Милый ангел - Колин Маккалоу

– Именно, – подтвердил он, ничему не удивляясь. – Письмо принесли утренней почтой.

– Это еще не все. Точно такое же письмо получил накануне Нового года мой отец в Бронте.

Это известие больно ранило его, он тяжело вздохнул:

– Ох, Харриет, милая! Мне так жаль!

Сколько всего случилось с тех пор, как мы расстались! Я смотрела на него сквозь завесу боли и тревоги, но не он причинил эту боль, не о нем я тревожилась. Думая о предстоящих переменах, я пыталась понять, сумею ли когда-нибудь вернуться туда, где мы были вдвоем. В те времена, когда все были живы. До того, как моего ангеленка увезли умирать.

Ответ мой был холодным:

– Если это тебя утешит, Дункан, могу сказать, что письмо было первым и последним. Его отправил Гарольд, а он уже мертв. Интересно, написал ли он сестре Агате?

– Боюсь, да. Сегодня утром она звонила мне.

Я пожала плечами.

– Жаль. И что теперь? Уволить меня она не сможет: до пенсии мне еще далеко, в лаборатории не хватает рук. Самое худшее, что мне грозит, – перевод из «травмы» на прежнее место и стандартные снимки грудной клетки, но я не думаю, что она настолько глупа. Такими ценными работниками, как я, не разбрасываются.

Дункан смотрел на меня так, будто не узнавал Харриет Перселл. Я протянула руку и похлопала его по плечу так, чтобы это видела мадам докторша.

– Дункан, напрасно ты приехал. У меня все хорошо.

– Кэти настояла, – признался он с затравленным видом. – Велела сказать тебе, что она готова забыть о нашей связи и отрицать ее, если начнутся расспросы.

Надо же, какая наглость! От моей отчужденности не осталось и следа – ее вытеснил гнев. Как она посмела обращаться с мужем и со мной так покровительственно и снисходительно! Как будто в ее силах лишить прошлое смысла!

– Какое великодушие, – процедила я. – Какая душевная широта.

Рык, рев, выпущенные когти!

– Я дал ей слово, что больше никогда не заговорю с тобой.

Эта капля стала последней. Оттеснив Дункана плечом, я бросилась к машине, схватилась за ручку пассажирской дверцы и распахнула ее прежде, чем миссис успела запереться. Вцепившись ей в плечо и ощутив мягкость подплечника под тканью дорогого французского костюма, я выдернула миссис Дункан Форсайт из машины на тротуар. Притиснув ее к ограде дома 17с, я нависла над ней – и почему рослые мужчины всегда женятся на коротышках с «утиной болезнью»? Как она струсила! Вынуждая Дункана привезти ее сюда, она и не думала, что столкнется с Джесси Джеймсом.

– Слушай, ты, – прорычала я, приблизив лицо вплотную к ее лицу, – не лезь в мою жизнь! Не смей смотреть на меня свысока! Если бы ты помнила о своем долге и не отказывала мужу, он не изменял бы тебе. Но тебе нужны только его деньги, взамен ты ничего ему не даешь. А я даю, я в долгу перед твоим мужем – за то, что он порядочный человек и прекрасный любовник! Он не виноват, что ты его кастрировала. Оставь его в покое, слышишь?

Она судорожно хватала воздух, ее лицо побагровело, глаза были готовы выскочить из орбит. Меня подбадривали мадам Токката с балкона дома 17b и мадам Фуга и мисс Честити с балкона дома 17d.

Дункан тоже вышел за калитку, но не бросился спасать жену. Прислонившись к забору, он скрестил ноги, сложил руки на груди и усмехнулся.

– Своими делами займись, тварь безмозглая! – рявкнула я, оттаскивая докторшу обратно к машине. – Если хочешь и дальше быть леди Форсайт, заткнись и цени меня, как тряпки от Балансиага, шмоточница несчастная! – И я запихнула ее в машину.

Дункан хохотал во весь голос, а его миссис съежилась на пассажирском сиденье «ягуара» и зарыдала в кружевной платочек.

– Нокаут в первом раунде, – объявил он, утирая проступившие слезы. – Боже, как я тебя люблю!

– А я тебя. – Я коснулась его лица. – Не знаю почему, но люблю. В тебе так много силы и смелости, Дункан, – их хватит, чтобы справиться с жизнью и смертью, увечьями и болезнями. Но в личных отношениях ты трус. Будь таким, каким хочешь быть, и плюй на чужое мнение. Ну, вези свою мадам домой.

– Мы можем увидеться еще раз? – спросил он так, что мне сразу вспомнилось, как мы возвращались на Виктория-стрит, подгоняемые изнутри страстью, излучающие жизненную силу.

– Не сейчас. Не знаю, когда получится, – ответила я. – В Новый год Гарольд убил миссис Дельвеккио-Шварц, а потом покончил с собой. И мне придется вести себя образцово, чтобы мне отдали под опеку Фло.

