Попаданец: Возвращение - Сергей Мельник

– Что же тогда? – сдался я, не найдя ответ.

– Ты что, реально не понимаешь? – удивилась она. – Это же очевидно, ты посмел коснуться принцессы!

– Что значит посмел? – Я округлил глаза. – Это же она сбежала из дворца, это же она таскалась по городу, пьяная вусмерть, и это она меня тискала!

– Ты должен был сказать ей: нет. – Нахмурилась бабуля.

– Как?! – сорвался на крик я. – Как вы себе это представляете? Она же абсолютно неуправляема, и более того, мои слова для нее пустой звук, она с детства была избалована властью и не знала ни в чем отказа. Вы должны быть благодарны, что я был с ней рядом, а не бросился в бега прочь от нее, оставив одну в городе!

– Она трогала тебя за член. – Вздохнула старушка.

– Вот именно! – Я подскочил с дивана от переполнявших эмоций. – Именно она трогала меня за член, а не я ее член тискал… ну… то есть не член, а эту, как ее там, в общем, что бы там у нее ни было, ее член я не трогал.

Чувствуя себя полным идиотом под ее ехидным взглядом, я плюхнулся назад на диванчик, опустив голову.

– Ну… – Она развела смущенно руками после моей горячей обличительной речи. – В любом случае, независимо от того, кто и у кого что там из вас трогал, об этом узнал король, а также еще полсотни жителей города, что смогли в ту ночь спастись бегством.

– М-да. – Печально покачал я головой.

– Она принцесса, Ульрих. – Бабулька вздохнула. – И это неслыханно подобное допускать. Ты даже не представляешь, каких сил мне стоило просто банально выдрать твою жизнь из рук Митсвела.

– Я буду жить? – Мне вдруг стало как-то прохладно и страшно в этом миниатюрном эдемском саду.

– Да, – кивнула она.

– Но… – Я посмотрел в ее умные глаза.

– Но ты никогда отсюда не выйдешь. – Вздохнула она. – Никогда, Ульрих.

– Никогда… – одними губами произнес я за ней. – Никогда это очень долго…

– Очень, мой мальчик, – кивнула она. – Считай, что все, что тебе отмерено прожить свыше богами.

* * *

Некоторое время Митсвел Первый пил. А какое-то не пил. По большей части, конечно, пил он больше, но в какой-то момент, изломав большую часть мебели в своих покоях, набив морды большей части слуг дворца и гвардейцев, он все же был введен в фазу, когда организм больше физически был не в состоянии принимать алкоголь. Отчего король пребывал в болезненно печальном трезвом состоянии тягостных раздумий.

День уже клонился к вечеру, он задумчиво сидел у себя в кабинете, уныло ковыряя ножом запеченного целиком кролика, и уже успел раскатать по столу больше половины горошка от гарнира, когда его тягостный покой посмели нарушить тихим стуком в дверь.

– Сдохни, тварь! – машинально даже не повернувшись к двери, гаркнул он.

Мысли короля витали где-то вдалеке и не имели под собой какой-то опоры, кроме какого-то внутреннего чувства недосказанности и толики печали. Прямо перед ним на столе стоял миниатюрный портрет его дочки, сделанный по его заказу пару лет назад, где она была изображена в красивом дамском доспехе с обнаженным мечом в руке.

Катрин всегда была его любимицей. Катрин была именно ЕГО. Паскаль хоть и был мужского пола, но походил на свою мать слишком уж сильно, отчего отец не столько недолюбливал его, сколько банально не понимал, какого хрена ему нужно по жизни? Странный какой-то пацан получился, тихий, вежливый, сидит днями, здоровье свое гробит, уткнувшись в книжки, вместо того чтобы там на охоту загонную съездить или девок молодых погонять по дворцу. Что собственно тоже вид охоты, по мнению короля, хоть и не такой веселый, где можно в жертву еще и из арбалета стрелять.

Не то что Катрин, вот она действительно его породы. Всегда с криком и весельем, там, где она, всегда шум и толпа людей. Его умница дочка никогда не пропускала королевской охоты, ни разу не пропустила ни одного бойцовского турнира, да и сама не прочь была с инструктором обменяться ударами в спарринг-боях лихо и бесшабашно орудуя мечом.

Она была по-настоящему ЕГО ребенком. Ему даже было о чем с ней говорить, не испытывая некоего неловкого чувства, что стоящий рядом думает, будто бы ты идиот.

– Не смей гневить меня, паскуда! – опять откликнулся король на очередной стук в дверь.

Эх, Катрин! Король печально покачал головой. Ты, наверно, сейчас думаешь, что я злой и неотесанный чурбан, раз решил выдворить тебя из дома в далекое и никому не нужное королевство. Но ты пока не понимаешь, как сильно я люблю тебя, девочка, и что иной раз мы не властны над своей судьбой и не в состоянии жить так, как нам хочется. Возможно, со временем ты поймешь это, девочка, а возможно, и нет, но что бы ни случилось, я всегда поддержу тебя…

– Ладно, – сдался Митсвел наконец при очередном стуке в дверь. – Можешь войти, но учти, если ты посмел тревожить меня из-за ерунды, я оторву тебе голову голыми руками.

Странные денечки настали. Вино не радует, дети выросли, нет внутреннего томления в груди, и даже жена «шипит» на него без должного рвения, не столько по делу, сколько по привычке.

– Ваше высочество. – В дверь проскользнул Неманодах Верт, новый ставленник на должность главы армии короны, мужчина хоть и с сединой на висках, но еще достаточно молодой для того, чтобы, в отличие от прочих генералов, самостоятельно, без сторонней помощи взобраться на коня, причем не перепутав голову с задом проклятой животины.

– Чего тебе, Нем? – Митсвел недобро прищурился, разглядывая застывшего в поклоне военачальника.

– Это нота, ваше величество. – Верт держал в руках скрученный на золотых валиках документ. – Сегодня доставили из замка Дош.

– Какого хрена еще этим магистрам нужно? – Король слегка поморщился, так как, что греха таить, недолюбливал фанатиков бестиаров.

– Ваше величество, двенадцать магистров ордена объявляют вашу королевскую кровь проклятой и объявляют вам войну. – Неманодах зажмурился, приготовившись к яростной буре своего взрывного правителя, так и застыв перед ним с закрытыми глазами.

М-да уж. ТАКОГО военачальник, знавший Митсвела не один десяток лет, не ожидал ну никак. Король просто молча продолжал сидеть, он не кричал, не кидался посудой и не пытался дать хоть кому-нибудь в морду лица, а просто сидел, и, что самое страшное, по его лицу можно было решить, что в этот момент король пытается думать. Верт судорожно сглотнул ком, подкативший к горлу. Подобного еще на его памяти не было. Что вообще должно было случиться с этим миром, чтобы Митсвел Первый смог дойти до такого ужасного состояния?

Скрипнуло кресло, когда Митсвел, грузно уперевшись кулаками в стол, поднялся на ноги, принявшись расхаживать по комнате.