Одержимый сводный брат (СИ) - Ирсс Ирина

— Ммм, — тяну я, будто весьма впечатлён, а сам вновь рукой талию перехватываю и двигаюсь на неё, когда Лина начинает ретироваться.

Взбудораженная и возмущенная, Лина сосредоточена только на том, чтобы увеличить между нами расстояние. Она не видит, куда я её направляю, и только когда за её спиной неожиданно оказывается преграда, резко смотрит через плечо.

Бежать больше некуда, птичка.

Этот изумлённый взгляд, что она медленно переводит обратно на меня.

Боги, разве можно так дуреть только от одних глаз?

— Ты… — выдыхает волнительно.

А я глаза на секунду прикрываю, чтобы не слететь с тормозов прямо здесь. Чувствую как сердце её учащенно бьётся у моей груди и самого уносит куда-то за грань. Сдерживаться вообще нет сил. И всё же…

— Нет, птичка, это ты задолжала мне объяснения, — пока ещё могу себя контролировать выдаю и поворачиваю ручку двери.

От неожиданности Лина ахает, когда за её спиной оказывается пустота, и тут же цепляется за меня пальчиками, льнёт так тесно, что перед глазами всё меркнет. Остатки самоконтроля канут в бездну, сам охреневаю от себя. Никогда так крышу не сносило, а тут повёрнут только на одном. Сама мысль, что мы здесь одни…

Да, ну, нах.

Последние действие выходит грубым, когда приходится Лину резко отстранить от себя. Но это ей же во благо. И пока птичка не успела опомниться, цепляю дверь и закрываю её с обратной стороны, запирая Лину одну в кабинете.

Глава 33. Лина

Пятая попытка написать Диме и второй стакан жгучего алкоголя.

Да, определённо подобное никак не входило в мои планы. Я заперта. Сколько: час, два?

Если судить по прибывшему народу, все двести часов. Снизу невероятная толкучка, люди на танцполе буквально трутся друг об друга, но уж точно не танцуют. Бармены не успевают разливать горячительные напитки, а официантки в топиках и обвязках (юбкой никак не поворачивается назвать это мини) носят подносы буквально над головами, чтобы никто ничего не разлил.

А я… всё наблюдаю и наблюдаю, ибо другого выхода у меня нет.

Сволочь.

Спасибо, хоть здесь присутствует огромное смотровое окно на всю стену и много алкоголя, иначе я бы уже сошла с ума. Чертов, Кайманов! Кто вообще мог подумать, что он учудит подобное? А главное для чего? Поговорить? Ну так и разговаривал бы, а не сверлил меня взглядом издалека всё это время, что я сижу здесь. И неважно, что окна затемнённые, видимо, очертания всё равно видны, поэтому Егор каждый раз угадывает, какой угол диванчика я выбрала. Миллион коротких взглядов, мне кажется, он особо и не слышит, что ему говорят друзья. Сам не пьёт, иногда только воду. Вид такой, будто посреди похорон сидит, а не собственного клуба в атмосфере сплошного веселья. Ему что-то не нравится, и я очень надеюсь, что это никак не связано со мной. Ненавижу… и — господи, разве так бывает? — с ума схожу, как хочу, чтобы он вновь сделал что-нибудь с моим телом. Просто прижать к себе — уже будет достаточно, чтобы утолить ноющую тоску во всём теле.

Аррр!

Глоток, зажмуриваюсь и откидываю голову назад.

У Димы там, наверное, уже скоро случится истерика. Десять сообщений, и ни на одно не ответила. Я просто написала ему, что, кажется, всё отменяется. Ещё до того, как увидела, что слева от меня огромное смотровое окно прямо на ринг. Очевидно, хозяева редко следят за боями, как обычные гости. Это сегодня у них столик в самом дальнем углу, так как “випом” пришлось поделиться со мной. А потом так и не смогла ему написать, что переживать не о чем. Так и не решила, пользоваться отговоркой или нет. Это ведь весомое оправдание? По крайней мере, будет не так стыдно смотреть им в глаза. Если вообще есть в этом необходимость. Я могу вернуться домой, могу вновь снять тот номер в отеле, так ни одна из моих карт по-прежнему не заблокирована. Счёт не уменьшился — я проверяла. А это ещё одна из причин во всём сомневаться. По крайней мере, в отношении Эдуарда ко мне.

