Сайберия. Том 3. Одержимый - Владимир Сергеевич Василенко

княжна так и норовила выпрыгнуть из него. Грудь уже оголила сама, и сама, ухватив меня за волосы, потянула вниз. Зарывшись лицом в её округлости, я вжался в них так плотно, что на какое-то время перестал дышать. Она же, наоборот, зашлась в протяжном, едва сдерживаемом стоне.

Кстати, хорошо, что побрился. Помню, Истомина в поезде отбрыкивалась от таких маневров, жалуясь, что борода колючая.

Внезапность ситуации, а также то, что у нас не было возможности запереть за собой двери, лишь добавляли адреналина. Да и в целом многократно усиливали все эмоции. Я-то ещё более-менее контролировал себя, а вот княжна, кажется, потеряла голову окончательно.

— Сюда! — выдохнула Елизавета, потянув меня куда-то в сторону, за шкафы. Там, в небольшом слепом закутке этого книжного лабиринта, обнаружилось что-то вроде кабинета с большим письменным столом и несколькими массивными резными креслами с цветными расшитыми подушками в турецком стиле. Стенами здесь служили сами книжные стеллажи — высоченные, выше человеческого роста.

Стол, забранный зеленым сукном, похожим на бильярдное, был почти чист, если не считать небольшой стопки книг с краю. Но и ту Вяземская смела в сторону, сама устраиваясь на столешнице. Тут сражение с пышным подолом и прочими деталями её наряда продолжилось, но на этот раз куда более успешно. Ещё немного, и в руке у меня оказалась последняя преграда — шёлковая, кружевная, цвета слоновой кости, с кучей трогательных рюшечек и бантиков.

Я сунул трофей в карман брюк, и как раз в этот момент раздались звуки, которые мы сейчас хотели бы услышать меньше всего.

Скрип распахиваемой двери, следом — чьи-то голоса и шаги. В тиши библиотеки даже наши-то стоны и шуршание одежды казались слишком шумными, а уж появление посторонних было словно гром среди ясного неба.

Хотя, положа руку на сердце — а на что Вяземская вообще рассчитывала-то? Пусть эта часть здания обычно и пустует во время приёмов, но всё же риск, что нас застукают, был совсем не иллюзорным. Или как раз этот риск её и привлекает? Вот ведь экстремальщица чёртова…

Впрочем, судя по выражению лица Лизаветы и по изощрённой матерной тираде, что она выдала шёпотом, острые ощущения её вовсе не обрадовали.

— Отец! — в ужасе выдохнула она, тщетно пытаясь подтянуть лиф платья и прикрыться. Но затея изначально была обречена на провал. Вся наша вспышка страсти длилась едва ли пару минут, но теперь для того, чтобы привести девушку в благопристойный вид, понадобится четверть часа, не меньше. И желательно помощь парикмахера.

А шаги тем временем приближались — складывалось ощущение, что незваные гости направляются прямиком в наш закоулок библиотеки. Благо идут неторопливо, что-то обсуждая на ходу. Кажется, их трое. Может, больше.

Вяземская впала в ступор, даже перестала пытаться заправить свои перси обратно в декольте. Так и замерла, сжав кулачки и с выражением безграничного ужаса глядя в сторону проёма между шкафами, откуда должны были появиться визитёры.

Я метнулся к ней, зажал ладонью рот, чтобы не пискнула невзначай.

— Под стол! Быстро!

Собственно, вариант у нас был один — прятаться здесь больше негде. К счастью, стол здоровенный, с боков и спереди пространство под ним закрыто глухими резными панелями. Если бы не две тумбы с выдвижными ящиками, там и вчетвером можно было бы разместиться. Но мы едва втиснулись вдвоём — и я парень довольно крупный, и платье у княжны пышное.

Так мы и замерли. Я ухватил Лизавету сзади в охапку, по-прежнему прикрывая ей рот ладонью. Она от страха даже не пыталась пошевелиться.

— Ну и где он? — раздалось, кажется, буквально над моей головой.

Мощный дядька. Это чувствуется даже по голосу — густому вибрирующему басу, заставляющему невольно напрячься. Если бы я сейчас стоял — то наверняка подобрался бы и вытянулся в струнку, как на плацу. Но главное — это не голос, а нечто незримое. Появление гостя вызвало мощные искажения в поле эдры. Он, будто ледокол, раздвигал вокруг себя тонкое пространство, заставляя его изгибаться волнами, а потом медленно иссыхать. Похоже, нефилим неосознанно втягивает всю свободную эдру в довольно большом радиусе.

Что, действительно сам Вяземский? Ну, тогда я здорово влип… Да и от самого вопроса сердце ёкнуло и пропустило пару ударов. Хоть я и постарался убедить себя, что речь не может идти обо мне.

И не ошибся.

— Именное приглашение я вручил ему лично, — ответил другой голос, принадлежащий, судя по всему, кому-то более пожилому и неодарённому. — И на словах передал, что у вас к нему будет серьёзный разговор. Но это было еще в среду. За эти дни многое изменилось. Может, он просто избегает вас в связи с тем ночным инцидентом? Он ведь провёл обыск усадьбы Барсенева без вашего ордера…

— И что? Думаешь, этот упрямый фанатик боится моей немилости? Ты его плохо знаешь, Прокопович. Да и вообще — он из Священной дружины. Мне тебе надо объяснять, что это значит?

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — проблеял старик. — Я просто… предположил. Вероятно, мои соображения не совсем уместны, но я…

— Ладно, ладно, ступай уже. Доложишь, когда он появится.

— Слушаюсь, ваше сиятельство!

Послышались удаляющиеся шаги. Возле стола осталось двое.

— Ну, садись, Фома Ильич, — устало вздохнув, после небольшой паузы продолжил Вяземский.

Одно из кресел, стоящих перед столом, скрипнуло. Я затаил дыхание, и следующие несколько секунд были похожи на мгновения, когда вагонетка на американских горках замирает в высшей точке траектории, вот-вот готовая ухнуть вниз. Сейчас всё зависело от того, куда приземлится сам губернатор — в кресло напротив или в то, что за столом.

Уф… Первый вариант. Повезло.

— У тебя две минуты на объяснения, — продолжил нефилим.

— Оправдываться мне не в чем, Сергей Александрович, — неожиданно спокойно, с достоинством ответил Кудеяров.

В том, что собеседником губернатора был именно он, я уже понял — узнал голос ещё с порога. Когда он успел-то? Я ведь, кажется, буквально только что видел его на балконе с каким-то рыжим нефом. Впрочем, в компании пышногрудой княжны время летит незаметно…

Похоже, вся эта встреча проходит спонтанно и втайне, потому и место выбрано соответствующее. Велесов, конечно, рассказывал, что Фома высоко поднялся, но сомневаюсь, что он официально вхож к самому генерал-губернатору. Хотя, то, что он вообще здесь, на приёме, тоже уже о многом говорит.

— Ну, это уж мне решать. Говори, как было.

— Всё шло по плану. Как стемнело, мы вывезли из усадьбы почти весь зверинец. Осталась пара тварей, и с одной из них возникла проблема. Она перебила почти всех моих людей и часть легавых… Простите, полицейских. Полицейские вроде как за подмогой двинули. Мои тоже. Но когда мои вернулись, было уже поздно. На месте был этот столичный хмырь и… мальчишка этот с ним.

— Сибирский?

— Угу.