Слимп - Бабкин Михаил Александрович

— Клавдис, — представился мэр, широко улыбнувшись Семёну. И пересел к нему за стол.

— Симеон, — ответил Семён и вяло пожал протянутую руку.

— Слышал о вас, — улыбаясь, сказал мэр. — Наш Мир хоть и провинция, но слухи о том, что творится на Перекрёстке, до нас быстро доходят. Это вы чужого в камень обратили?

— Я, — уныло признался Семён.

— А нападение на дворцовую гвардию... говорят, пятерых убили. И слимперский дом откупорили... тоже вы?

— Я, — вздохнул Семён. Пускаться в подробные объяснения не хотелось.

— Судя по всему, вы ещё где-то гастролировали, — с пониманием заметил Клавдис, покосившись на сумку с золотом. — Плюс колдовской меч и золотая пластинка с тайным друидским именем Дубли Двадцать Пятого. Да ещё и поединок. Бурная у вас жизнь! Интересная... Мне Иван всё рассказал. Эх, меняются времена, меняются. Раньше все как-то специализировались, каждый занимался своим делом: вор только воровал, грабитель только грабил. Убийца только убивал. Нынче всё смешалось... Смутные времена. Непонятные.

Впрочем, я не об этом хотел поговорить с вами, Симеон. А о деле.

Иван говорил, что вы занимаетесь уничтожением колдунов — уж не знаю, по зову сердца или в коммерческих целях. Скорее всего, в коммерческих. Судя по золоту в сумке. Так вот, у меня есть деловое предложение — надо тут одного колдуна прищучить. Замочить, если говорить понятно. Достали уже эти колдуны, дальше некуда! Мы их не трогали до поры до времени. Но после случая с местным друидом и его Дублей-прихвостнем терпение у нас лопнуло. Как тот Дубля. Решили мы нашу округу от них полностью очистить, да разбежались они кто куда. Успели. Чуют опасность, что ли?

Но один остался. Там, в лесу. В самой глухомани, куда мы раньше не заходили. Мало того, что остался, наглец, так ещё закрылся от всего мира непроницаемой изгородью, ни подойти к его дому, не подступиться! Значит, есть чего от народа скрывать.

Имеется решение ликвидировать того колдуна. На всякий случай.

— Чьё решение? — поинтересовался Семён. В голове гудело уже поменьше и он мог теперь вполне связно поддерживать беседу.

— Моё, чьё же ещё, — пожал плечами мэр. — Мы бы и сами управились, но эта изгородь... Иван говорил, что вы волшебные преграды голыми руками пробиваете. Ломаете. Полезное качество! Особенно в вашей работе.

Семён замычал от отвращения к самому себе. Надо же, как он не вовремя надрался! До потери самоконтроля. Тьфу.

— Есть такое немного, — сквозь зубы процеди он.

— Отлично, — Клавдис потёр ладони. — Оплата, я понимаю, по договоренности и по окончанию работы. Разумеется, первые трофеи — ваши. Ну а я всё остальное, что останется, приберу. В хозяйстве пригодится. Ваша цена?

— Бесплатно, — сказал Семён. Никого он убивать не собирался, но марку держать надо было. Вспомнив реплику мэра, Семён добавил:

— Я принципиально денег за такую работу не беру. Я их иначе зарабатываю.

— Понятно, — согласно кивнул мэр. — Приятно видеть, что дух романтики ещё не умер! Я, по правде говоря, уверен был, что новое поколение такое же циничное и продажное, как и мы сами. Ошибся я, ошибся. Ну-с, позавтракаем и в путь. Вон и супчик несут, — лавируя между столов, с полным подносом в руках к ним шёл Иванносорокосил.

— Питьё, — Иван снял с подноса и поставил перед Семёном высокую глиняную кружку, полную горячего бульона, положил рядом с кружкой ломоть чёрного пахучего хлеба. — Лекарство, — бородач поставил на стол объёмистую рюмку, до половины заполненную печально знакомой медовой.

— Надо, — убедительно сказал Иван, заметив вытянувшееся лицо Семёна. — Вот я подлечился, и здоров. Чего и тебе желаю. А это нам, господин мэр, — он принялся разгружать поднос. — Телятина, горчица, пиво. Хлеб, свежие огурчики. Перекусим и пойдём. Чего время тянуть-то... Я кистенёк свой в кладовке разыскал — справное орудие, проверенное. Надо же, опять понадобился. Кто бы мог подумать!

