останемся 2 недели.

Христос с тобой, дорогой мой Ники, обнимаю. До свидания.

Твой Сергей.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1340. Л. 45–46 об.)

Вел. кн. Сергей Александрович — вел. кн. Павлу Александровичу

9 ноября. «Кострома» Адриатическое море

Ты мне так не достаешь на «Костроме», дорогой мой Цып, что у меня явилась потребность тебе писать. Мне все кажется, что ты войдешь сейчас ко мне в каюту, чтоб тяпать Шпуню, или я найду тебя где-нибудь на палубе или в столовой. Все наше прелестное путешест<вие>, здесь на «Костроме», как-то особенно ясно и рельефно оживает в моей памяти и продолжается целая вереница чудных видений, таких теплых, симпатичных, что просто умиляет мою душу…

Грустно было проститься со всеми вами и с милой афинской жизнью! Дорогой от Коринфа до Патраса[365] я любовался страшно, что это за прелесть в самом деле, и что был за теплый день. Вообрази себе, что мы завтракали на балконе вагона нашего, так было тепло и приятно. В Патрасе мы были встречены всеми «авторитетами» города и массой народа — полюбезничав, мы сели в катер — Панютин на руле. До сих пор море зеркальное, вечер дивный и что за виды! Но тебя все же мне страх, как недостает…

(ГА РФ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 192. Л. 7–10 об.)

Вел. кн. Сергей Александрович — вел. кн. Павлу Александровичу

14 ноября. Флоренция

Дорогой Цып, с сильным запозданием прибыли мы третьего дня сюда… На другой день, дивным солнечным утром пошли мы в Uffizi и Pitti[366] я изображал чичероне[367] и довольно удачно; ты можешь себе представить, как я наслаждался — жена страшно все апресировала[368] и вошла во вкус.

Поместились мы в hotel de la ville в тех же комнатах, где мы с тобой жили в <18>82 году. Вчера были в San-Marco[369] — тут все томились перед всеми Beato[370] — и жена и Kitty[371] и даже Стенбок[372]. В Академии — то же, а после завтрака были в Barayello и по via dei colli в S. Miniato — чудо, как было хорошо. Конечно, бегали по разным антиквариям, и я накупил разные глупости, не разорившись, зато все время глубоко наслаждался симпатичной Флоренцией. Остались даже лишний день и были сегодня у обедни и молебна; церкви в другом месте и дальше…

Ездили в Santissima Annunziata[373], где млели перед Спасителем Андреа del Sarto[374] — дивно! показывали его на маленьком дворике — ты помнишь? были в Santa Croce[375] и снова в Uffizi…

… если Бог даст, будем в среду рано в Дармштадте.

Христос с тобой, обнимаю и Аликс.

До свидания.

Твой Сергей.

(ГА РФ. Ф. 644. Оп. 1.Д. 192. Л. 11–12 об.)

Александр III в письме к Сергею Александровичу поднимает вопрос о переходе Елисаветы Феодоровны в Православие.

Александр III — вел. кн. Сергею Александровичу

17 ноября. Гатчина.

Прости меня милый Сергей, что до сих пор не отвечал тебе на твои письма; первое длинное и очень интересное из Иерусалима, а второе из Афин. По возвращении сюда я завален был работой и письмами и не мог найти времени.

После нашего счастливого и великолепного путешествия по Кавказу и Чермному морю, мы радовались возвращаться домой и выехали из Севастополя счастливые, веселые и лучшем настроении духа после столь отрадных впечатлений. Вечер был дивный, летний; Севастополь со своими чудными бухтами и своей эскадрой на рейде, освященные лучами заходящего солнца и дым от салюта тоже розовый от заката представляли чудную картину и под этим живым впечатлением оставили мы наш чудесный юг! Но Боже, что предстояло нам на завтрашний день! Через что Господу угодно было нас провести, через какие испытания, моральные муки, страх, тоску, страшную грусть и, наконец, радость и благодарение Создателю за спасение всех дорогих сердцу, за спасение всего семейства от мала до велика! Что мы перечувствовали, что мы испытали и как возблагодарить