Конечно, он был потрясен и перепуган, он посочувствовал мне и вызвался помочь, но никак не мог взять в толк, зачем мне нужна Фло. Не беда. Он все еще любит меня, а это очень много значит.

Вторник

3 января 1961 года

Сегодня рабочий день. Как бы я ни храбрилась перед Дунканом, потерять работу я боюсь. Если мне удастся найти для Фло няню, которая присмотрит за ней, пока я работаю, остатков моей зарплаты и денег от жильцов Дома хватит, чтобы существовать – жуткое слово! – но не роскошествовать. Фло давно пора приступать к учебе, но в какой школе? Придется разузнать, есть ли где-нибудь школы для детей с отклонениями, хотя я о таких даже не слышала. И потом, каково будет Фло в такой школе, среди недоразвитых и больных детей? С ней самой все в порядке, просто она похожа на мимозу, которая никнет, стоит коснуться ее листа. В Мосмене есть центр для больных параличом, но у него чудовищная репутация. К тому же Фло не страдает параличом, она просто немая.

Но об этом потом, когда мне разрешат заботиться о Фло. А пока надо постараться сохранить работу с ее зарплатой, достойной мужчины, и начать откладывать деньги. Если отдел опеки не проявит благосклонность, чего от них ждать не стоит, нам с Фло вряд ли позволят жить в доме 17с, а тем более брать с жильцов арендную плату. Ни свидетельства о рождении, ни свидетельства о браке. Фло родилась на грязном полу Дома, а не в больничной палате.

Бессмысленное это занятие – гадать, что нас ждет. Лучше просто ждать.

Сестра Агата вызвала меня на ковер в девять утра, отправив вместо меня в лабораторию временную замену. Серьезное положение.

– Вы отдаете себе отчет в том, сколько неудобств доставили нам вчера, мисс Перселл? – спросила сестра Агата. – Вы позвонили без десяти шесть – за десять минут до начала вашего дежурства! – и заявили, что не придете. И даже не объяснили почему. Просто повесили трубку, не дослушав мисс Баркер.

Я смотрела в холодные голубые глаза. Почему-то сестра Агата виделась мне танцующей на свадьбе сосулькой, и я понимала, что этот лед мне ничем не растопить. И потом, она получила письмо от Гарольда, а это опасное осложнение. Идея родилась сама собой. Я вдруг поняла, что длинный рассказ про миссис Дельвеккио-Шварц, Гарольда и Фло только настроит ее против меня: порядочным женщинам не пристало связываться с убийцами и устранять последствия преступлений.

– Прошу меня простить, сестра Топпингем, – сказала я, – но вчера утром я была слишком взволнована, чтобы рассуждать логично. – Рассказывать об этом неловко, но я считаю нужным поставить вас в известность, – приукрашивай действительность, Харриет, если понадобится, солги. Фло стоит любой лжи. – Мой отец получил анонимное письмо, в котором меня обвиняли в незаконной связи с мистером Дунканом Форсайтом. А это, разумеется, ложь. Но, как вы понимаете, весь день был испорчен. Отец потребовал моего присутствия дома, и мне пришлось подчиниться.

– Хм-м… – протянула она и помолчала. – Так вы разрешили это весьма щекотливое дело, мисс Перселл?

– Да, сестра… с помощью миссис Дункан Форсайт.

Хитрая старуха не собиралась рассказывать, что она получила такое же письмо. Упомянуть про докторшу – удачная мысль.

– Ваши извинения приняты, мисс Перселл. Можете идти.

Я медлила.

– Сестра, этот неприятный инцидент может иметь такие же последствия. Если начнется расследование, мне может понадобиться уходить с работы до конца дежурства в течение нескольких недель. Уверяю вас, я постараюсь переносить все встречи и прочие дела на конец рабочего дня, но даже в этом случае мне придется заканчивать смену раньше, чем положено.

Сестра Агата осталась недовольна, но поняла, что это неизбежно. Никому в больнице не нравились напоминания о том, что все мы слишком часто работаем сверхурочно и не получаем за это никакой платы.

– Можете уходить в случае необходимости, мисс Перселл, но постарайтесь извещать меня заранее.

– Да, сестра. Спасибо, сестра. – И я поспешила уйти.

Если вдуматься, все решилось очень просто. Почему в Королевской больнице все не так, как в Винни или в Райде, где есть дежурства и по выходным дням? Если бы я работала в воскресенья, на неделе у меня было бы как минимум два свободных дня. Пожалуй, я все-таки напрасно выбрала работу в Королевской больнице.

Четверг

5 января 1961 года

Адвокат Джои сообщила мне адрес юридической компании, которая занимается в основном делами об опеке, – «Партингтон, Пилкингтон, Перблайнд и Хаш», Бридж-стрит. Название прямо из романа Диккенса, но Джои заверила, что подобных фирм пруд пруди: таковы юридические традиции, во многих названиях фигурируют фамилии партнеров, которые уже тысячу лет как мертвы, если вообще существовали. Я выбрала мистера Перблайнда, но в следующий понедельник в четыре встречаюсь с мистером Хашем.