Пока смерть не разлучит нас - Мэри Джонстон

один. Капитан Перси, вы возьмете меня к себе оруженосцем?

Он протянул мне свою огромную ручищу, и я, мгновение поколебавшись, пожал ее.

Мы вышли из сада и свернули в переулок.

– Стало быть, вы выбрали не лес, а реку? – тихо спросил он.

– Да, – отвечал я. – Думаю, из двух зол это меньшее.

– А где вы возьмете лодку?

– Моя лодка привязана к сваям заброшенной пристани.

– Но ведь у вас нет с собой ни провизии, ни воды.

– И то и другое в лодке. Я перенес туда все необходимое неделю назад.

Спэрроу рассмеялся, мистрис Перси удивленно вскрикнула. Переулок, которым мы шли, был параллелен улице, где стояла гостиница; в пятидесяти ярдах от гостиницы он круто сворачивал к реке. Мы двигались молча и осторожно, чтобы не привлечь внимания какого-нибудь запоздалого прохожего и не нарваться на городскую стражу. Окна в гостинице были темны, только одно, на верхнем этаже, слабо светилось. После поворота к реке по сторонам уже не было видно домов, они уступили место соснам и густым зарослям сумаха. Я взял жену за руку и ускорил шаг. В сотне ярдов от нас дорога упиралась в старую заброшенную пристань; дальше текла река, темная и неспокойная. Спэрроу тронул меня за локоть и прошептал:

– За нами кто-то идет.

Не замедляя шага, я повернул голову и посмотрел назад. Вдоль горизонта стояла сплошная высокая стена облаков, но над нами тучи быстро редели, и сквозь них уже пробивался свет пока еще невидимой луны. Позади тускло мерцала песчаная дорога – только она одна и была видна, да еще черные деревья и кустарники по ее краям. С минуту мы продолжали торопливо идти вперед. Потом сзади раздался высокий пронзительный звук, словно кто-то подул в маленький рожок. Мы со Спэрроу резко обернулись – и опять ничего не увидели. Все заслоняли деревья, доходившие до самого края трухлявого шаткого настила, по которому мы сейчас шли. Внезапно небо над нами очистилось и в просвете засияла луна, осветив облака, бурлящую реку и низкий, поросший лесом берег. Под нами на волнах качалась привязанная к сваям лодка. Спустившись к воде по провалившимся ступенькам, я прыгнул в нее и протянул руки к мистрис Перси. Спэрроу передал ее мне, и я усадил ее рядом с собою, потом обернулся, чтобы при надобности помочь спуститься ему самому, – и прямо перед собою увидел милорда Карнэла.

Я так и не узнал, за каким чертом его понесло в такую ночь на улицу, почему после попойки в гостинице он предпочел одинокую прогулку, где и когда он заметил нас и как долго за нами шел. Возможно, он не смог заснуть из-за распиравшего его торжества и, зная, что меня вот-вот возьмут под стражу, захотел присутствовать при аресте, чтобы еще больше меня уязвить. Наверное, тогда он и заметил нас и пошел следом, но о том, кто мы такие, он мог только догадываться, пока, дойдя до края пристани, не разглядел нас при свете луны. Мгновение он стоял как столб, затем поднес руку ко рту, и мы опять услыхали высокий пронзительный звук, похожий на пение рожка. Невдалеке показались огни факелов, по дороге к нам бежали люди, но кто именно, стража или слуги милорда, мы рассмотреть не успели, так как не стали мешкать с отплытием. Времени, чтобы отвязать лодку, уже не было, и я вынул из ножен нож, чтобы разрезать канат. Заметив это движение, Карнэл бросился вниз по ступенькам, торопя криками бегущих преследователей. Спэрроу сцепился с ним, сжал его в своих медвежьих объятиях, поднял и швырнул в лодку. Падая, милорд ударился головой о скамью и, скорчившись под нею, затих. Пастор вскочил в лодку вслед за ним, и я разрубил канат. Пристань уже ходила ходуном от топота ног, красные, клонящиеся назад огни факелов освещали доски настила и отражались в черной воде, но расстояние между нами и нашими преследователями увеличивалось с каждой секундой. Ветер и течение уносили нас все дальше, а других лодок, на которых можно было бы пуститься в погоню, у старой пристани не было.

Те, кто прибежал на зов Карнэла, стояли уже на самом краю причала; до меня донесся голос начальника стражи, приказывающий нам остановиться. Не дождавшись ответа, он выхватил пистолет и выстрелил, пробив пулей мою шляпу, затем схватил второй и выстрелил снова. Мистрис Перси, до сих пор сидевшая тихо, не причиняя мне ни малейших хлопот, вдруг шевельнулась. Только на рассвете я узнал, что вторая пуля оцарапала ей руку, так что рукав пропитался кровью.

– Нам надо поторапливаться, – заметил я со смешком. – Если вы, ваше преподобие, подержите румпель и присмотрите за этим господином, который благодаря вам стал нашим попутчиком, то я тем временем подниму парус.

Я сделал шаг к мачте, и тут лежащий на дне гик95 вдруг поднялся сам собой. Медленно и величественно передо мною развернулся треугольный парус, посеребренный луной, – огромное белое крыло, которое сейчас понесет нас неведомо куда. Я застыл на месте, мистрис Перси судорожно глотнула воздух, Спэрроу издал возглас восхищения.

Все мы ошеломленно смотрели на белое полотнище, будто это было некое чудовищное крыло, наделенное жизнью.

– Паруса сами собой не подымаются! – воскликнул я, бросаясь к мачте. За нею, скорчившись, притаился человек: я узнал бы его и без лунного света. Бог свидетель, я так часто видел его в этой позе, когда мы, подстерегая зверя или врага, вместе сидели в засадах или, наоборот, прятались, затаив дыхание, боясь, как бы его звук нас не выдал. Да, странная у меня подобралась компания – священник, который прежде был актером, соперник, пытавшийся меня отравить, слуга, пытавшийся меня заколоть, и жена, которая была мне женой только по названию.

Дикон встал, откинул голову назад и прислонился спиной к мачте с той смесью покорности и вызова, которая была так хорошо мне знакома.

– Если вы мне прикажете, сэр, я сейчас спрыгну и доберусь до берега вплавь, – сказал он наполовину брюзгливо, наполовину… не знаю как.

– До берега тебе не доплыть, – отвечал я, – и ты отлично знаешь, что я больше никогда ничего тебе не прикажу. Хочешь – оставайся здесь, хочешь – иди на корму.

Я вернулся на корму и взял у Спэрроу румпель. Лодка была уже на середине реки, ветер и течение мчали ее вперед, будто сухой осенний лист. Вскоре крики и огни факелов остались далеко позади, мы миновали темный город и безмолвный форт, «Счастливое возвращение», устало колыхавшееся на волнах, и мелкие суда, что стояли у нижней пристани. Впереди неясно вырисовывался огромный корпус «Санта-Тересы». Мы проплыли от нее так близко, что даже слышали, как свистит ветер в