Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

На последующем инструктаже мы узнали детали операции «Дикомпозд ту».[15] Нам предстояло эскортировать группу пехотно-десантных барж и лихтеров в точку на южном берегу восточного мыса Корчулы и высадить там роту партизан и восемь орудий с орудийными расчетами. На рассвете эти орудия откроют огонь через остров и будут обстреливать города-близнецы по обе стороны узкого пролива, отделяющего остров от материка – полуострова Пелещац. Два артиллерийских офицера провели предварительную разведку позиций противника на Оребике и Корчуле – они были одеты как крестьянские девушки и беспрепятственно передвигались по району, собирая виноград в большие корзины. Они указали координаты главных целей и заодно выяснили, что в порту Корчулы всегда много судов.

Но до начала основной операции предстояло выполнить еще одну работу, и следующую ночь мы провели вместе с 667-й Чарльза Джеррама – мы пришли на Средиземное море из Англии в одном конвое. Мы сопровождали группу десантных кораблей на «временные квартиры» в небольшую, хорошо укрытую бухту на острове Лагоста между Висом и Корчулой. Здесь они должны были дождаться следующей ночи – так сокращалось время на переход в процессе основной операции. Затем мы патрулировали в районе Пелещаца, но ничего не нарушило мирного спокойствия той летней ночи. Примерно в 5.30 меня отправили в Комизу впереди остальных лодок, чтобы передать дополнительные разведывательные данные. Их доставил буквально в последнюю минуту один из тех отважных людей, которые долгие дни провели на занятых противником островах, чтобы следить за перемещением сил немцев.

Пока мы шли в Комизу, я стоял на мостике и осматривал в бинокль горизонт. Я мечтал повстречать одинокое и невооруженное вражеское судно – но такие мечты почти никогда не становятся реальностью, поэтому единственное преимущество, которое мы получили, обогнав всех, было лишним часом сна.

В 20.00 мы снова вышли в море, и на этот раз нас ожидало настоящее дело. Высадка прошла успешно и оказалась для противника полной неожиданностью. Это было 2 августа.

Нам было приказано оставаться поблизости на случай появления вражеских кораблей. Довольно скоро мы поняли, что находимся в полной безопасности, потому что немцы сосредоточили огонь на специальном корабле-ловушке, сконструированном именно для этого. «LCI[16] -254» имел замечательную полотняную трубу, лихо глядящую в небо, и две очень большие и тоже полотняные пушки. Когда обстрел только начинался, фальшивый эсминец показался перед береговой батареей Оребика, держась при этом на предельном расстоянии. Как только тяжелые орудия противника открыли огонь, на нем стали запускать фейерверки, имитирующие выстрелы. Батареи с Оребика стали отвечать, но на таком расстоянии их действия не могли иметь успеха и только помогли разведчикам, прятавшимся на соседнем острове, точно зафиксировать их позиции.

В течение полчаса батареи вели огонь по «эсминцу», явно считая, что он их обстреливает, а тем временем восемь орудий обрушили град 25-фунтовых снарядов на выбранные районы. В установленное время они перевели огонь на зенитные батареи немцев, и «харрикейны» с Виса смогли провести налет и сбросить свои легкие бомбы, почти не встретив сопротивления.

Когда орудия и пехота благополучно высадились на берег, мы спокойно удалились восвояси. У нас потерь не было – разработчики операции знали свое дело. Но еще надо было вернуться на Вис. Был ясный солнечный день, мы находились в 50 милях от базы, а конвой двигался со скоростью всего лишь 6 узлов. Один раз мы заметили в небе след самолета, но вражеские истребители так и не появились, поэтому мы усталые, но невредимые вернулись в Комизу около 18.00.

Проведя три ночи и один день в море, не имея возможности как следует отдохнуть, мы получили заверения, что грядущая ночь станет нашей. Для начала было устроено всеобщее купание в изумительно чистой, прозрачной воде. Нас предупредили о возможности появления меч-рыбы, поэтому на всякий случай на палубе постоянно находился наблюдатель. В общем-то о морской хищнице всерьез никто не думал – мы представляли ее весьма смутно.

После этого свободные от вахты моряки собрались на берег. Нам было велено предупредить людей о некоторых особенностях партизан, и это оказалось не лишним.

