Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

у нас?

– Почти. Три с половиной недели.

Спинка была откинута так, что сидящий на диване оказывался в полулежащем положении. Подавшись вперед, Света перестала опираться на спинку и теперь сидела на самом краю в неестественной и напряженной позе.

– Ну и как… вообще впечатления? – сделав вид, что не заметил Светиного маневра, добродушно поинтересовался Костенко. – Как коллектив? С девочками, надеюсь, поладила?

«А диван-то явно не новый, – подумала Света, внутренне усмехаясь. – Наверно, тот самый, с основания фирмы. Мебель всю обновил, а диванчик не трогает, понятно – памятная вещь. Интересно, когда он на этом диванчике Машке ноги раздвигал, тоже интересовался впечатлениями от работы? А сколько новеньких сотрудниц уже после Машки отчитались тут о прохождении испытательного срока?»

– Все отлично, Леонид Яковлевич. С девочками отношения хорошие, Маша помогает здорово, объясняет все. Думаю, скоро буду готова тестироваться на менеджера.

– Прекрасно, – Костенко резко подался вперед, вновь оказался рядом со Светой, и теперь они оба сидели на краю дивана, как курочка и петушок на узком насесте. – Я что, собственно, хотел сказать? Ты, Светланка, если какие проблемы возникнут, ты сразу ко мне. Ты знаешь, я ведь еще на собеседовании понял – из тебя получится отличный работник, поэтому очень не хотелось бы, чтобы какие-то дрязги в коллективе, какие-то там сплетни, интриги какие-то тебя вдруг отпугнули, не дали бы раскрыться твоему потенциалу. Так что не стесняйся: вопросы, трудности, проблемы – прямо ко мне. Я тебя, Светланка, никому здесь в обиду не дам.

Он все-таки притронулся к ее плечу, сняв воображаемую пылинку и слегка погладив пальцами.

«Надо же, сколько деликатности. Прямо как восьмиклассник на первом свидании – робкий, неопытный юноша. Небось, у девчонок, что на рынке торгуют, на черных работают, все совсем по-другому с их хозяевами происходит. Что ж, и на том спасибо. Эх, Леня, Леня. Хоть и говорят, что ты неплохой мужик, а все равно – козел. Ложиться я под тебя не стану, и не потому, что так уж противно, просто не хочу сначала стать экземпляром в твоей коллекции, а потом, когда наиграешься и на новенькую сменишь, занять свое место на пыльной полке рядом с другими брошенками и думать: «Со мной все-таки на месяц больше, чем с Оксанкой, правда, на два месяца меньше, чем с Надеждой». А раз не лягу – с работы ты меня рано или поздно попрешь, что бы там Машка ни говорила. А где я еще такую работу найду? Только порадоваться успела – так повезло, хоть с деньгами теперь дома проблем не будет, – и на тебе. Вот, блин, тоска!»

– Хорошо, Леонид Яковлевич, я все поняла, спасибо вам большое. Думаю, я со всем справлюсь. Можно, я пойду, а то там Маша одна зашивается?

Костенко сделал какое-то неуловимое движение, и Свете на мгновение показалось, что сейчас он, не справившись с собой, забудет о джентльменском поведении и благородных речах и просто накинется на нее, заваливая на диван и разрывая одежду.

– Да, Ковалева, конечно, иди, – чуть слышно вздохнув, он поднялся с дивана и медленно направился к своему столу. – Иди, работай.

* * *

Серега приехал в город после новогодних праздников и сразу позвонил Свете с предложением встретиться. Она не отказалась, но дважды переносила встречу в последний момент – работа в поликлинике и уход за матерью выматывали так, что к вечеру едва хватало сил доплестись до кровати. Она чувствовала, какие раздражение и обиду вызывают у парня эти переносы, и во время третьего звонка, который вполне мог стать последним, устало проговорила: «Хорошо, давай сегодня вечером, часиков в семь. Только я совсем ненадолго, завтра вставать рано».

Стремясь наглядно продемонстрировать свои успехи, Серега пригласил подругу в ресторан «Золотое кольцо» – самое дорогое заведение города, расположенное внутри кремлевских стен, в помещении трапезных палат бывшего монастыря. Похоже, глупость, совершенная им в самом начале его рыночной карьеры, действительно осталась без серьезных последствий; Серега не мог нахвалиться своим хозяином Максом, который «оказался нормальным мужиком, с понятиями, зарплату, конечно, уменьшил – это понятно, но главное – зла не держит, понимает, что я по дурости, а не со зла, только насмехается иногда, когда тот косяк вспоминает». Понизив голос до заговорщического полушепота, Серега рассказал, что их земляка, лихого парня Влада, все-таки поймали где-то под Питером, на «Луже» его больше никто не видел, а о его дальнейшей судьбе ходят разные слухи один страшнее другого.

Перемены, которые московская жизнь сотворила с ее бывшим парнем, Светлана наблюдала без ревности, зависти или обиды, лишь с искренним любопытством и легким удивлением. Эти перемены были заметны во всем – в манере общения с официантами, подчеркнуто небрежных интонациях, когда речь заходила о лужниковских заработках, спокойной уверенности при освещении планов на дальнейшую жизнь и насмешливо-снисходительном отношении к родному городу. Даже на девушку, которую он когда-то так упорно звал с собой в Москву, потому что было страшно ехать одному, Серега смотрел теперь с плохо скрываемым превосходством. Лишь вскользь, как бы между прочим, он заметил, что следующим летом, если Светлана все-таки соберется поступать в Москве в медицинский, на первое время она легко может остановиться у него. Это лишь подтвердило давнишнее предположение Светы, что Сереге, уже довольно прочно обосновавшемуся в столице, она стала не особенно нужна и, скорее всего, он уже нашел себе новую подругу в гигантском интернационале лужниковского рынка. Поняв это, она даже испытала некоторое облегчение – по крайней мере, ей не придется, как полгода назад, выслушивать настойчивые уговоры и придумывать причины для отказа. Тем более что в сложившейся дома ситуации о переезде в Москву уже не могло быть речи, а желанное поступление в вуз выглядело теперь почти несбыточной мечтой.

Но если о перспективах совместного проживания в Москве Серега высказывался с туманной неопределенностью, то на ближайшие две недели, в течение которых, предположительно, будет длиться канитель с оформлением паспорта, он озвучил свои планы вполне конкретно. Им еще не успели подать горячее, когда он, внезапно прервав рассказ о растущем бизнесе Макса, спокойно, без вопросительных интонаций, заявил: «У меня родаки у тетки гостят, на месяц хата пустая, давай завтра перебирайся ко мне. Тебе так и до работы будет ближе, а если сбегать, чего матери помочь – тоже недалеко, успеешь». Света лишь улыбнулась такой прямоте, которой раньше, в домосковский период, Серега явно не отличался, и так же спокойно объяснила, что при ее нынешнем образе жизни таскаться по чужим хатам у нее нет ни желания, ни сил.

Эта встреча так и осталась единственной за все время пребывания Сереги в