Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

опустился в кресло и, четко выговаривая слова и делая длинные паузы, сообщил двум ошарашенно глядевшим на него парням:

– Мне сказали, что ты, – палец, направленный на Пашу, – обещал внести за него, – палец переместился, указав на Марка, – пятьдесят косарей. Бабок нет, поэтому они пришли ко мне. Так сказать, с предложением ответить за слова брательника.

– Да чего за беспредел?! – взвился Паша. – Все совсем не так было, мы не так договаривались…

– Не шебурши, – уже без злости, а как-то устало перебил брата Роман. – Я догадываюсь, что не так. Просто они на бизнес мой нацелились, а тут повод хороший подвернулся – грех не воспользоваться.

Он поднялся, подошел к стоящему в углу низкому журнальному столику, на котором красовался натюрморт из полупустой бутылки коньяка, блюдца с нарезанными дольками лимона и двумя пузатыми бокалами.

– За третьим лениво лезть, из одного по очереди придется. – Он наполнил бокалы, подал один Паше. – Ну чего, брат, за что выпьем?

– Слушай, Ром, а мент-то твой где? – спросил Паша, рассеянно приняв бокал и даже не взглянув на него.

Рома, не дождавшись тоста, разом влил в себя коньяк, поморщился, взял с блюдца дольку лимона, долго и сосредоточенно ее разжевывал.

– А хрен его знает, – он вновь наполнил бокал, протянул его Марку. – Скорее всего, в нашем местном СИЗО, а может, и в Москву отвезли. Тогда, наверно, в Лефортово определили. Короче, спекся гражданин полковник. Хороший мужик, да уж больно жадный. Думаю, со службой внутренней безопасности делиться не захотел.

Рома вновь прошел к своему креслу, усаживаясь, посмотрел на застывших посередине кабинета парней, невольно усмехнулся, видя их растерянные лица, кивнул на два широких кожаных кресла для посетителей.

– Да садитесь уже, чего замерли, как истуканы? Мне все-таки очень хочется услышать, как это вы умудрились задолжать Веселому такие бабки.

– Да блин, говорил я ему, сам разберусь, – Марк укоризненно посмотрел на Пашу. – Мои долги они бы с тебя не требовали…

– Погоди, Марк, – перебил Паша. – Сказано же – долги здесь ни при чем. Ты лучше скажи, – обратился он к брату, садясь в кресло и все еще держа в руке полный бокал. – Чего делать собираешься?

– Делать? – Рома изобразил удивление столь странному вопросу, – а чего тут делать? Разговаривать буду. Может, до чего и договоримся. А нет… – Он помолчал, направив застывший взгляд куда-то в стену за спиной Паши. – На нет, как говорится, и суда нет. Только бизнес свой я им не отдам.

Последние Ромины слова словно повисли в воздухе – в кабинете воцарилось тяжелое молчание. Все трое сосредоточенно курили, мрачно о чем-то размышляя, сизые клубы табачного дыма медленно расползались по комнате. Рома встал, подошел к окну, открыл форточку, безмолвно вернулся на место.

– Когда они приедут? – нарушил молчание Паша.

– Да завтра вечером, – отстраненно, будто сообщая обычную бытовую новость, ответил Рома. – Я сказал Веселому, что готов договариваться, чтобы он не приказал псам своим все сразу тут крушить. Скорее всего, он решил, что я уже заранее сломался, так что, думаю, без эскорта приедет, не один, конечно, может, Самурая прихватит, но шоу устраивать вряд ли станет. Зачем ломать то, что, по сути, уже принадлежит ему?

– Ладно, – решительно произнес Паша, выйдя из состояния мрачной задумчивости. – Пусть приезжает, хоть один, хоть со своей кодлой. Только, извини, Ром, но раз он меня сюда приплел, раз мои долги решил на тебя вешать, то без меня и разговора не будет. Так что я завтра тоже приеду, и хорошо бы он действительно притащил с собой Самурая – вот кому хочется в глаза посмотреть.

Рома смотрел на младшего брата с нескрываемым удивлением – раньше ему не приходилось слышать от Паши столь категоричных заявлений, высказанных в таком жестком тоне.

– Я тоже приеду, – подал голос Марк. – Раз уж с меня все началось…

– Ты-то при чем? – встрял Паша, но Марк перебил его, упрямо повторив:

– С меня все началось. Тебя никто не просил за меня договариваться, но раз так все вышло, я тоже свое слово скажу.

– Что ж, – задумчиво произнес Роман, – может, оно и лучше будет. Конечно, на меня по-любому бы наехали, ваша история так, прицепом пошла, но втроем отбазариться всяко проще.

* * *

Для семьи Никитиных уходящий год выдался очень удачным – окончательно забылись недавние финансовые проблемы, бизнесы обоих сыновей заметно шли в гору, родительский дом наполнялся кухонной и бытовой техникой, а в середине декабря в недавно пристроенном к дому гараже обосновалась новенькая «семерка», которую Роман подарил отцу на юбилей. Казалось, сыновья окончательно встали на ноги, былые переживания об их равнодушном безделье, приводящем к регулярному пьянству, ушли в прошлое, и теперь у Веры Семеновны осталась лишь одна мечта – создание сыновьями семей, благополучных и крепких, как у них с Николаем Петровичем. Ирина во время своего пока единственного посещения их дома оставила довольно благоприятное впечатление, а вот про амурные дела Романа, если даже таковые и имелись, Вера Семеновна, как ни подступала к нему с расспросами, ничего узнать не смогла.

В преддверии праздника родители очень надеялись собрать за новогодним столом всю семью, высказывая надежду, что Паша не забудет позвать и Ирину. Про Ирину Паша привычно отшучивался, но обещал, что Новый год встретит дома. Роман, которого Вера Семеновна не видела неделями и лишь изредка звонила ему на работу, в общении с матерью был, как всегда, сдержанно вежлив, однако дал понять, что тоже не имеет ничего против общего семейного сбора в новогоднюю ночь.

– Значит, так: у нас все нормалек, едем к друзьям за город на один день, завтра к вечеру, скорее всего, вернемся, – Паша продолжал инструктировать друга даже тогда, когда оба выбрались из машины и уже зашли на крыльцо дома. – Смотри, лишнего чего не ляпни, у матери чутье знаешь какое? В миг просекет, что мы куда-то встряли.

– Не учи ученого, – ворчливо ответил Марк. – Открывай давай, не май месяц на крыльце торчать.

Достав из кармана ключи, Паша вдруг замер, бросив случайный взгляд на руку Марка.

– Погоди-ка.

Он чиркнул зажигалкой, поднес пламя к рукаву куртки друга.

– Е-мое, Марк, блин, какого хера? Это же кровь!

– Ага, – растерянно произнес Марк, поднеся руку к лицу. – Самурая это. Когда тащил, измазался.

– Вот красавчик, в натуре! Щас бы явились такие – папа, мама, нам надо срочно линять, ничего не случилось, а на Марка не смотрите, это все равно не его кровища. Давай, затирай снегом.

Через минуту, убедившись, что въевшееся в ткань пятно упорно не желает не то что исчезать, но хотя бы стать менее заметным, Паша остановил азартно трущего рукав Марка:

– Ладно,