В отношении Егора?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вот, где всё очень и очень сложно. Он другой, да. Все эти его взгляды, слова, действия, руки…

Руки, черт бы их побрал. Едва ли не хнычу, как хочется забыть их ласки, как сжимали, гладили.

Глоток. Нет, лучше два глотка. И снова взгляд сам устремляется вниз, на Егора. Смотрит, а я не умышленно губы облизываю, так как их начинает колоть. И сердце заходится. И дело далеко не в алкоголе, хотя он определённо привнёс много хаоса в мысли. Дело в том, что я хочу на него смотреть, хочу испытывать сумасшедшее волнение, просто наблюдая за его обычными жестами. Я не могу ненавидеть его, как бы сильно мне этого ни хотелось. И подставить его…

Чёрт, чёрт, чёрт.

Одиннадцатое сообщение и снова глоток, и…

Дверь открывается. Тихий, совсем неприметный звук, но я так хорошо слышу щелчок, что сразу же вздрагиваю. Внутренне вся напрягаюсь и с необычайно зашкаливающим сердцебиением гляжу во все глаза на дверь. Жду, что кто-то войдёт, но ничего не происходит. Проходит, наверное, секунд пять, прежде чем я понимаю, что Егор оставался на месте.

По позвоночнику и плечам скатывается дрожь, мои нервы так накалены, что такие «странности» воспринимаются слишком остро. И только спустя ещё полминуты, я наконец понимаю, в чём дело.

На экране телефона всего два слова: «Не благодари.»

Дима.

Теперь мне ещё более жутче, а хмельная голова вообще всё усложняет. В какой-то момент я просто перестала задумываться, какое у меня состояние. Было так худо от всего происходящего, что просто хотелось перестать переживать. А теперь мне надо думать, как быть. Больше нет отговорок. Но зато есть один единственный вопрос: “КАК???”

Как это провернул Дима?

Значит здесь есть кто-то из его знакомых? И он как-то сообщил ему, что меня нужно открыть. А следом вопрос ещё хуже, у кого могут быть ключи от кабинета?

Я вновь бросаю взгляд вниз: Егор по-прежнему в компании самых близких друзей. По сути, все владельцы находятся сейчас там. Значит, охрана? Уборщица? Боги, и зачем я вообще в это полезла!

Так психую, что мне необходимо встать и пройтись, вот только на ногах ещё не успеваю оказаться, а телефон в руке уже разражается громким звонком. И снова вздрагиваю до колотящегося на максимуме сердцебиения. Чуть не роняю трубку, но успеваю его перехватить, а затем и выпрямиться в полный рост. Телефон всё звонит, а я хмурюсь, глядя на имя. Требуется, наверное, пару секунд, прежде чем принимаю решение всё же ответить.

— Да? — осторожно начинаю я, закусывая губу и пройдясь немного вперёд.

Понятия не имею, как себя вести сейчас.

— Господи, Лина! — выдыхает на эмоциях Дима. — Куда ты пропала? Почему не отвечала? Я уже неизвестно что успел себе напридумывать! — выдаёт на всех порах он очередью летящих вопросов.

И так искренне, что я вновь и вновь ощущаю, как разрывается моя голова от сплошных непониманий.

— Здесь музыка играет, не слышала и не видела, пока пыталась найти, как выбраться из кабинета Егора.

Понимаю, врать не самое удачное во всей этой ситуации, но мне бы для начала протрезветь, чтобы хоть немного разобраться.

— Ты уже свободна? — спрашивает тут же, будто бы не он мне писал сообщение минуту назад.

У меня даже поселяется сомнение, так ли я его поняла.

— Почти, да, — морщусь, когда осознаю, что даже не пыталась проверить, действительно ли открывается дверь. Поэтому начинаю идти к ней. — Вроде как… открыто, — выдыхаю как-то разочаровано, будто я этого совсем не хотела.

— Это же хорошо, да? Теперь ты успеешь вовремя, — говорит Дима, но на этот раз я молчу дольше, думая, что мне делать. — Лина? Ты слышишь меня?

— Да-да, — подхожу обратно к окну и выглядываю Егора, но его нигде нет.

— Ты ведь не растеряла свой настрой? — осторожно так спрашивает, но все мои мысли уже направлены на то, что я рыскаю глазами отыскивая знакомые очертания.

— Нет… то есть, не со..в..сем. Погоди, — не даю сказать ему пока что больше ничего.