Слимп - Бабкин Михаил Александрович

Ладно, решил Зачмора, подождём недельку — поселился в гостинице и стал ждать.

Ожидание вылилось в затяжное пьянство. В запой. На третий день запоя случайные собутыльники выбили Зачморе передние зубы и отобрали у него все деньги, но на браслет не польстились — кому она нужна была, та медяшка! Зачморе пришлось съехать с гостиницы и поселиться в парке, на скамейке. За бродяжничество Зачмору дважды арестовывали полименты, но обнаружив, что денег у него нет, выбрасывали на улицу. Предварительно тоже побив.

Ко всем несчастьям у Зачморы неожиданно началась экзема по всему телу: он покрылся волдырями с головы до ног. И непрестанно чесался. До крови. У него и раньше случалось нечто подобное после сильных переживаний, на руках. Но чтобы так...

На пятый день Зачмора начал катастрофически лысеть: к вечеру все волосы у него выпали полностью.

На шестой день Зачмору скрутил радикулит, чего раньше никогда с ним не случалось — он стал ходить согнутым как древний дед, и очень медленно.

Когда на седьмой день Зачмора приковылял к дому заказчика — грязный, в лохмотьях, беззубый, лысый и в язвах — его не хотели принимать. Даже на порог пускать не хотели. Наконец, после долгих слёзных просьб дворецкий с плохо скрываемым отвращением сообщил Зачморе, что хозяин пока не вернулся и вряд ли скоро будет — у него важный круиз по Мирам, с посещением деловых партнёров. А если нахальный урод ещё раз сунется в этот дом, то он, дворецкий, обойдётся без вызова полиментов, увесистая дубина у него имеется. Как раз для таких посетителей.

Оплата за украденный браслет явно откладывалась на продолжительное время и Зачмора решил вернуться на Перекрёсток, в своё жилище. Стоит ли говорить, что на Перекрёсток мы попали не скоро — нас носило по всем Мирам! Путеводные адреса-заклинания, вложенные в меня, словно сошли с ума и срабатывали как попало. Где мы только не побывали... И всё время с ходу попадали в какую-нибудь свару: в одном Мире Зачморе тут же сломали нос, в другом отсекли ухо. Я уже не считаю подбитых глаз, синяков и шишек. Зубов, кстати, у Зачморы вскоре вообще не осталось, все повышибали в драках...

Через месяц мы случайно попали на Перекрёсток — Зачмора хотел было слетать в Оловянный Мир, узнать, прибыл ли заказчик, но заклинание, как обычно, сработало вовсе не так как надо, и мы оказались там, куда Зачмора хотел попасть ещё месяц тому назад. Разумеется, мой хозяин тут же влип в уличную потасовку, где ему ни за что, ни про что сломали одно ребро — впрочем, Зачмора отнёсся к этой беде по-философски, он уже стал привыкать к разным неприятностям и увечьям.

Я, ей-ей, не удивился бы, окажись, что зачморин дом сгорел или развалился за то время, пока мой владелец шастал по Мирам, оставляя себя в них по кусочкам, но к счастью, дом оказался цел. И золотишко, припасённое в том доме, в тайнике, тоже не пропало. Как ни странно.

И первым делом Зачмора отправился знаешь куда? Не в кабак, не к шлюхам и не к врачам. А к одной известной ясновидящей. О которой в прошлые времена никогда не вспомнил бы. Заплатил за приём вне очереди бешеные деньги и потребовал у ясновидящей определить, есть ли на нём наведённая порча. А если есть, то снять её как угодно — он, Зачмора, за оплатой не постоит.

Порча присутствовала. Да такая, что ясновидящая диву далась, когда её обнаружила. Сказала, что впервые со столь мощным проявлением сталкивается. А ещё сказала, что снять именно эту порчу она не в силах. И никто не в силах: ни маги, ни колдуны. Потому что данная порча — это даже не чёрное колдовство, а гораздо хуже. Гораздо.

Порча, которую навёл на Зачмору шаман-экзекутор, была статистической. С надёжной защитой от постороннего вмешательства. И принцип той порчи был ужасающе прост — если предвиделась хоть какая-то возможная неприятность, хоть самая малая, то она непременно должна была произойти. С Зачморой. К примеру: если, теоретически, транспортные заклинания могли дать случайный сбой — предположительно один раз на десять тысяч попыток, — то у Зачморы они теперь барахлили всё время. Если внезапное выпадение волос, что может в принципе случиться с любым здоровым человеком, имеет весьма низкую степень вероятности — что-то около сотой доли шанса — то Зачмора эту сотую долю ухитрился-таки схлопотать. И так далее...

