Сайберия. Том 3. Одержимый - Владимир Сергеевич Василенко

тому же оркестр как раз заиграл какой-то вальс, и вокруг закружилились танцующие пары. Я остановился, окидывая взглядом зал.

— Господин Сибирский, мы тут!

Слева от меня, возле лестницы, ведущей на второй этаж зала, стояла группка молодых барышень. Одна из них махала мне рукой со сложенным веером.

Блондинка, весьма эффектная. В светло-бежевом платье с роскошной вышивкой в нижней части, с тугим корсетом, подчёркивающим и без того узкую талию, и с затейливыми цветочными украшениями по лифу. Шею украшает искрящееся колье, блеск бриллиантов в котором видно даже отсюда. Спутницы её тоже одеты дорого, но всё же выглядят на её фоне немного блекло. Впрочем, не только из-за нарядов.

Блондинка — Одаренная. И весьма сильная. Цвет и строение ауры незнакомый, сходу определить не получается.

Я учтиво кивнул, показывая, что услышал, и направился к ней, на ходу пытаясь сообразить, кто это вообще. Лицо было смутно знакомо. Возможно, видел где-то в университете…

К счастью, незнакомка сама облегчила мне задачу.

— Дамы, а вот и мой чудесный спаситель, о котором вы наверняка и так уже наслышаны. Спешу представить — Богдан Сибирский.

— Елизавета Сергеевна, — учтиво поклонился я и брякнул следом первое, что показалось уместным. — Рад видеть вас в добром здравии.

Вяземская рассмеялась, кокетливо обмахиваясь веером.

— Ну зачем же так официально, Богдан? Может, лучше пригласите меня на танец?

Уф, ну вот чего-то подобного я и опасался. Но чего уж теперь…

Я снова поклонился и протянул ей руку. Вяземская, одним большим глотком допив шампанское, вручила пустой бокал и веер дежурившему неподалёку официанту и с улыбкой шагнула ко мне вплотную. Даже, пожалуй, слишком близко — так, что я почувствовал её дыхание на лице.

Дочка губернатора была уже изрядно навеселе. В рамках приличия, конечно, да и на нефилимов алкоголь действует слабее. Но глаза её искрились, на щеках теплился румянец, дыхание было учащённым, а кожа — такой горячей, что я почувствовал это даже сквозь ткань платья, едва обнял её за талию.

— Должен признаться, танцор из меня никудышный, — предупредил я. — И на подобном приеме я впервые.

— Ничего страшного, я поведу, — улыбнулась она, крепче сжимая мою ладонь и, кажется, придвигаясь ещё ближе, так что лица наши оказались совсем рядом. — И вообще, это даже интересно. В газетах пишут, что вы выросли в суровых краях, и с детства охотились на чудовищ…

В ответ я лишь усмехнулся с загадочным видом. Сейчас был не тот случай, когда нужно переубеждать собеседницу. Да и к тому же я был слишком сосредоточен на том, чтобы не наступить ей на ноги. К счастью, темп музыки был не очень быстрый, да и сама Вяземская, несколько раз покружив нас по залу, замедлилась. Наш, с позволения сказать, танец в итоге быстро свёлся к неспешному топтанию на месте. Меня, впрочем, это вполне устраивало.

Удалось, наконец, как следует разглядеть Елизавету. Тогда, в парке, когда я вытащил её из злополучного кокона, у меня и возможности такой не было. Она была вся перепачкана в грязи, я же вырубился почти сразу от полученных ран.

Ну, что сказать… Красивая, зараза. И, что опаснее всего в таких женщинах — прекрасно знает об этом. А в сочетании с высоким положением и с одарённостью эта красота и вовсе должна превратить её в самовлюблённую стерву, привыкшую, что мужики штабелями падают к её ногам. К слову, украдкой осматриваясь вокруг во время танца, я то и дело ловил на себе взгляды, исполненные такой ревности и возмущения, что становилось смешно.

Со мной, впрочем, Елизавета вела себя вовсе не высокомерно, а скорее кокетливо. Даже чересчур. Обходилось, конечно, без банального хихиканья, закусывания губ и стреляния глазками, но я почти физически ощущал исходящую от неё сексуальную энергию. В самом её взгляде, в голосе, в том, как она смело прижималась ко мне в танце, как сжимала мою ладонь своими тонкими хрупкими пальчиками… От всех этих недвусмысленных сигналов и от аромата её духов у меня уже и самого голова кругом шла.

— Ты такой загадочный… — по-своему поняв моё поведение, промурлыкала Елизавета, едва не касаясь губами моего уха, и вызвав тем самым массовую миграцию мурашек от шеи вниз по спине. — Расскажи о себе подробнее. Ты нефилим, но почему-то носишь сиротскую фамилию. Скрываешь своё истинное происхождение, или…?

— Увы, пока приходится скрывать, — выдал я более романтичную, и в то же время более правдивую версию. — У моего рода влиятельные враги. Но это печальная история. Давай лучше о тебе. Как ты вообще, оправилась после той истории?

— Надеюсь, что да. Сегодня я впервые выбралась на люди. А до этого все дни торчала в своей комнате под присмотром целителя и гувернанток. Но возвращаться в университет пока совсем не тянет. Боюсь, мне всё там будет напоминать о том кошмаре.

— Понимаю.

— Хотя… Была причина, по которой я всё-таки хотела вернуться. Было интересно увидеть тебя. Я ведь даже не поблагодарила тебя. Да и вообще очень смутно помню тот момент, когда ты меня вытащил. Даже лицо твоё не разглядела толком, узнавала уже позже, по портретам в газетах. Помню только, что у тебя очень сильные руки…

Говорила она по-прежнему мне на ухо, хотя в этом не было особой необходимости — музыка была не столь уж громкой. Пальцы её на моем плече неосознанно сжимались и разжимались, поглаживая жесткую ткань кителя. Да она не просто кокетничает, она прямо-таки изнывает от желания! Не будь тут столько народа, уже бы запрыгнула на меня с ногами.

Тьфу! Болван. Я же до сих пор с Аспектом, перехваченным у Истоминой. Активные щупальца-то я прибрал, но они неосознанно поползли сами, уже вовсю опутывая фигуру Вяземской. Да и без них эффект был бы неслабый, учитывая базовую мощь моей ауры.

Я втянул свои шаловливые тентакли. Хотел сначала вообще сбросить Аспект, но решил действовать более плавно. Для начала постарался просто ослабить до минимума влияние Дара. Вяземская не должна понять, что то, что с ней происходит — это магические манипуляции. Иначе за такие игры её папаша меня раздавит в буквально смысле.

Вальс закончился, и Елизавета с явным сожалением покинула мои объятья, протянув руку для поцелуя. От прикосновения губ заметно вздрогнула, затаив дыхание.

Да что ж такое-то… Я всё-таки сбросил Аспект Обольщения, как я мысленно назвал дар Истоминой. Но в поведении Вяземской ничего особо не изменилось. Видимо, эффект уже накопился приличный. А может, и изначально она ко мне испытывала неподдельный интерес, и аура обольщения лишь сыграла роль допинга.

А уж темперамент у Елизаветы и без всякой магии бурный — это видно невооруженным взглядом. В университете в связи с этим про неё много сплетен ходит. В том числе про то, что её погибший телохранитель был её любовником. И сейчас,