Семён собрался с духом, зажмурился и одним глотком выпил медовую. И сразу припал к глиняной кружке. Отдышавшись и несколько повеселев, он поглядел на сотрапезников. Те ели, изредка поглядывая на Семёна.

— Ну как, молодой человек? — мэр Клавдис отхлебнул пива из такой же глиняной кружки. — Вижу, полегчало. Оно, конечно, нежелательно после кутежа серьёзными делами заниматься, но время поджимает. Наши уважаемые жители требуют немедленных действий в отношении неприступного колдуна. Иначе может начаться смута. То есть перевыборы мэра.

— У нас нравы простые. И перевыборы простые. Демократия у нас! Прежнего мэра, — кивнул Иван в сторону Клавдиса, — на кол посадят, ежели не успеет сбежать, а нового на его место назначат. До следующих перевыборов. — И аппетитно захрустел огурцом.

— Ф-фу, — Семён вытер выступивший на лбу от горячего бульона пот. — Интересная у вас тут демократия. Крайне жёсткая.

— И потому очень действенная, — покивал Клавдис. — Жить захочешь — поневоле так как надо работать станешь. Так, как твои избиратели от тебя требуют.

— Слушайте, а вам колдуна надо именно убить? Или, может, лучше предъявить ему ультиматум с отступными — золото там или что другое с него потребовать — и пусть он чешет отсюда куда подальше, а? Когда отступные выплатит. С мёртвого-то много не возьмёшь, — предложил Семён компромиссный вариант. Не хотелось ему ни с каким колдуном связываться, но и радикальные перевыборы Семёна не устраивали. Тем более что братко Иван наверняка будет в них участвовать. На стороне прежнего мэра. Прибьют тогда братко...

— Обязательно убить, — убеждённо сказал Клавдис. — И только так, не иначе. Их, колдунов, завсегда или ублажают, или убивают. Без вариантов. Ублажать мы никого никогда не ублажали, и не будем, так что — убить.

— И концы в воду, — добавил Иван, переглянулся с Клавдисом и они вдвоём громко захохотали. Видимо, это была их дежурная шутка. Понятная только для них.

— В воду так в воду, — пожал плечами Семён, допил бульон и отставил кружку в сторону. — Я готов. Пошли?

— Пошли, — кивнул Иван. — Пиво вот только выпью и пойдём.

— Я вас на улице подожду, — сказал Клавдис, поднимаясь из-за стола. — Не задерживайтесь. Нам обязательно дотемна управиться надо. До возможных перевыборов.

...Вековой лес был удивительно ухоженным. Словно и не лес это был вовсе, а парк — ни тебе завалов-буреломов, ни неряшливых кустов, ни гнилых стволов и пней, ни сухостоя. Даже комаров не было. Деревья росли на одинаковом, достаточно большом друг от друга расстоянии, как будто специально высаженные. По разметке. Полуденное солнце проникало до самой земли, отвесными лучами падая на изумрудную траву; в кронах деревьев разноголосо щебетали птицы.

Клавдис шёл впереди, уверенно придерживаясь лишь ему одному известного направления; следом за мэром шагал Семён, прижимая к себе локтём раскачивающуюся на ходу сумку — оставлять её в «Пятничной ресторации» Семён не захотел, мало ли что случиться могло. Хватит с него и вчерашнего! Хотя Иван и предлагал запереть сумку в надёжном, лично им проверенном сейфе мэрии. Который он, с его квалификацией, как-то часа три отмычками вскрывал. На спор.

Сейчас Иван шёл замыкающим, легко помахивая массивным железным кистенём, озорства ради сшибая им на лету бабочек. Тренировался, наверное. Семён представил как Иванносорокосил орудовал этой битой во время разбоев и ему стало не по себе.

Деревья постепенно стали расти гораздо гуще, всё ближе и ближе прижимаясь друг к дружке; колючие кусты, которых Семён раньше не видел, теперь то и дело перегораживали им путь, цепляясь шипами за одежду. Стало гораздо темнее — солнце с трудом пробивалось сквозь переплетённые между собой ветви деревьев.

— Пришли, — коротко сообщил Клавдис. — Аккурат за этими деревьями друидская поляна с неприступным домом находится. Мои избиратели где-то там за кустами прячутся, колдуна караулят... Я людей после утреннего разговора с Иваном сразу предупредил, что в следующий раз специалиста с собой приведу, так что шуметь и соваться под руку они не станут.