Пламенная кода - Евгений Филенко

– Чего же она из сейфа не выбралась, эта мразь? – недоумевающе спросил в пространство один из оперативников.

Другой молча показал ему на почти до половины, но все же не до конца проплавленную дверцу из особо прочного металла, что обыкновенно идет на изготовление физической защиты штурм-крейсеров.

– Сволочь, – упавшим голосом проронил Джахакрударн. – Мудорныть…

– Не огорчайтесь, янрирр, – молвил капитан Андирагарн. – Дальше метрополии он не уйдет.

– Я не о том… – тяжко вздохнул гранд-майор, вороша пальцем угольки, в какие превратилось все сколько-нибудь ценное содержимое сейфа. Между прочим, вместе с надеждами собрать из разрозненных эпизодов целостную и логичную картину событий.

– Почему вы решили, что не уйдет? – спросил он без особого интереса.

– А как же «проклятие ветерана»? – охотно напомнил капитан. – Вы должны знать.

Джахакрударн, морщась от позорища, помотал головой. Сегодня явно был не его день.

– Заляжет где-нибудь, – заверил его капитан Андирагарн, – а потом непременно себя проявит. Персоны такого ранга мало что смыслят в старой доброй конспирации…

36. … а контр-адмирал Каннорк сливает карьеру

На сей раз дверь открылась без сигнала и даже без звука. Вошли четверо в одинаковых темных одеждах без знаков различия и даже, кажется, на одно лицо. Трое встали по углам (у одного в руках был широкий рулон черного блестящего пластика), четвертый тщательно затворил дверь. Негромко осведомился: «Имею честь лицезреть контр-адмирала Каннорка?» Тот медленно выпрямился в своем кресле и, не в силах извлечь хотя бы ничтожнейший звук перехваченной глоткой, просто кивнул. «Извольте принять к сведению, что мне поручено исполнить акцию, предусмотренную приложением три точка четыре к особому распоряжению Директора Бюро Военно-космической разведки за номером три-три-два-шесть-девять-ноль-девять». – «Но гранд-адмирал отменил…» – попытался вяло протестовать Каннорк. «Не отменил, а отсрочил. Залогом чего было его личное присутствие на территории Оперативного дивизиона. В настоящий момент гранд-адмирал покинул свою резиденцию и отбыл в неустановленном направлении. Следовательно, упомянутая отсрочка силы более не имеет. Благоволите встать, янрирр контр-адмирал. Не желаете? Как вам будет угодно».

37. Анабасис Кратова, или Игры, в которые играют всерьез

Кратову предстоял затяжной многосуточный анабасис, в ходе которого намечалось посетить несколько весьма разнесенных в пространстве планет, и каждый новый экзометральный переход был дольше предыдущего. Это обстоятельство радовало его крайне мало, но не оставляло ни единого шанса уклониться. Что ж, за все полагалось платить, а взятое в долг возвращать в установленные сроки.

В самом начале перелета имел место промежуточный финиш в некой совершенно лишенной планет звездной системе, все достояние которой заключалось в небогатом астероидном поясе. По этой причине собственного имени звезда не заслужила, зато снабжена была длинным цифровым обозначением. Здесь их дожидался «пикси», корабль федерального Звездного Патруля, как и полагалось – очень небольшой и очень шустрый. Четверо патрульников, один другого здоровее, как на подбор, – возможно, их и впрямь подбирали специально, – молча поднялись на борт галатрампа, молча прошествовали по коридору под сумрачными взглядами эхайнской команды и так же молча забрали мобильный медицинский бокс, похожий на плод гигантского растения, вытянутый, обтекаемый и безукоризненно белый. До шлюза бокс плыл на гравиплатформе, на борт «пикси» его внесли на руках. Внутри глубоким и, хотелось верить, безмятежным сном спала Ледяная Дези. Спала с того самого момента, как «Воин Пространства Агармагг» оторвался от не слишком гостеприимной тверди Эхитуафла. На самом деле то был не обычный сон, а «крепускулярный стазис». Что это означало, Кратов не ведал, но как ему объяснил третий навигатор «Агармагга», исполнявший здесь обязанности медика и, судя по всему, действительно имевший соответствующее образование, это было лучше сна хотя бы потому, что не предполагало сновидений. Так или иначе, через считанные часы Дези должна была вернуться на Землю, где ею займутся нейрофизиологи и психотерапевты, чтобы свести к минимуму последствия тяжелого нервного срыва…

Мысль о неизбежной уплате по счетам вновь настигла Кратова, когда он стоял у закрывшейся перед его носом диафрагмы люка. Невыносимость этой мысли заключалась в том, что Кратов прекрасно понимал: он не может совершать все на свете поступки и принимать во всех событиях участие самолично, и в то же время в любых обстоятельствах предпочитал бы расплачиваться сам. Поэтому организатор и стратег из него получался самый никудышный.

Весть об освобождении заложников застала Кратова уже на пути в пределы Светлой Руки. Эрик Носов, излагая факты, был вполне объяснимо лапидарен.

– Я не знаю и не понимаю, – сказал он устало, – как и зачем там объявился Морозов. Но мы его упустили.

– Хреново, – сказал Кратов тусклым голосом.

– Но мы знаем, что он жив и благополучен.

– Хорошо, – сказал Кратов с той же интонацией.

– И этот твой мальчик не так прост, как мы о нем думаем.

– Что он натворил?

– О том строго с глазу на глаз. Хотя сделать из его милых шалостей тайну вряд ли удастся – там не менее двухсот свидетелей. В качестве слабого утешения направляю тебе фрагменты снятых с регистраторов станции записей с его участием. Очень удачно, что эхайны все на свете весьма скрупулезно регистрировали. Это была не просто изоляция группы людей, а крайне продуманный и комплексный проект, который еще на какое-то время доставит нам массу хлопот…

На записях не лучшего качества Северин выглядел слишком исхудалым и слишком взрослым. Словно бы за эти дни, что он провел вдалеке от дома и заботливого человеческого окружения, в его жизни произошло чересчур много безрадостных событий и неприятных откровений. Кратов остановил видеопоток на единственном фрагменте, когда юноша, сам того не подозревая, глядел прямо в объектив регистратора. «Что они делают с тобой, малыш?» – подумал Кратов тоскливо.

– Но мы спасли людей, – сказал Носов, и продолжал говорить что-то еще, однако речи его протекали мимо кратовского восприятия, не вызывая вполне ожидаемой радости или хотя бы облегчения.

Носов, верно, и сам понял, что поводов для энтузиазма явно недостаточно, и наскоро простился с тем, чтобы с головой погрузиться в хлопоты по эвакуации заложников; и еще нужно было решить, как поступить с этой несусветных размеров пустой металлической дурой, которую ни из каких соображений не следовало возвращать эхайнам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});