История шрамов - Кая Север

и вот ты уже не можешь вымолвить ни слова. Так и теперь — за время нашей поездки в моей голове возникало тысячу вопросов, которые я хотела бы задать Альку, но стоило ему сказать, мол, валяй, спрашивай, я не могла выбрать какой-то один единственный, самый важный вопрос.

И все это не отменяло того, что я все равно могла подорваться, потому что Альк был, как ни крути, гребанным минным полем. И если раньше я к этому полю перелезала кое-как через забор, то теперь он мне словно собственноручно открыл на него калитку.

Впускал к своим скрытым снарядам через парадный вход. До чего любезно... Но я ведь знала, что все равно буду слоном в посудной лавке. То есть — залезу туда, куда не следует.

— От чего ты бежишь? — это было больше вступлением, чем вопросом. Я не была круглой дурой, потому как смогла сообразить, что Альк ушел из дома из-за своей семьи. Вероятно, из-за одного определенного его члена. Но это никак не отвечало истинной сути вопроса. Все равно, что я ответила бы, что сбежала из дома из-за отчима. Правдиво, но при том — несусветная ложь, призванная скрыть истинное положение вещей.

— От деда и его тотального контроля, — сделав еще один большой глоток, ответил Альк. — Он хотел засунуть меня в военную школу за то, что я сделал одного хуя, который нарывался, инвалидом. Я отказался. А дальше пошли его обычные методы «убеждения». Вот я и нашёл выход.

Я была готова почти к любым его рассказам, но внутри все равно все сжалось от неясной боли за другого человека. Странное ощущение.

— Знаешь, как в ФБР приучают к жестким тренировкам? — кажется, такое количество водки на пустой желудок сделало Алька чуть более словоохотливым, чем обычно. — А я знаю: заставляют почувствовать боль от и до. Сродниться с ней.

Я знала одно — что не могу вот так сидеть в кресле, когда Альк сидит почти что в одиночестве в противоположном углу комнаты. Поэтому я встала и пересела на краешек кровати, не приближаясь слишком сильно и все еще держа минимальную дистанцию.

Почему-то мне в тот момент казалось, что Альку так будет проще.

— Чего он от тебя хотел? Зачем... Все это делал?

Мне хотелось уже сейчас заткнуться. Обнять его и сказать, что я его понимаю, как никто. Что мы уже далеко, и что дед до него не доберется...

Что он уже свободен, и что нам осталось совсем чуть-чуть.

Но я решила, что раз уж Альк сам решил завести этот разговор, значит ему в какой-то мере и самому нужно выговориться. Потому и старалась задавать нейтральные, наводящие вопросы.

— Воспитать из меня мужика, как я подозреваю, — еще один глоток, — Зачем же ещё. В этом плане лучше у него спрашивать. Я никогда не знал, что творится у него в голове.

Да, откровенно говоря, не очень-то и хотел знать.

Мое сердце к этому моменту не выдержало. Ну не могла я не сопереживать тому, кто мне дорог, выслушивая сплошь слова о пережитой им боли.

— Мне жаль, что с тобой все это произошло, — с этими словами я дотронулась до его свободной руки. И тут же, не давая Альку ответить, добавила уже веселее: — Главное, что теперь он тебе уже не указ. Ведь правда же?

Может, именно поэтому Альк не хотел ничем делиться с такой, как я. Уж слишком наивную и посредственную реакцию я выдавала. И мало думала, прежде чем говорить. Кто знает, может, я своими словами делала только хуже. Но в ответ парень только ухмыльнулся каким-то своим мыслям. Быть может, даже нашел мои слова в некоторой мере смешными. Какая разница?

— Ну а ты что? Тот ублюдок мертв. Зачем тебе дальше тащиться в Канаду? Ведь тебя явно он терроризировал в одиночку. Иначе бы приперся с кем-то ещё.

Его вопрос на мгновение поставил меня в ступор, но уже в следующее я улыбнулась, придвигаясь к Альку еще ближе и забираясь на кровать с ногами.

— Ну уж нет, так нечестно, — веселым голосом ответила я. — Сегодня ты отвечаешь на вопросы. Вот и ответь — хочешь, чтобы я ехала с тобой дальше?

К сожалению, только озвучив, я поняла, по какому опасному лезвию хожу. И ведь даже на алкоголь не спишешь — я выпила его от силы пару глотков. Что ты будешь делать, если он сейчас скажет "нет"? Снова сведешь все в шутку? А сможешь ли?

Альк несколько помрачнел, снова прикладываясь к бутылке.

— Ответь сама на свой вопрос, основываясь на прошлом, — неоднозначно протянул он, стараясь на меня не смотреть.

Но у меня отчего-то немного отлегло от сердца, когда я услышала его ответ. Я снова улыбнулась и придвинулась еще ближе, аккуратно перекладывая его раненую руку на подушку повыше, проверяя, все ли в порядке с бинтами.

— Уже ответила. И поэтому собираюсь ехать с тобой до конца. Да, ты прав — бежать мне больше ни от кого не нужно... Но и останавливаться незачем. А тебе я пока нужна. И ты мне нужен. Зачем что-то менять, если именно сейчас все просто и понятно?

Альк был прав. Мне не нужно было от него слышать прямое "я считаю тебя своим другом", чтобы знать — мы нужны друг другу так же, как обычные люди нуждаются в своих друзьях. Я уже давно перестала пытаться давать названия той связи, что есть между нами. Партнеры? Приятели? Да какая к черту разница. Нас связывает общее дело, а что будет после — разберемся с этим потом.

— Ну вот, — все так же неоднозначно бросил Альк, выдавая с потрохами то, как ему неприятны были разговоры о чувствах. — Так что я категорически не понимаю, к чему подобные вопросы.

— Чтобы ответить на твой собственный. Зачем мне самой "тащиться в Канаду", — процитировав его собственное выражение, перездразнила его я.

Да уж, отвлечь от мрачных мыслей его не получится. Сколько бы я тут ни веселилась, пытаясь изобразить то, что все на самом деле не так уж и плохо, похоже все и впрямь было совсем худо. А значит, придется вернуться к неприятному разворошению его прошлого.

Я легла вплотную к Альку, боком, с той лишь разницей, что я улеглась на живот, подпирая подбородок локтями. Наверное, к этому моменту уже можно было сделать вывод, что я