И будут нынче происходить с Зачморой из всех возможных случайностей лишь те, которые причинят ему самые большие неприятности и вред. Такая, стало быть, лютая непоправимая порча...

Так что, сказала ясновидящая, пусть Зачмора не тратит время зря, не бегает по колдунам и чародеям, а как можно скорее идёт на поклон к тому, кто эту порчу на него навёл. И вымаливает прощения. Как угодно. На том сеанс ясновидения и закончился.

Деваться было некуда — надо было возвращаться в музей, к шаману-экзекутору. И, разумеется, надо было вернуть ему похищенный браслет. И умолять шамана о снисхождении... Ничего подобного с Зачморой не произошло бы, не нарушь он одно важное воровское правило: если тебя во время работы застукал хозяин краденой вещи, брось вещь и беги. Целее будешь. Нда-а...

Так как транспортные заклинания срабатывали у Зачморы как попало — теперь было понятно почему, окаянная порча свои корректировки вносила — Зачмора временно передал меня своему другу, Горику-Чимарозе... это не кличка, а имя такое. Чтобы, значит, Горик доставил его, Зачмору, в Искристый Мир. И подстраховал его там, на всякий случай.

У Горика-Чимарозы адресное заклинание сработало как надо — мы оказались в музее. Аккурат в том зале, где когда-то с шаманом повстречались. В зале сохранения исчезающих видов. Да только возвращать браслет было уже некому: шаман лежал возле своего постамента в луже крови. Давно, видать, лежал — кровь вся высохла и почернела. Он себе топориком вены вскрыл, вот как. Не выдержал, наверное, одиночества... Или, скорей всего, не смог жить в реальном мире без своего Небесного Гнезда. И ушёл в мир мёртвых традиционным способом. Без браслета. Сложил на постамент свою перьевую одежду, а после топориком попользовался.

Короче говоря, теперь у Зачморы возникла новая проблема. Серьёзная проблема! Можно сказать, смертельная: порча в ближайшее время убила бы его не менее надёжно, чем хрустальный топор своего татуированного владельца. А снять порчу было некому.

И знаешь какой выход придумал мой бывший хозяин? Очень простой: он вслух отказался от воровского медальона, тем самым окончательно передав меня Горику-Чимарозе. А после нацепил на себя шаманские перья, воткнул за пояс хрустальный топор, залез на постамент и надел на руку ворованный браслет. И окаменел. Застыл навсегда. Надеюсь, что в Небесном Гнезде — или куда там Зачмора попал — его больше не донимают экзема и плешивость. И ещё надеюсь, что в мире мёртвых он никогда не встретится с шаманом-экзекутором, — подвёл итог рассказанному Мар. — А то поубивают друг дружку, неровен час! Хоть и покойники оба. Вернее, один покойник, а второй так, серединка на половинку... Знаешь, я вот что хотел тебе посоветовать на будущее: ты когда знакомиться с народом будешь, называйся-ка и впредь Симеоном. Как тебя дознаватель окрестил. Как ты братии представился. Ни к чему своим истинным именем разбрасываться. А то ещё порчу наведут... Второго браслета-умертвителя нам взять негде.

Кстати — хочешь, сходим на Зачмору посмотрим?

— Не хочу, — решительно ответил Семён. — Не тянет как-то. Тут и без покойников не очень весело. Кстати, если ты эти места целую неделю изучал, тогда, может, пояснишь мне, что это такое? — Семён остановился возле ниши, сделанной в стене между двумя соседними витринами: снаружи ниша была словно затянута тусклой полупрозрачной плёнкой. Внутри ниши, в специальной лунке, как яйцо неведомой золотоглазой Птицы Каасибы, лежал прозрачный, размером с небольшой арбуз, идеально круглый шар; шар таинственно светился глубинным бирюзовым светом.

— Ты что имеешь в виду? — недоумённо спросил медальон. — Витрины, что ли?

— Нишу с шаром, — пояснил Семён. — В стене передо мной. Или ты её не видишь?