Во-первых, югославы трепетно относились к вопросам безопасности, поэтому людям было рекомендовано, гуляя по острову, не проявлять излишнего любопытства и не совать нос куда не надо. Что же касается женского населения, оно также воевало, до окончательной победы над фашизмом забыв о привилегиях своего пола. Женщины носили военную форму и были членами тех же воинских подразделений, что и мужчины. У них на бедрах висели ручные гранаты, а на плечах – тяжелые винтовки. Однако это не лишило их внешней привлекательности, и парни с 658-й только тяжко вздыхали, поглядывая на очаровательных и совершенно неприступных воительниц. Мне оставалось только надеяться, что ни одного из них не выловят ночью из воды: ходили слухи, что один неудачливый донжуан нашел свой конец именно там.

Одно из немаловажных предупреждений касалось местного самогона. Как и все средиземноморские страны, Далмация имела свою собственную дистиллированную отраву с очень высоким содержанием алкоголя. Местный напиток называли ракия. Сделав один глоток, я моментально решил, что мне это пойло категорически не подходит. Оно обжигало горло, по вкусу больше всего напоминало метиловый спирт, а в голове после его употребления долго и упорно работал двухтактный двигатель. Но я не обольщался и точно знал: на слово мне никто не поверит. Что ж, пусть пробуют. Все нужные доказательства будут у них не позднее чем через два часа.

Я решил остаться на борту и написать несколько писем – слишком уж я устал, чтобы отправиться на прогулку. Все-таки это были мои первые боевые выходы в должности командира, я очень беспокоился и почти не покидал мостик. Теперь мне нужен был только отдых.

Как только я устроился и приготовился впервые в полной мере насладиться уединением командирской каюты, наверху раздался какой-то шум. Пришлось вставать и идти разбираться. У борта стояла моторная лодка, на дне которой лежал один из наших артиллеристов. Он выкрикивал что-то бессвязное, пытался встать и изо всех сил отбивался от двух механиков, которые пытались удержать его на месте. У трапа стоял рулевой.

– Похоже, он перебрал местной ракии, – вздохнул рулевой. – Говорят, от нее с непривычки может и крыша поехать.

Я перегнулся через борт и крикнул, обращаясь к людям в лодке:

– Вы можете помочь поднять его на борт? А тут уже мы о нем позаботимся.

Рулевой собрал самых сильных парней из команды, и они с немалым трудом уложили отчаянно отбивавшегося буяна на носилки, которые обычно используются для того, чтобы опустить раненых в вертикальный люк. Некий гибрид носилок и смирительной рубашки. В уголках губ несчастного пузырилась пена, он выкрикивал обрывки слов, закатывал глаза… Он явно не понимал, где находится и что происходит.

Мы снова опустили пострадавшего в лодку, затем взяли на базе машину и отвезли в британский полевой госпиталь.

Дежурный врач встретил нас жизнерадостной улыбкой:

– Ничего страшного, уверяю вас. Мы уже привыкли к такому своеобразному эффекту от местной ракии. Оставьте паренька здесь на ночь, мы сделаем все, что нужно, и утром его вам вернем. Могу вас заверить, он успеет прочувствовать всю меру своего проступка, в данном случае я имею в виду невоздержанность в употреблении алкоголя, сполна. Похмелье после этой отравы чрезвычайно неприятно.

Он оказался совершенно прав.

На обратном пути в Комизу я задумчиво смотрел по сторонам. Так вот она какая – земля Далмации. Горы представляли собой глыбы голого известняка, лишь в отдельных местах покрытые кустарниками, зарослями оливковых и других низкорослых деревьев. Только небольшие участки земли были возделаны. И я нигде не видел животных. Очевидно, здесь проблема с продовольствием. Люди выглядели настороженными, на лицах читалась решимость – они были готовы к войне – тотальной войне. На этом острове не было места для случайных приезжих. Тито требовал, чтобы на бой поднялись все от мала до велика, и добился этого. Я заметил, что на стенах домов краской написаны лозунги. Чаще всего встречались два: «Долой фашизм!» и «Да здравствует Тито!». Так я впервые соприкоснулся с энергией коммунистической системы. Единство и энтузиазм югославов не мог не впечатлить, но мне показалось, что эта сила слишком безжалостна, слишком бесчеловечна, чтобы достичь гармоничных результатов.

Нам повезло. Мы прибыли на Вис на том этапе, когда отношения наших моряков с югославскими партизанами были хорошими. Так было далеко не всегда, да и продлилось не долго.